«Если», 2002 № 04

Лукьяненко Сергей Васильевич

Заканчивается фильм на том же пустыре. Вокруг нищих уродов бродят лошади: у одной две головы, у другой шесть ног. На заднем плане виднеется Храм Василия Блаженного в окружении уходящих ввысь небоскребов…

Андрей ЩЕРБАК-ЖУКОВ

ПРОТИВОСТОЯНИЕ

(THE ONE)

Производство компаний Hard Eight Pictures и Revolution Studios, 2001.

Режиссер Джеймс Вонг.

В ролях: Джет Ли, Карла Гуджино, Джейсон Стетем, Делрой Линдо, Марк Борхард и др.

1 ч. 27 мин.

________________________________________________________________________

Как только не переводили название этого фильма — и «Одиночка», и «Единственный»,

и даже «Другой». Однако в официальный российский кинопрокат картина вышла под титулом «Противостояние» — поэтому, несмотря на некоторую нелогичность такого перевода (и к тому же напрашивающуюся неверную ассоциацию с экранизацией романа Кинга «The Stand»), будем именовать ленту именно так.

Представьте себе, что наш мир состоит из параллельных вселенных, коих почему-то 124. Между вселенными можно перемещаться — но это запрещено, а за выполнением закона присматривает некое межвселенское ФБР. Однако один из сотрудников этой организации выясняет, что если убить своего двойника в одном из миров, то некая внутренняя энергия перераспределяется между оставшимися в живых. И он начинает последовательно, мир за миром, убивать свои «альтер эго», желая, а-ля бессмертные горцы, остаться единственным. Он уже убил всех, став крутым как вареные яйца, пока не нашла коса на камень. В роли «камня» выступил последний двойник, скромный лос-анджелесский полицейский в нашем мире.

Весь этот фантастический антураж — лишь оболочка весьма динамичного боевика с новомодным китайско-голливудским рукомашцем Джетом Ли («Поцелуй Дракона», «Смертельное оружие 4»). И если смотреть этот фильм, то исключительно ради хорошо поставленных поединков с применением спецэффектов, весьма попахивающих «Матрицей». Ведь сначала отрицательный, а потом и положительный вариант Джета Ли обладают сверхвозможностями — огромной силой, скоростью перемещения вплоть до способности уворачиваться от пуль. И конечно же, зритель, вдоволь насладившийся аритмичными сценами, в которых китаец красиво и играючи Расправляется с толпами американских полицейских, с нетерпением Ждет момента, когда этот китаец станет биться с самим собой…

Стоит также отметить весьма добротную, в рамках жанра, работу китайского же режиссера Д жеймса Вонга, известного нам по блестящему триллеру «Пункт назначения» и некоторым сериям «Секретных материалов».

Тимофей ОЗЕРОВ

Владимир Хотиненко

«Я БЕЗУСЛОВНО ДОВЕРЯЮ СУДЬБЕ»

Его фильмы «Макаров» и «Мусульманин» собрали практически все самые престижные награды (и «НИКУ», и «Золотого Овна», и призы прессы). А он своим лучшим и любимым называет ничем не увенчанный «Рой», а главной наградой — острый интерес зрителя к «Зеркалу для героя». В январе ему исполнилось 50. Сейчас у режиссера в работе два проекта — «Новая версия «Знатоков» и философско-мистический «Третий Рим».

******************

— У вас какое-то время было совершенно реалистическое кино, а потом случилось «Зеркало для героя». Почему?

— На самом деле мое кино никогда сильно реалистическим не было. Некий подтекст существовал во всех картинах, начиная с самой первой — десятиминутного «Завоевателя». Хотя, конечно, в школьные годы у меня было совершенно атеистическое сознание, даже не приходило в голову, что может быть что-то иное… Но потом жизнь стала подсовывать мне такие перипетии, которые постепенно поменяли мое к ней отношение.

— Интересно, и что же это было?

— Ну, в частности, мой приход в кино. Я ведь учился в архитектурном (а до этого — даже в юридическом), но, закончив, понял, что строить то, что я хочу, мне не придется.

— А что вы хотели строить?

— Допустим, как в Париже на Пляс-Бобо, у нас таким даже не пахло… Я абсолютно не знал, что же мне делать дальше. Ушел в армию, там что-то писал… И вдруг — первый сигнал Судьбы! Я случайно попал на встречу с Никитой Михалковым, который приехал в Свердловск, случайно разговорился, и он предложил после армии приехать в Москву. И — пошло-поехало. Первую свою маленькую картину, притчу «Завоеватель», я снял так, как задумал. Но уже после второй, «Один и без оружия», я, честно говоря, решил, что вообще не ту профессию выбрал. Получилось совсем не то, что я подразумевал. В третьей —

«В стреляющей глуши» — что-то забрезжило, но опять не до такой степени, как было в «Завоевателе»… На четвертой картине я взбунтовался, отверг сценарий очень известного драматурга и прямо от него рванул к тогдашнему министру (а мне до этого дали на Свердловской студии почитать фантастическую повесть Станислава Рыбаса «Зеркало для героя»). И вот я в течение часа показываю: ложусь, ползаю, бегаю, машу руками — рассказываю, о чем будет кино. Я министру до сих пар благодарен — он сказал: «Пишите заявку — я вас запускаю». Невероятная совершенно история! Дальше — «Рой»: я лечу к родителям в Павлодар, кто-то забыл журнал «Новый мир» в сеточке, я открываю его как раз на той странице, где собака ползет к слепому медведю. Меня потрясает эта сцена, я читаю роман целиком, звоню на студию — так появляется моя самая любимая картина… После «Роя» идей пока никаких, фильм меня все-таки выжал. Захожу на студию, на меня группа с тоской смотрит: лето надвигается, пора снимать… В дирекции говорят: «Хоть газетную вырезку принеси — мы тебя запустим, у нас деньги пропадают…» И мы с молодым драматургом Леней Порохня, по некоей моей еще студенческой придумке, ужасно веселясь, пишем в течение десяти дней «Патриотическую комедию». С «Макаровым» получилось так: весна наступает, и Валера Золотуха мне рассказывает, что хочет написать историю с запахом весны. Герой — учитель, это я потом придумал, что он поэт. Более цельный образ: поэт и пистолет… Вот так из ничего, из двух слов выкристаллизовалась эта идея. Времени было очень мало, и я его попросил написать только диалоги, про все остальное я уже знал, как будет… «Мусульманин»: были мы в Сочи на фестивале. Идем с Валерой по набережной — обстановка прямо-таки сюрреалистическая: лебеди в том году не улетели, и вся набережная забита белыми лебедями, легкий дождик, тепло, а в Москве зима… Я говорю: «Ну, что дальше делать будем?» И он мне в двух словах рассказывает свою новую идею: после нескольких лет плена возвращается парень в деревню, а в плену он принял ислам. У меня — мурашки. Говорю: «Все, Валера, пиши! Мне уже все ясно!»

— Вы начинали работать над фильмами по его замечательным вещам. «Великий поход за освобождение Индии» — гениальный фантасмагорический эпос: живые Боги, двойник Ленина! Вот уж где было бы всласть развернуться. А «Последние времена»…

— С тех пор как появилось экспертное жюри при Госкино, начались всякие фантасмагории. Ну, ладно, «Великий поход…» — история великолепная, но дорогущая, Госкино сегодня не потянет. Но «Последние времена» — средняя полоса, деревня, не так много персонажей. И на фоне того, что вышло за это время, не дать возможности осуществиться «Последним временам»! Ну не абсурд ли это?! Я понимаю — когда на свои деньги. Да снимайте вы что хотите! Но государственные деньги должны тратиться на государственные идеи, на те картины, которые укрепляют сообщность людей, живущих в этом государстве.

— У Валерия Залотухи были сугубо реалистические сценарии, а после — сплошная мистика. Что вы с ним сделали?

— Нет, здесь нельзя отрицать обоюдного влияния — по взгляду на мир мы очень близки с Валерой. Потому и сошлись, несмотря на разницу в характерах. Но тут важно — именно взаимно влиять. Я, видимо, что-то в него такое поселил, равно как и он в меня. Валера уникальный человек. Исключительный! Жалко, что мы с ним сняли мало.

— Я хотела предложить вам поговорить о том, как у вас в кино рождается вот это таинственное, фантастическое, инфернальное… Вот шел человек, споткнулся, упал. Поднял голову — а мир другой. Очень реальный мир, но эта его реальность и есть самое фантастическое, потому что ты попал во время, когда еще не родился, и видишь своих молодых маму и папу, и мамин живот, в котором ты еще привязан к пуповине… Или в «Спальном вагоне» — вроде бы ничего не происходит, просто поезд идет через лес, притормаживает слегка. Колеса стучат, кто-то на ходу спрыгивает, кто-то вскакивает. Ну чего особенного, казалось бы? Но музыка — совершенно бесовской речитатив. И появляется ощущение полной ирреальности происходящего.

— А мы так и задумывали! Специально так и делалось…

— Допустим, съемочная группа вас понимает. Но как можно объяснить композитору, что вы от него хотите?

— Боря Петров — талантливый человек. Как, например, он понял тему «Зеркала для героя». Я ему сказал — понимаешь, мне нужен голос оттуда. И он ответил: «Я знаю, что тебе надо — пойдем». И поставил Вагнера… Это — жизнь. Ты в нужное время в нужном месте встречаешься с людьми, которые на мир смотрят фактически твоими глазами. Это можно назвать везением, можно — Судьбой. Впрочем, и везение тоже Судьба.