«Если», 2002 № 06
Шрифт:
— Значит, вы так и сделаете?
— Нет. Почти все мои плотники жили в деревне, где перестраивали мост через реку. Здесь осталось только двое. А у барона — около шестидесяти. Его орудие будет готово за неделю. Мне же понадобится, дай Бог, месяц.
— Как ни грустно, но вы правы. И что же будет, когда стены падут?
— Король Эдуард приказал взять эту башню. Барон Реймонд мечтает снискать милость короля. Многие церковники ждут не дождутся, пока меня сожгут, как ведьму. Едва первый камень врежется во внешнюю стену, мой сенешаль сдаст башню и станет молить барона сохранить жизнь
— Нам, прекрасная леди? А что будет с вами?
— Я воссоединюсь со своими птицами.
Барон Реймонд снова мерил шагами расчищенный участок, устанавливая вехи через определенные интервалы. Уот шагал рядом, наблюдая и оценивая работу. Прямоугольное дубовое основание огромного требушета было уже закончено, и плотники прикрепляли четыре колеса, каждое в половину человеческого роста.
— При таком расположении вех, ваша милость, вы промахнетесь ярдов на двадцать, — указал Уот.
— Прекрасно, воспользуемся этой повозкой вместо мишени, — решил барон, показывая на брошенную около рва телегу. Заложив руки за спину, он в который раз засмотрелся на башню.
— Жаль рушить такую прекрасную постройку, — заметил Уот.
— И все же башню нужно взять.
— Говорят, вы когда-то ухаживали за леди Анджелой. Разве не затем вы поехали во Францию, чтобы победить на турнире, устроенном в ее честь?
— Я выиграл три турнира в ее честь.
— О, какое благородство!
— Она даже не ответила на мои письма, — вздохнул барон, качая головой.
— На многих дам производят неизгладимое впечатление воинские подвиги, ваша милость.
— Только не на леди Анджелу. Ее пренебрежение и холодность огорчили и рассердили меня.
— Возможно, она пренебрегает всеми мужчинами?
— Нет, эта леди восхищается только ученостью. В 1292 году, проезжая через Оксфорд, она повстречала престарелого монаха, великого ученого по имени Роджер Бэкон. Он тронул ее сердце куда сильнее, чем самый храбрый, самый благородный рыцарь. И вбил ей в голову мечты о том, что он назвал «устройствами для полетов», а также неуважение к властям в целом и к церкви в частности. Увы, я умею читать и писать, но не считаюсь ученым. Куда мне до престарелого монаха, который уже десять лет как мертв! Поэтому и прибыл сюда, а сейчас строю осадную машину, чтобы привлечь ее внимание другими средствами.
Корф и Гай осмотрели двенадцать блоков из песчаника, что были расставлены аккуратными рядами перед их шатрами. Каждый весил около четырехсот фунтов.
— Прекрасный твердый камень, — заметил Гай.
— Способный пробить дыру в самой мощной замковой стене.
— Замки выходят из моды. Скоро их совсем не останется.
— В таком случае, как же сохранять мир? — удивился Гай, почесывая голову.
— Постоянная армия. Стены замка способствуют лени хозяев. Стены не нуждаются ни в еде, ни в убежище. А вот люди требуют зерна в амбарах и золота в сундуках. Это означает мудрое правление и тяжкий труд.
— У барона Реймонда есть замок.
— Да, но он в нем не нуждается.
Оба повернулись в сторону Башни Крыльев, возвышавшейся над зелеными летними полями. Голуби лениво кружили над ней, дым из кухонных труб поднимался за стенами. В ста футах от
— Что это он делает? — прошептал Корф.
— Хочет стать сильнее, — пояснил Гай.
— Но он и без того могуч.
— Значит, ему так не кажется.
— Да уж, настоящий храбрец наш барон.
— Ну, пора за работу.
Они устроились поудобнее и принялись долбить. Когда явился Уот, пожелавший проверить, как идут дела, среди осколков и пыли возвышались два каменных шара по триста фунтов весом каждый, а каменотесы усердно трудились еще над двумя.
Через три дня после прибытия Реймонда в лагере появилась упряжка быков, тащившая уложенный на пять телег длинный сосновый ствол. Уот тщательно осмотрел ствол диаметром приблизительно два фута и почти идеально прямой, одобрительно кивнул и велел строить четыре опорных рамы. Только потом телеги убрали, и двадцать плотников, вооруженных теслами, принялись сначала сдирать кору, а потом обрабатывать светлую влажную древесину. К вечеру ствол превратился в восьмиугольную балку.
Уот вынул веревку с узелками и древесный уголек, отмерил две точки у основания и позвал старшего плотника.
— Принеси сверло и просверли здесь и здесь, — велел он. — К утру нужно установить оси для корпуса и противовес.
— Значит, будем работать при свете факелов? — спросил плотник.
— К чему такая спешка, господин? Мы и так закончим завтра.
— Хозяйка башни наверняка строит свой требушет. Мы должны успеть первыми.
— Что там может построить женщина? У нее нет ни умения, ни сообразительности.
— Женщина, владеющая Башней Крыльев, разбирается в механике, математике и метательных машинах. И если вздумает создать свой требушет, он, вне всякого сомнения, будет метать камни с такой точностью, что наше орудие будет в два счета уничтожено вместе с плотниками вроде вас.
К утру отверстия были просверлены и расширены, как раз в тот момент, когда были готовы тяжелые деревянные оси. Под ясным голубым небом крестьяне спешили вырыть ямы для распилки, и вскоре туда потащили дубовые стволы. Плотники, трудившиеся посменно, поспешили превратить их в оси, рукоятки, штыри и стойки.
Леди Анджела, стоя на коленях в своей комнате, на самом верху башни, осторожно вставляла шип в шелковую петлю. Работая крошечным храповиком, она опустила метательную стрелу требушета высотой всего в двадцать дюймов. Олрен внимательно наблюдал за ее действиями с другого конца комнаты. Он был одет как английский дворянин, в шелковое сюрко, только тюрбан оставался мавританским.
— Секрет хорошего требушета в том, что его можно регулировать, — поясняла леди Анджела, не поднимая головы. — Он должен быть на колесах, так, чтобы приблизительный прицел можно было легко изменить и оптимизировать точность метания. Более тонкой регулировки можно достичь, чуть подвинув лоток для камня в любую сторону. Однако настоящее изящество конструкции кроется в ящике с противовесами.