«Если», 2002 № 06
Шрифт:
— Машина идентична той, что воздвигается в двухстах ярдах за стенами башни, — заметил мавр.
— Противовес свисает с короткого конца стрелы требушета и поднимается по мере того, как опускается длинный конец. Вес камней в ящике — те самые мускулы, которые двигают рукой и швыряют каменный заряд. Опускающийся противовес немного толкает машину вперед, добавляя силы к метанию. Добавьте несколько камней, и дальность выстрела будет большей. Нет ничего проще. Это чудо-конструкция, совсем как мои прекрасные голуби.
— Прекрасная госпожа, эта чудо-конструкция
— Но почему? Разве ястреб становится уродливее оттого, что убивает голубей? Или кошка потому, что питается мышами?
— Ваши речи затейливее искусной вышивки, прекрасная госпожа, но стоит ли напоминать, что Башня Крыльев сейчас находится в положении мыши или голубя?
— Жизнь коротка, опасна и гнусна, Олрен, к тому же она неизменно ведет к смерти.
— Да, и, как правило, мучительной.
— Совершенно верно. Я могу погибнуть от крестьянского ножа, которым мне перережут горло, или от каменного шара, пущенного из требушета и врезавшегося в Башню Крыльев.
— Вероятнее всего, шар разобьет стену, в образовавшийся пролом хлынут воины Реймонда, и вас возьмут в плен.
— И сожгут, как ведьму.
— Прекрасная госпожа, вы создаете устройства из шелка и тростника, которые летают, словно птицы. Считается, что дама благородного рождения должна заниматься вышивкой или игрой на арфе, и уж, во всяком случае, не править своими поместьями и не командовать вооруженными людьми, не говоря уже о том, что подражать полету ангелов — великий грех.
Леди Анджела пожала плечами, но не подняла глаз от модели.
— Мои неверие и нечестивость хорошо известны. А ты какого мнения, Олрен? Что мне предпринять?
— Прекрасная госпожа, я всего лишь мавр. Не подобает мне высказывать собственное мнение.
— Но я имею право спросить. Это моя башня, и ты — мой гость.
— Я… желаю вам встретить человека, который… был бы достоин вас. И превосходил бы благородством рода. Родственную душу, которая бы понимала вас. Такого господина, который лелеял бы вас, вместо того, чтобы отдавать приказы и править силой.
— Неужели такой человек существует, о мудрый и справедливый мавр?
Я каждый день молю Аллаха, чтобы это оказалось так, прекрасная госпожа.
Леди Анджела наконец подняла глаза и показала на окно. Олрен подошел туда и выглянул наружу.
— Взгляни на парапетную стену. Там сидит лучник и ест хлеб с сыром. Рядом стоит миска с супом.
Олрен послушался и оглянулся как раз в тот момент, когда леди Анджела потянула за шнур модели. Ящик с противовесами, полный камней и песка, упал, потянув стрелу вниз. Праща выгнулась, отпустив на волю шип, промелькнувший мимо самого носа Олрена. Минуту спустя он шлепнулся в суп. Лучник вскрикнул, выругался и огляделся в поисках шутников. Но, не заметив ничего подозрительного, снял шлем и почесал в затылке.
— Поразительная точность! — с истинным восхищением выдохнул Олрен.
— Математический расчет, —
— Олрен, в прошлом году, во время второго визита сюда, ты рассказал мне историю. Сто сорок лет назад в Константинополе один турок сделал белые крылья, со многими складками и сборками, скрепленные ивовыми прутьями. Потом надел крылья и спрыгнул с очень высокой башни.
Прекрасная госпожа, он свалился к подножию башни, переломал все кости и умер в муках. Мой прадед присутствовал при этом.
— И его описание крыльев перешло к тебе, а от тебя — ко мне. Я поразмыслила и усовершенствовала конструкцию. Теперь человек может падать с огромной высоты и останется жив.
Она подняла треугольник травянисто-зеленого шелка с длиной сторон приблизительно в ярд и тесемками, прикрепленными к каждому углу. С тесемок свисало переплетение кожаных ремней, но одна из них была короче остальных.
— Похоже на небольшой капюшон, — заметил Олрен. — Что это такое?
— Не знаю, как назвать, но с его помощью можно спрыгнуть с этой башни и благополучно приземлиться. Может, стоит назвать его летательным капюшоном.
Она вынула из ящичка мышку и прижала к себе.
— Здравствуй, Архимед, ты понимаешь, что эти варвары готовы вломиться в наш дом, — шепнула она, подув в крохотную усатую мордочку. — Ты знаешь, что случилось с первым Архимедом, не так ли?
— Римский солдат убил его, когда он работал над геометрической теоремой, — пропищал Олрен вместо мышки.
— Мы не можем допустить, чтобы ты разделил его судьбу, Архимед, но не бойся. Эти крылья тебя спасут.
Она подошла к окну, уселась на подоконник и ловко затянула ремешки на крохотном тельце.
— Посмотри! Ремни сделаны так, что держат Архимеда лишь тогда, когда он висит в воздухе. На земле он легко освободится.
Леди Анджела отпустила мышь. Треугольник шелка сначала падал камнем, потом сделал плавную неглубокую дугу, словно голубь, расправивший крылья. Мавр удивленно вскрикнул.
— Мышь, и летит!
— Если хватит шелка, и свиньи смогут летать, — засмеялась леди Анджела.
Архимед перебрался через стену двора, потом через внешнюю стену и ров. Мужчины вопили, тыкали в него пальцами, но никто не спустил стрелу. Лучникам Башни Крыльев запрещалось стрелять во все, что летало. И, наконец, шелковый треугольник опустился в поле рядом со рвом.
— Прощай, маленький друг, — грустно прошептала Анджела.
— Поразительно! — воскликнул Олрен.
— Но никакого колдовства. Я почти закончила летательный капюшон гораздо большего размера.
Олрен подошел к сундуку и заглянул туда. Сундук был до краев заполнен зеленым шелком и тонкими шнурами.
— Собираетесь сбежать, как мышка?
— В тот день, когда стены падут, я намереваюсь надеть свой капюшон и улететь.
— Но, прекрасная госпожа, вы можете разбиться! — встревожился Олрен. — Ваш вес в тысячу раз превосходит вес мыши!