«Если», 2003 № 04
Шрифт:
В часы, отведенные корабельным распорядком для личных нужд, боцман Ферапонт звал новоиспеченного корабельного секретаря пропустить стаканчик-другой крепкого и сгонять партию в кости или, на худой конец, в шахматы. В ответ Арсений лишь страдальчески мычал и осторожно, чтобы не расплескать закипающее содержимое, мотал головой: рад бы, мол, но никак не могу, извини.
На третьи сутки Ферапонт не выдержал:
— Ну что ты мыкаешься, как швабра у лентяя? Давай сюда свои бумаги. Да не трясись над ними, я их не съем!..
Арсений с завистью смотрел, как боцман лихо расправляется с пухлой кипой документов. Иные он сразу отбрасывал в сторону, то фыркая, как лошадь,
— Вот это тебе надо подписать, да?
Арсений кивнул. Жестом фокусника Ферапонт вытянул из похудевшей кипы две накладные.
— Эти не подписывай ни за что. Остальное либо безвредно, либо обычный мелкий мухлеж, никто не обратит внимания. А если и обратит — чепуха всмятку, на первый случай отделаешься выговором без занесения…
Арсений жадно просмотрел два отобранных Ферапонтом документа. Согласно первому, «Нахальный» принял на борт две тысячи упаковок поливитаминов; согласно второму, в его трюмах покоилось десять тонн пшеничных сухарей торговой марки «Золотая нива». На обоих документах уже красовалась размашистая подпись старшего офицера.
— А в чем дело? — изнывая от любопытства, спросил Арсений. — Уж что-что, а это я бы подписал…
— Хочешь оказаться крайним? Тогда подписывай. Начальство будет очень радо.
Арсений наморщил лоб. Ферапонт следил за ним с ухмылкой, не спеша прийти на помощь. Наконец Арсений сдался:
— Нет, не пойму, где подвох. Вроде все совершенно невинно…
— Невинно! — Боцман крякнул. — А количество? Наш рейс продлится не более месяца. Экипаж корвета — тридцать человек. Десять тонн сухарей — не многовато ли будет? А две тысячи упаковок поливитаминов? Кстати, упаковка — это не коробочка с сотней шариков драже, а сорок восемь таких коробочек. И заметь, это не попутный товар, иначе он был бы оформлен совсем иначе. По бумагам, он предназначен для экипажа. Для какой надобности, по-твоему, нужна такая прорва? Чтобы умертвить всех на борту гипервитаминозом?
Арсений пожал плечами:
— Ну, если на большой срок… Допустим, имеют место перебои со снабжением, вот старший офицер и вытребовал впрок…
— Чего-о? На Земле? Перебои с такой ерундой, как сухари и витамины?
— М-м… запас для «Атланта»?
— У мухи запас пищи для слона? На «Атланте» трюмы не пусты. Парень, тебе совсем мозги отшибло.
— Контрабанда? — прозрел Арсений.
— Уже теплее, — одобрил боцман. — По витаминам чистая контрабанда и есть, это ты в точку попал. А следовало бы тебе изучить сначала наш маршрут, а потом уже в бумажках ковыряться. Мы сопровождаем «Атлант», а он идет круизным маршрутом «Земля — Новый Тибет — Твердь — Рой — Архипелаг — Земля». Где в чем нуждаются? Я тебе скажу: на почве Нового Тибета не приживаются земные растения. Кое-что из местных травок-корешков съедобно, да и местное зверье ничего на вкус, я ихнее мясо пробовал, но, вот витаминов там нет и в помине. Ни в зелени, ни в сырой печенке скальных ящеров. Витамины туда с Земли завозят, и вывозная пошлина — ого-го!
— А синтезировать на месте? — удивился Арсений.
— Пробовали, — махнул рукой боцман. — Что-то у них там с экологией не получается, с выбросами предприятий. Вроде как они для местной жизни сугубо ядовиты, а очищать — дорого. В общем, новотибетцы покумекали и решили, что выгоднее витамины покупать. Они и сами продают
— С витаминами ясно, — покивал Арсений. — А сухари?
Боцман облизнулся в предвкушении.
— О сухарях особая песня. Можно, конечно, продать их где угодно, хоть на том же Новом Тибете, но это выгода малая. В накладной вообще не указано человеческим языком, что это за сухари. А они с тмином! Скажу больше, тмина в них не меньше, чем муки. Спецзаказ, понял? Ну так вот. На Тверди есть заповедный материк, населенный дикими аборигенами. Кто говорит — гуманоиды они, кто — нет. Нам — тьфу. По мне, гамадрил краснозадый больше похож на топ-модель, чем те аборигены на человека. Но не в том дело. С ними идет полуподпольно кое-какая меновая торговля, а тмин для них — наркотик. Понял смысл? Выковырял из сухаря тмин, а для этого, я слыхал, даже специальная машина придумана, нашпиговал тмином местный огурец — там во-от такие огурцы растут, — угостил огурчиком аборигена и дури его сколько хочешь, пока он под кайфом… Что? А, ну да, тмин на Тверди расти может. Пытались его там разводить, только лабуда получилась. Нет в нем каких-то там свойств, какие есть в земном тмине… а синтезировать активное начало пока не удалось, хотя местные жучки, и заправилы даже, уж сколько лет переманивают к себе лучших химиков, пытаются создать хотя бы эрзац… и еще долго будут пытаться. А пока что ввоз тмина на Твердь запрещен под страхом сурового наказания. Это тебе уже не заурядная контрабанда, это куда хуже. Вот подмахнешь не глядя еще одну бумажку — о списании испортившихся сухарей — и молись, чтобы унести с Тверди ноги. На Земле ты за такую подпись получишь в худшем случае года три условно, а на Тверди состариться в камере успеешь. Выйдешь лет в восемьдесят лысым и дряхлым. Усек?
Арсений кивнул. И сейчас же спросил:
— А как же подпись старшего офицера?
— Старшой только визирует твою подпись, балда! Если ты подписал — ты крайний, а он в худшем для себя случае виновен только в ослаблении контроля за подчиненными и отделается дисциплинарным взысканием. Сейчас он подписал вперед тебя, что вообще-то запрещено параграфом сто сорок один дробь це Уложения о материальном снабжении. Но, поскольку у нас на тот момент не было баталера, старший офицер прикроется параграфом восемнадцать Положения о нештатных ситуациях. А ты уже решил, что он взял всю ответственность на себя?
— А если я не подпишу?
— Во-от! — Ферапонт торжествующе улыбнулся. — Вот тогда, поскольку товар уже погружен, а мы находимся в рейсе, вся ответственность ляжет на старшого — если, конечно, он решится продать витамины в Новом Тибете и тмин на Тверди. Вопрос в другом: будешь ли ты помалкивать?
Арсений подумал и кивнул.
— Наш человек! — расцвел боцман. — Я так считаю: не хочешь неприятностей на свою шею — не рискуй. Но и за других не подставляй голову задарма! Живи сам и давай жить другим, верно?
— Я вот о чем хочу спросить, — задумчиво произнес Арсений. — Этот ваш прежний баталер, который заболел…
— Он не заболел, — перебил Ферапонт. — Он сел. Хотя официально-то, конечно, заболел… Как только к кораблю двинулись полицейские, тот парень был списан по болезни, о чем была сделана запись в судовом журнале. За минуту до ареста. Репутация «Нахального» не пострадала.
— Вот как… — Арсений почесал в затылке. — А прежний баталер, он…
— Был в доле. В малой доле, до смешного малой. А сел он один. Что из этого следует?