«Если», 2004 № 04
Шрифт:
Майк покачал головой и расплылся в улыбке, кажется, только сейчас начиная соображать, кто на самом деле правит Драмлендом. Впрочем, у меня промелькнули кое-какие идеи.
— «Сэм’л» разлетелся еще до того, как мы пересекли линию финиша. Вы выиграли честно, Люк, и «Звезда» — чертовски классный локомотив, тут ничего не скажешь.
Он откинул мокрые седые волосы со лба и выпрямился.
— И можете получить ритм бесплатно: я механик по паровым двигателям, а не космонавт. Только беда в том, что ритм был на той бумажке, что я сунул в Бангерову Большую Книгу, а книга лежала в дорожной сумке у самой топки. Там, где приземлились рама
Горман немного подумал:
— Саймон, Чарли, берите лодки и канаты и обшарьте реку вниз по течению. Ловите все, что плавает.
Половина его людей послушно отправились выполнять приказ.
Горман снова повернулся к Майку.
— Должен сказать, Майк, это было отличное шоу! Можешь получить работу в В&НС, когда только захочешь, при условии, что навеки излечился от своего желания строить из штучек.
Майк пожал плечами.
— Излечился? Это вряд ли. Да у меня слюнки текут при одной мысли о том, что еще можно сделать! Я как раз подумал о железнодорожных путях и о том, сколько железа требуется для рельсов и насколько было бы лучше поставить паровые двигатели на управляемые перевозочные средства. У меня уже есть кое-какие чертежи…
— Автомобили в столице запрещены! — объявил Честер Харзак таким тоном, словно объяснял нам, что яблоки падают с деревьев. Кроме всего прочего Люк Горман владеет и сетью городских троллейбусов, так что не потерпит никакой конкуренции.
— Разумеется, мистер президент, и это одна из огромной кучи причин, почему я еду домой, в Хаффер.
Мы возвращались в кабине «Звезды Волинора», и бригада показала Майку, как работает локомотив — все это с дружеским похлопываньем по спине, и всесторонним обсуждением преимуществ паровых двигателей, и выражением взаимного восхищения. Через три ночи молодой кочегар выдвинул теорию, согласно которой свисток Розы был назван регулятором функций или чем-то в этом роде, и когда он звучит, драмлины делают то, для чего в реальности предназначали их геаны, а не то, что мы, тупые земляне, пытаемся заставить их делать. И что иногда треснувший паровой свисток или сложенные трубочкой губы ребенка могут воспроизвести звук, что-то означающий для Драмлина, но только настоящий драмлинский свисток способен превратить котел локомотива в ракетный двигатель.
Правительство с готовностью этому верит, а мы с Майком рады дружно кивать головами и помалкивать. Они так и не нашли котел или то, что казалось котлом, и некоторые поговаривают, что он на дне западного океана. Другие клянутся, что он давно уже в космосе, пролетел мимо «Ориджена» и ручкой помахал. Никто ничего толком не знает, верно только одно: есть что-то волшебное, я бы даже сказал, потустороннее в свистках и драмлинах, и если мы когда-нибудь выясним, что это такое, многое изменится. Вот увидите.
Перевела с английского Татьяна ПЕРЦЕВА
Марина и Сергей Дяченко
Уехал славный рыцарь мой…
И через неделю с небольшим у нас полетела связь. Возможно, все дело было в передающей станции на башне, и толковый инженер разобрался бы с этим за две минуты.
Но только не я.
Я
У подножия холма толпилась маленькая оливковая роща. Далеко на юге чернели развалины имения, сожженного в прошлом году моховыми звездами. По дороге гнали на ярмарку скот. А вокруг — каменистая пустыня, красная растрескавшаяся земля; Аманесер уехал, я жду его и буду ждать, сколько понадобится. Жаль, что связи больше нет. Есть только мутное зеркальце, расколотое пополам — половинка у меня, половинка, соответственно, у него.
В зеркальце я могла видеть отблеск его костра. Аманесер был жив, здоров, не ранен, и уже через неделю в ворота постучалось первое свидетельство его доблести — оруженосец побежденного рыцаря как-его-там, сопровождающий телегу с замечательными и нужными вещами.
Там была солярка — десять канистр. Моток медной проволоки, тюк серой ваты, масло — машинное и конопляное. Там были доспехи побежденного рыцаря — гора металлического лома, которую Аманесер согласился взять, скорее всего, только как дань традиции. И там было письмо — оруженосец вручил мне его трясущейся рукой; Аманесер не писал ничего о деле — ни о рации, ни о своих ближайших планах, ни когда думает вернуться. Он писал о любви, и большая часть послания была в стихах.
— Ты свободен, — сказала я оруженосцу побежденного рыцаря как-его-там.
Его затуманенные, будто закрытые пленкой глаза мигнули и прояснились. Он уставился на меня, словно не веря своему счастью.
— Ты исполнил свой долг, — сказала я. — Я принимаю подношение. Ступай.
Он попятился и споткнулся, едва не упав. Повернулся и кинулся бежать; слуги беззлобно смеялись вслед.
Закрылись ворота.
Ночью холм зашевелился.
Слуги забились в свои каморки и бормотали молитвы. Я и не ждала от них ничего другого; поднявшись на крышу, я расчехлила пушку, закурила трубку и стала ждать.
Уезжая, мой рыцарь отлично пристрелял старый ствол, и теперь единственным недостатком пушки был маломощный аккумулятор. Аманесер обещал прислать новый, как только подвернется что-нибудь подходящее. Но подходящее не подвернулось, а моховые звезды были тут как тут.
Их было не так много — может быть, пять или шесть, — но и одной вполне достаточно, чтобы поджарить замок вместе с обитателями. Для этого всего только и нужно, чтобы звезда дотронулась до ограды. Дай ей дотронуться — и ты сама удивишься, как быстро превращается в преисподнюю твой уютный дом.
На пушке не было прибора ночного видения — Аманесер не успел поставить. Стояла безлунная ночь, с неба смотрели тысячи неподвижных глаз, и среди них — любимая звезда Аманесера. Я помахала ей рукой. Облачко табачного дыма размазалось в неподвижном воздухе.
Холм подрагивал, будто пузырился в темноте. По невидимым ниточкам бежали огоньки, все ближе и ближе. Я отложила трубку и прижалась лицом к прицелу.
Будь на пушке нормальный аккумулятор, я расстреляла бы их еще на холме, и дело с концом. Но зона поражения начиналась (или заканчивалась?) как раз перед нашими воротами, а интервал между двумя выстрелами составлял пять секунд, не меньше. Если я поспешу с выстрелом, у звезды будет как раз достаточно времени, чтобы добраться до ограды и потрогать ее раздвоенным языком… если это у них язык, конечно.