«Если», 2012 № 05

Ле Бюсси Ален

— Мы быстро побежим, так это, чтоб ты, малыш, не отстал, — объяснила она. А Георг увидел ножки в белых чулках и туфельках на дюймовом каблучке, ножки с прекраснейшим в мире изгибом ступни. Но было не до красоты — вдова Менгден, получив для ускорения пинок от боцмана, во весь дух понеслась к замку.

Ларре, Георг и Ганс кинулись вдогонку. Нелле за ними — она протянула руку дядюшке Сарво, чтобы он не отставал. Боцман в последний раз бегал лет сорок пять назад, если не больше, и когда девушка дотащила его до замковой стены, совсем запыхался. По

дороге он потерял ветку с зеленым огнем, отнятую у вдовы Менгден.

Навстречу морякам выскочили на крыльцо ратсман Горациус в обычном своем черном костюме, в каком принято ходить на заседания магистрата, и седой урод в штанах глейфуртского сапожника и в накидке, размалеванной тайными и зловредными знаками, желтым по черному. Оба были вооружены пистолетами.

Но пистолет — это всего один выстрел.

Георга учили абордажному бою, а Ларре в таком бою дважды побывал. Так что он уклонился от пули, кинулся вперед, сдернул ратсмана с крыльца и повалил его без всякой жалости.

Седой урод, носивший гордое имя Румпрехт, сделал два выстрела и оба раза промахнулся. Но из окна башни вылетел шар зеленого огня — ему в помощь. Неизвестно, как бы он распорядился этим огнем, если бы не маленький Ганс. Он так ткнул своей березовой дубиной в бок седого урода, что тот не подставил под пламя руки в сверкающих рыжих перчатках, не иначе — из меди, а позволил шару лечь на траву и сам повалился сверху. Тут-то он и взвыл.

Бой в замковом дворе получился таким коротким, что дядюшка Сарво даже обиделся, — что про столь моментальное сражение рассказывать в кубрике? Налетели, победили… Но впереди было жилище колдуна Шнаффиуса.

— Тут уж я пойду вперед, — сказала Нелле. — Этого подлеца не для того Стелла Марис тридцать лет назад пощадила, чтобы он опять пакостить принялся. А ведь клялся, что будет жить в замке единственно для того, чтобы собирать лечебные болотные травы. Ну, кончилось терпение у Звезды Морей…

И тут на Георга накатило озарение — ярче и пронзительнее колдовского зеленого огня.

— Ты — Стелла Марис?! Мы звали — ты пришла?!

Нелле улыбнулась.

— Показывай, малыш, где его логово! — велела она и без всяких объяснений побежала к каменной лестнице, ведущей на полуразрушенную галерею.

— Ишь ты… — прошептал Ларре, глядя, как ловко она пробирается на немалой высоте по разломанному настилу. — Только покойники такую смелость имеют. Мертвая невеста, помяните мое слово.

— Нет, — ответил Георг и поднял ветку с зеленым огнем повыше, чтобы осветить ей путь.

Девушка вошла в башню. Ровно через миг окна нижнего яруса выбросили два пучка ослепительно белого света. А потом выглянула Нелле.

— Поднимайтесь! — позвала она. — Все в порядке!

— Что с колдуном? — спросил дядюшка Сарво.

— Волей и силой Стеллы Марис он стал тем, кем она хотела бы его видеть, — слабым и смиренным.

Голос был уже не звонкий девичий, а звучный и властный.

— А моя дура? Она там? — осведомился дядюшка Сарво.

— Сидит за печкой.

Думаю, к утру опомнится.

Моряки, привычные лазить по вантам, без затруднений добрались до башни, хотя и вели с собой ратсмана с его скверным приятелем.

Колдун оказался маленьким лысоватым старичком с простецкой лопоухой физиономией — нос репкой, щечки в круглом яблочном румянце. Он сидел на полу и испуганно таращился на Нелле. Там же был слуга ратсмана Кристоф: стоял рядом с колдуном, словно бы охраняя, но по роже, по разинутому рту и неподвижному взгляду, было видно — обеспамятел надолго.

— Хорошо бы этакое сокровище спрятать понадежнее — скажем, закопать в яме глубиной в шесть локтей, — предложил боцман. — Или на дно определить, прицепив к ногам для верности ядро.

— Он был знатным травником, — ответила Нелле. — Только его основательно сбили с пути. Сейчас, когда белый крест его скверной силы лишил, он опомнится, опять возьмет короб и пойдет по болотам за кореньями. И будет ходить, пока не искупит все зло, что за тридцать лет людям причинил.

— А где наши? — спросил Георг.

— А внизу. Вот, видишь люк в полу? Так надо его открыть и кому-то туда спуститься. Жаль, лестницы нет, придется стариков поднимать на веревке. Ну, а утти уж как-нибудь сами выберутся.

И намучались же моряки, вытаскивая оголодавшую, но бодрую и стойкую свою богадельню! И старого Анса Ансена, и одноглазого Фрица Альтшурера, а больше всего намаялись с женщинами и Петером-толстяком.

— Нам не привыкать! — отвечал на расспросы Фриц. — Мы — старые морские ястребы! Ну, поголодали, так ведь моряка в строгости держать надо! Чтобы не баловался!

— А мы-то совсем безвинно пострадали, — заметила кастелянша Фике. — Эти старые чудаки связались с утти, а расхлебывать нам!

— Так скучно же! Вот этот бестолковый болотный сыч, который год попугая обещал! И где тот попугай? — бурчливо полюбопытствовал Матти Ундесен, тыча корявым пальцем в дядюшку Сарво. — Ну, хоть этих приютили, все ж таки веселее…

— Веселее некуда! — перебила его кастелянша Фике. — Но вот что, Сарво, я тебе скажу — дураком ты будешь, если на старости лет возьмешь за себя вдову Менгден! В богадельне кормежка попроще, да зато все друг за дружку горой стоят. Юнкер Брюс, Гросс тебя поставил за старшего? Ну так поговори с этим подлецом, пока он не придумал какого-нибудь вранья!

— Да, Брюс, поговори с ним! — поддержали старые моряки. — Пусть он тебе скажет, почему эту кашу заварил! А тогда уж вы с Гроссом пойдете в магистрат, от нас ратсманы отмахнутся, а от вас и от господ арматоров не посмеют!

Ларре нахмурился — очень ему не нравилось, что Георга признали равным Гроссу.

Ратсман Горациус и седой урод не очень-то хотели отвечать на расспросы, но Георгу посоветовали пригрозить гневом бургомистра, который, так уж вышло, был женат на девице из рода капитанов Брюсов. Это подействовало — невзирая на шипение, выкрики и даже плевки урода ратсман заговорил.