«Если», 2012 № 05

Ле Бюсси Ален

В голове Жака тут же замелькали мысли о тысячах разных бытовых предметов, которые непременно понадобятся маленькой горожанке, о сотнях несоразмерностей и несовершенств, которые надо будет поправить. Во-первых, здесь не было воды. Жак не мог представить, как подвести водопровод, не беспокоя обитательницу, но он сделает все возможное, чтобы достаточно обустроить городок. Во-вторых, ей понадобятся кастрюльки для приготовления еды, магазины, где брать продукты, да Бог знает что еще… И все это, как он тонко почувствовал, должно быть сделано без слишком грубого вмешательства большого реального мира в ее волшебное существование. Постепенно,

ненавязчиво, она станет считать городок своим настоящим домом, думал он. А затем, возможно, появятся и другие чудеса. В его городке и в его жизни будет много людей… Жак улыбнулся, незамеченным отошел и принялся за работу.

Первым делом он выгнал Белоснежку из кухни и стал вырезать подходящего размера круги и бруски сыра в кладовой. Он наполнил мукой коробочку из-под запонок и сшил малюсенькие, не больше ногтя, мешочки для соли и перца. Все это он положил на прилавок бакалейной лавки, надеясь, что здесь они будут заметнее, чем на полках с пластмассовыми товарами. Он выстроил рядком пять веточек брюссельской капусты в коробке около магазина и поместил сверху карточку с нацарапанным словом «Бесплатно». Он вычистил колодец и наполнил его холодной водой.

Все это Жак проделал скрытно, постоянно следя за дверью и окнами ателье и убеждаясь, что за ним не наблюдают. Повесить бы еще занавеску вокруг стола, подумал он, возможно, цвета неба…

Днем при помощи игрушечного телескопа он наблюдал: гостья вышла из двери ателье столь мягко и осторожно, как, наверное, ступает на ветку птица, готовая взлететь в небо. Он задержал дыхание. Девочка немного постояла около дома, потом вышла на улицу и огляделась. Свет на улочке был тускловат — еще одна мелочь, требующая исправления, — но девочка вполне сможет разглядеть вывески магазинов, которые он на протяжении месяцев рисовал по памяти через лупу. Брюссельская капуста привлекла ее внимание, и она направилась к прилавку, потом остановилась у колодца с полным ведром воды на краю. Сделав глубокий глоток, девочка снова огляделась.

— Эй! — позвала она. — Мадам! Месье!

Месье не ответил, но наблюдал, как она обследует городок, обнаружив почти все его подарки и несколько других полезных вещей.

Жак услышал отдаленный стук (девочка тоже его услышала, так как чуть дернула головой) и обнаружил стайку мальчишек, колотивших в переднюю дверь. Дети собирались приобрести игрушки, и закрытая дверь магазина никак не входила в их планы. Продавец неохотно отвлекся от своего городка.

В следующие несколько дней он заказал для кукольного домика большое зеркало на стену и набор эмалевой, а не свинцовой посуды. Когда вещи прибыли, он завернул их в тонкую китайскую папиросную бумагу, перевязал веревочкой и оставил около входной двери в домик девочки. Подглядывая сквозь синюю марлевую занавеску, Жак посмеивался над удивлением и радостью маленькой жительницы и чувствовал себя Дедом Морозом. Она по-прежнему обращалась к невидимому благодетелю, когда находила какой-нибудь новый подарок или усовершенствование, но, похоже, больше не ждала ответа, лишь говорила: «Спасибо».

Жак был счастлив, замечая, что походка девочки обрела уверенность: приятно видеть ее гуляющей по городу, как бывало шагала его мать — с высоко поднятой головой и корзинкой в руках (сплетенной Жаком). Хотя необычная горожанка больше похожа на его сестру со светло-каштановыми волосами, уложенными по современной моде.

Но как

бы Жак ни делал уютнее домики, интереснее улицы, богаче магазины, сколько бы прутиков для растопки каминов ни запасал, сколь ни укладывал матрасов, другие жители не появлялись.

Однажды вечером Жак, как обычно, снял крышу бакалейной лавки, чтобы пополнить запас продуктов. Он ставил на полочку расписанную вручную жестяночку с мелким чаем, когда из-под кассового аппарата выскочила девочка и схватила его за запястье. Он хотел было выдернуть руку, но не мог же он стряхнуть малышку с риском повредить ее косточки.

— Добрый вечер. Меня зовут Флёр Перро, и я уверена, что все эти месяцы вы были моим благодетелем, месье…

— Жалле, — запинаясь, пробормотал он. — Жак Жалле.

— Счастлива с вами познакомиться, месье Жалле, — сказала она, слегка встряхнула его кисть в рукопожатии и отпустила. — Очень вам благодарна за вашу доброту, особенно принимая во внимание, что я явилась без приглашения и предупреждения…

— Нет-нет, я так рад, я вам очень рад…

— …но я пребываю в совершенном неведении, где нахожусь и как все это здесь очутилось.

Жак расстроенно поморщился: эх, вот так просто она заставила магию исчезнуть, девочка-малютка, сама — чистое волшебство.

— Это макет, — пробормотал он наконец. — Каким был мой городок… по большей части.

— Когда был?

— До войны.

— Ой, — всплеснула руками Флёр. — Могу я поинтересоваться, чем вы занимаетесь, месье Жалле? Вы, наверное, плотник или столяр?

— Игрушечник. Продаю игрушки. — Ему показалось, что лицо Флёр просветлело, хотя было трудно в это поверить.

— Тогда я уверена, что могу помочь вам. Я могу работать и содержать себя сама.

— В этом нет совершенно никакой необходимости. Я буду счастлив, если вы просто останетесь в моем городке. Вы едите не больше мышки.

— Сомневаюсь, что вы тратите так много времени на приготовление блюд для мышей, месье. — Она наградила Жака пронзительным взглядом. — Между прочим, я заняла магазин-ателье. Разве я не могу быть портнихой?

И тогда Жак принес ткани, маленькие ножницы и иголки, чтобы Флёр смогла одеться сама и обшивать своих «клиентов» — магазинных кукол, чьи размеры Жак записывал для нее на листочках бумаги.

* * *

Со временем Флёр уговорила Жака приходить по вечерам побеседовать или хотя бы почитать ей. У него сохранилось несколько детских книг. Когда она попросила его почитать ей газеты или принести журналы, он запротестовал, мотивируя это тем, что не умеет выразительно декламировать, но на самом деле ему претила мысль привнести в городок нечто извне. Скрепя сердце он все же прочитывал несколько безобидных заметок из ежедневных новостей. И еще Флёр всегда просила показать ей образчики последней моды, вне зависимости от того, как Жак о них отзывался.

Он также заметно мучился, когда маленькая белошвейка спрашивала его о личном: не о городке прошлого века, которым он восхищался и готов был рассказывать часами, а о его впечатлениях недавних военных лет. «Ты видел Эйфелеву башню? — допытывалась она. — А в Париже было много народу?» Она не интересовалась вслух его отъездом из городка, не упоминала о надгробиях на макете кладбища, которых не могло там быть до войны, ведь одно из них гласило: «Альфонс и Мари Жалле, 1918». Но она спросила, есть ли у него сестры или братья.