«Если», 2017 № 02 (249)
Шрифт:
Из микроавтобуса выбирались остальные, то есть Плужкин с художником и Дмитрий, который сегодня водил вместо Ромы. Якут выглядел как огурчик, лучезарно улыбаясь; похмельный Задерейко не особенно отличался от себя же трезвого, а вот Плужкин страдал и периодически отхлебывал из бутылки заслуженного пива «с медалью».
— Ты бы лучше соточку накатил, — дружески посоветовал ему Жемчужников. — Наблюешь еще в вертолете.
— Соточку потом… — пробормотал Плужкин, встряхнув рюкзак, где что-то звякнуло. Ну-ну, подумал режиссер, хотя какие у креативного
Вчерашние посиделки, впрочем, настроили режиссера на несколько мажорный лад. Еда была вкусная, водка — крепкая, комаров, вопреки ожиданиям, практически не было — ловушки у них специальные стоят, что ли? Закончили уже поздно вечером, когда Плужкин уснул за столом, даром что не мордой в салате, а Задерейко заявил, что ему пора баиньки.
Дмитрий увел художника показывать его комнату. Плужкин похрапывал. Откуда-то появился давешний незначительный якут и принялся собирать со стола грязную посуду. Жемчужников, чтобы не мешать, вышел из беседки и сел на скамеечку. К нему тут же присоединился Рома, закурил сигарету.
— Сценарист не звонил? — спросил его Жемчужников.
Таинственный Ирген Иргенов вроде как должен был приехать сюда на встречу с москвичами, но до сих пор не явился и на звонки Ромы не отвечал.
— Не-а, — покачал головой Рома и затрещал пересушенной сигаретой.
— Плохо. Я бы хотел с ним все-таки встретиться.
— Обратно вернемся, вот и встретитесь. Куда он денется.
— А что вообще за человек?
— Да я его не видел, — сказал Рома. — Мне сказали вас встретить, поселить, накормить, все такое… Я даже сценарий не читал.
— Это я понимаю. Но ваш… э-э… хозяин…
Толстый якут засмеялся.
— У нас с братом туристическое предприятие, — сказал он. — Нас наняли, чтобы мы вами занимались. Позвонили из Москвы, объяснили, что да как, оплатили. Я обрадовался — очень ваши фильмы люблю, особенно этот, про двух мужиков, которые коробку с алмазами нашли!
— «Бриллиантовый дым», — рассеянно пробормотал режиссер.
— Во, точно. «Бриллиантовый дым».
— А кто из Москвы звонил?
— Асланян Тариел Нахапетович.
Ясно, подумал режиссер. Хитрый армянин не стал светить местных заказчиков. Может, это какие-нибудь золотопромышленники или, к слову, алмазные короли. Черкечех в Мирнинском районе, а Мирный — алмазная столица России. Пусть их шифруются, себе дороже.
— До Черкечеха долго лететь?
— Ну… — якут задумался, сунув окурок в жестяную пепельницу. — По прямой тут больше тысячи километров, пока в Верхневилюйске дозаправимся… Часов пять, не меньше.
Мама. Пять часов на летающей мясорубке. Кстати, почему они сразу не полетели в тот же Мирный? Там вроде есть аэропорт, и рейсы из Москвы… И до Черкечеха этого уродского ближе…
Ладно, поздно плакать и страдать,
— Спать пойду, — сказал он якуту.
— Колю я разбужу и отведу, — отозвался тот. — Спокойной ночи. Завтра подъем часов в семь, потом быстрый завтрак, и на вертолет.
— Окей.
Однако в своей комнате, очень уютной, с деревянными стенами и мягкой кроватью, Жемчужников достал из чемодана уже изрядно почерканный красной ручкой сценарий и открыл посередине.
«48. HAT. ТАЙГА. ВЕЧЕР
ГРОМОВ, ЛИКА, ЧУЧУНАА
Громов идет мимо заброшенной лесной избушки, освещенной полной луной. Громов вполголоса зовет Лику.
ГРОМОВ
(вполголоса) Лика! Это я! Где ты?!
Переход. Лика пробирается через заросли, слышит в отдалении голос Громова.
ЛИКА
(кричит) Антон! Я здесь! Я иду, не бросай меня!
Лика бросается бежать, неожиданно из-за ствола сосны появляется чучунаа. Оскалив зубы, он одной лапой хватает Лику за волосы, другой — за плечо, срывает с Лики скальп. Лика дико кричит, по лицу ее льется кровь, слышен хруст, с которым кожа отрывается от черепа…».
Жемчужников хмыкнул. Интересно, согласится ли Бортич. Козловского на роль Громова вроде уговорили — видать, не поскупился Тариел, не соврал. Но какая, однако, дрянь этот сценарий. Мало того, что все эти албасты скачут — кстати, чучунаа это что-то вроде диких людей, то ли обычных, то ли снежных… Так еще и инопланетяне вылезают из своих кораблей, валяющихся тут с незапамятных времен, и помогают главному герою! Ясное дело, на питчинг в Фонд кино с таким не пойдешь. Ирген Иргенов и не пошел, гад такой — нашел спонсоров, те заинтересовали Асланяна, и вот мы здесь.
Режиссер взял с тумбочки бутылку минералки, попил. Он ощущал себя практически трезвым, хоть и выпил приличное количество пятидесятишестиградусной.
Успокойся, сказал он себе. Завтра в Черкечех, там заночуем, потом еще день в долине, вечером обратно. Романтика, палатка, костер… Что плохого? Прошлый проект почти весь в павильонах просидел, а тут свежий воздух, жратва, вон, вкусная, да и в целом развлечение.
…Вот и развлекаемся, подумал Жемчужников, поудобнее устраиваясь в вертолетном кресле. Заработала газовая турбина, двухлопастный винт начал медленно вращаться, набирая скорость.
— Взлетаем! — крикнул через плечо пилот-хипстер, словно без его комментария никто бы не догадался. «Робинсон» медленно поднялся над площадкой и начал набирать высоту. Плужкин перекрестился, как обычно делал перед полетом, и деловито полез в рюкзак.
— Теперь можно и соточку, — сказал он.
Креативного продюсера никто не поддержал. Задерейко смотрел в окошко, где проплывали сопки-перелески, а Дмитрий достал из кармана куртки мятый детектив-покетбук и собрался читать, но Жемчужников не дал.