«Если», 2017 № 02 (249)
Шрифт:
— Платон, — угрюмо сказал Михеев.
— Чего?
— Платон мне друг.
— Ну, кому и Платон друг, — миролюбиво согласился бородач. — Какая разница?
— Большая! — вклинился в их обмен репликами Рихард Экман. — Так же как и с вашей притянутой за уши версией. Нельзя развенчать легенду на одной сомнительной топонимике!
— Причем тут топонимика? — обиделся бородач. — Я молодым в двух экспедициях был, мы тут по берегам все прочесали и запросы в архивы делали, пытались очевидцев найти. А толку? Все впустую. Замануха для туристов. Даже личность того самого Корецкого, на письма которого все ссылаются,
— А как же рапорт топографической экспедиции 1794 г. Корнила Корякина? — заволновался Экман. — Я сам заказывал выписки из архива и их переводы. У меня есть фотокопии «Походного журнала сержанта Якутской воинской команды Степана Попова» о поисках мистических котлов. Исторические сведения, датированные двумя веками ранее, подделать нельзя!
— Сейчас все, на чем бабки рубят, подделать можно, — усмехнулся его горячности бородач. — Особенно если китайцев попросить. Эти даже яйца куриные подделывать навострились. Слышали про такое? Вот! А я — ел!
Экман смешался, запутавшись в непостижимой логике бородатого русского. Подделанные китайцами яйца на его взгляд не имели ничего общего с тайной котлов, но человек в байдарке озвучил свой сомнительный аргумент столь непререкаемым тоном, что спорить дальше просто не представлялось возможным.
Михеев в свою очередь еще раз смерил бородача глазами. Нет, ну, здоров, конечно, но ведь не полезет же он в драку посреди реки? Опять же ребята Феди Батыкаева — поддержка надежная.
— Мужик, — он понизил голос и слегка перегнулся через невысокий бортик тримарана. — А ты не рассматривал вариант, что ты и те твои две экспедиции — просто неудачники?
— А веслом по балде? — обиделся бородач.
— Я серьезно. Река широкая, греби своим ходом. Не мешай мне иностранцев развлекать. Хотят искать котлы — пусть ищут. Тебе-то что?
Байдарочник хотел было что-то возразить, но бросил взгляд на Экмана в его смешном шлеме, потом на встревоженную миссис Йоунсдоттир и Эйнара Сковсгаарда, жадно прислушивавшегося к разговору, пусть и не понимая, о чем идет речь, и передумал.
— Ладно, бывайте… т-туристы.
Последнее слово бородач произнес с чувством презрения и явного внутреннего превосходства. Он резко оттолкнулся от тримарана, и весло снова замелькало в умелых руках, стремительно унося байдарку прочь. На плечах и спине бородача ходили могучие мышцы.
Экман и исландцы задумчиво смотрели ему в след.
— Этот человек неправ, — сказал швед после долгой паузы. — Котлы существуют.
— Отсутствие доказательств — не доказательство их отсутствия, — пробормотал Михеев.
Рихард Экман глубоко задумался не в силах осилить столь сложную игру слов на чужом языке.
— Взбодритесь, господа! — переходя на английский, воскликнул Михеев. — Впереди у нас два переката, а к вечеру ждет важная остановка. Если нам немного повезет, то в условленном месте нас встретит мой хороший друг Миша Горчаков. Он здесь лесником работает, и если уговорим, — тут Степан выразительно потер пальцы универсальным жестом, знакомым большинству обитателей западного мира, — Миша организует нам поход к дому купца Саввинова. Вы слышали о нем, Рихард? Если собирали информацию по котлам, то не могли не слышать.
Про то, что Миша Горчаков на самом деле не лесник, а кадровый охотник и его давний знакомый, Михеев естественно упоминать не стал. А за дом Савинова они уже не первый раз выдавали старую охотничью заимку, выглядящую на все сто лет.
Яркий жилет и оранжевая байдарка бородача превратились в далекую точку. А потом и вовсе исчезли, скрывшись за излучиной, и настроение Михеева начало улучшаться.
— Show mast go on, — тихо замурлыкал он под нос.
* * *
Миша Горчаков оказался на месте и «нехотя» уговорился временно оставить свои — невероятной важности! — обязанности «лесника», дабы сопроводить «буратин» к дому купца Савинова.
За каких-то 500 евро.
Заимка особого впечатления на туристов не произвела, однако они старательно облазили ее изнутри и снаружи, фиксируя все на камеры.
Пока вернулись к месту высадки, завечерело, а парни Феди Батыкаева уже сноровисто разбили лагерь. Классический тур по Долине смерти включал трехдневный сплав с прибытием в заброшенный поселок Олгуйдах, но экспедиция Рихарда Экмана сотоварищи включала в себя помимо активного отдыха еще и поиски таинственных котлов, так что Михеев рассчитывал промурыжить иностранцев как минимум дней десять, а то и все две недели.
Посуточная оплата очень к этому стимулировала.
На пятый день они разбили лагерь в небольшой излучине Олгуйдаха, откуда Экман, устав от сплава, предложил утром выдвинуться на несколько километров вглубь тайги. Из своего походного снаряжения швед извлек футуристического вида штуку, оказавшуюся на проверку новеньким и дорогущим немецким металлоискателем, и теперь возился с настройками.
— Отключите дискриминатор, — посоветовал Михеев. — Здесь металлического хлама нет, люди почти и не бывали, а из чего сделана поверхность котлов все равно никто не знает.
Экман что-то пробурчал, не оборачиваясь.
Долгое путешествие начало накладывать свой отпечаток на иностранцев. Им почти не приходилось работать физически — эти обязанности взяли на себя ребята Феди, которым активно помогал и сам Михеев, — однако отсутствие физической подготовки и возраст сказывались. Дежурные улыбки исчезли, живости поубавились, восторги окружающей начали спадать.
Все хорошо в меру, как известно, и «буратины» свою уже понемногу выбирали.
«Как бы до срока не скисли», — заползая в спальник, думал Михеев.
Но ничего, скоро взбодрятся. Все мы скоро взбодримся.
Проснулся он от толчка в плечо.
— Степан Юрьевич, вставайте… Степан Юрьевич…
— А? Что?
Михеев разлепил глаза и кое-как сел, не выбираясь из спальника. Со стороны он походил на гигантскую гусеницу-мутанта с человеческой головой.
— Пора, Степан Юрьевич! — с неуместной торжественностью сказал Юрка, студент медфака третьего курса, откомандированный иностранцам как «полевой медик, нанятый сопровождать группу». — Цветомузыка стартует через три минуты!