Если бы Берию не убили... Вечная память!
Шрифт:
Так, 16 апреля 1953 года президент США Эйзенхауэр выступил в Американском обществе газетных редакторов с обвинениями Советского Союза в обострении международного положения и начале гонки вооружений (чья бы корова мычала!).
17 апреля Черчилль в Глазго полностью поддержал Эйзенхауэра.
По горячим следам, 24 апреля, Президиум ЦК КПСС обсудил эти речи и принял решение о публикации в «Правде» и «Известиях» ответной статьи, которая 25 апреля и была напечатана в обеих газетах.
Под «турецким» же и «иранским» вопросами
Во-первых, при его участии готовился вопрос об урегулировании взаимных отношений с Турцией, включая вопрос о режиме проливов и отказ от наших территориальных претензий к Турции. Во-вторых, тогда же велись переговоры с Ираном по финансовым претензиям, торговле и пограничным спорам.
И здесь Берия был сторонником компромисса. После Второй мировой войны Иран и тем более Турция всё более прочно входили в орбиту политики США. Обеспечить себе «открытые» Босфор и Дарданеллы в такой ситуации мы всё равно тогда не смогли бы, да и обострять пограничную ситуацию на границе с Турцией резона не было.
Непросто складывались для нас дела и в Иране… Попытка СССР поддержать иранских курдов и особенно те силы в Иранском Азербайджане, которые могли привести эту иранскую провинцию в состав Азербайджанской ССР, успехом не увенчалась, там пришлось уступить.
При этом в Иране развивались и демократические процессы. С конца 1951 года развернулось широкое движение за национализацию нефтяной промышленности, и в 1951 году был принят соответствующий закон, национализирующий, в том числе Англо-Иранскую нефтяную компанию.
В этих условиях было разумно максимально сблизить Иран и СССР, проявляя уступчивость. Со стороны России — великой державы — уступчивость по отношению к Ирану не выглядела бы слабостью, так что и здесь Берия мыслил верно.
Вспомним: он был жёсток там, где это требовалось, — в части поставок дизелей из Чехословакии, например. Но там, где для России было целесообразно уступить, Берия был готов и уступить. Именно так и обязан поступать мудрый лидер — не может быть одной, заранее заданной, линии по отношению к разным внешним партнёрам и даже друзьям. Неизменным должно оставаться одно — обязательный учёт стратегическихинтересов СССР.
Не могу утверждать уверенно, однако не исключено, что арест и убийство Берии способствовали тому, что в августе 1953 года купленный агентами ЦРУ иранский генерал Захеди произвёл военный переворот и установил в Иране проамериканскую военную диктатуру. Так или иначе, к концу 1953 года все наши позиции в Иране были утрачены.
Интересно, опять-таки в свете сегодняшнего знания, задаться также вопросом — как повёл бы себя Берия в кубинскойпроблеме после того, как она возникла? Были ли бы решения и действия виртуального Берии схожи с решениями и действиями реального Хрущёва?
Должен признаться, что ответ на этот вопрос, когда
Напомню, что кубинская революция имела в своей первой фазе не социалистический, а, скорее, антибатистовский характер. Диктатор Кубы Батиста к концу 50-х годов надоел всем, даже своим патронам в США. В 1956 году Фидель Кастро начал освободительную борьбу, в 1959 году он и его «бородачи» вошли в Гавану, и вскоре Куба обратилась за поддержкой к СССР.
Советский Союз почти сразу экономически поддержал Кастро, и это было разумно. Разумной была и военная помощь техникой и советниками. Но вот идею с размещением на Кубе советских ядерных ракет разумной уже не назовешь.
По мысли Хрущёва и хрущёвских маршалов это было бы ответом на размещение с конца 50-х годов на территории Турции и Италии американских ядерных баллистических ракет средней дальности (БРСД) «Юпитер». В ходе операции «Анадырь» на Кубу были доставлены наши БРСД, взявшие под прицел уже США.
В итоге к осени 1962 года возник Карибский ракетный кризис, ход которого был чреват обменом ядерными ударами, а результатом стал взаимный вывод наших БРСД с Кубы, а американских — из Турции.
Но была ли необходимость в доведении ситуации до крайности?
Сейчас пытаются представить дело так, что к 1962 году США имели 6000 ядерных зарядов, а СССР — всего 300. Поэтому, мол, безопасность СССР не обеспечивалась, особенно после того, как в Турции появились БРСД США с подлётным временем до Москвы 10 минут. Мы же якобы могли ответить лишь ударом стратегической авиации через несколько часов.
Однако на деле всё было и так, и — вовсе не так…
Конечно, Америка повела себя провокационно, размещая свои ядерные ракеты средней дальности в Европе, что делало их равнозначными по стратегическому эффекту советским межконтинентальным баллистическим ракетам (МБР). Однако реально США уже тогда на первый ядерный удар по СССР не решились бы.
Во-первых, тогда советская стратегическая авиация однозначно обладала потенциалом ответного удара, а то, что он мог быть нанесён лишь через несколько часов после первого удара США, принципиально ситуацию не меняло.
Во-вторых, в США лишь с 1963 года начала поступать на вооружение МБР «Минитмен-1В» с высокой точностью стрельбы, а БРСД «Юпитер» особой точностью не отличалась.
В-третьих же, после запуска Советским Союзом 4 октября 1957 года первого искусственного спутника Земли, а уж тем более после космических полётов Гагарина и Титова в 1961 году Америка знала, что её территория более не является неуязвимой, что в случае первого ядерного удара США им гарантирован ответный ракетно-ядерный удар СССР.