Если бы Гитлер не напал на СССР…
Шрифт:
Над облаками гари возникали черные облачка разрывов зенитных снарядов, четко видимые, тянулись трассирующие очереди, и было непонятно — то ли они соединяют небо с землей, то ли летят с неба на землю, вслед за полутонными авиационными бомбами. Старший авиационный начальник второй волны налета, кавалер Рыцарского креста с мечами и дубовыми листьями Ганс-Ульрих Рудель в этот день за штурвалом не сидел. Теперь, когда он вывел свою «волну» на объект, он оказался как бы не у дел и лег на пол кабины, чтобы оценить точность работы подчиненных через смотровое отверстие. До этого Рудель никогда не имел возможности спокойно, со стороны, наблюдать, как падают бомбы, и это зрелище увлекло его. Цель была так далеко внизу, что он засомневался, поразят ли бомбы её…
Бомбы становились всё меньше и меньше, и Рудель
Рядом с целью по воде расходились три больших круга, и Рудель понял, что это — промахи. С большой высоты их было видно лучше, чем попадания, от которых образовывались лишь небольшие дымки, почти незаметные на фоне дыма, плывущего над бухтой.
Самолёт с Руделем заходил на новую цель, и он опять лег на пол. Сброс, уменьшающиеся пятна бомб, затем два дымка и два круга по воде.
— Два попадания, — сообщил Рудель и встал с пола.
Соединенный торпедный и бомбовый удар довершил разгром, начатый ракетным ударом. Рудель ещё раз посмотрел вниз. Там бушевал ад… Флагман Уэйк-Уокера «Норфолк» уходил под воду, высоко задрав к сумрачному небу корму. В отдалении горели тяжелые крейсера «Кент» и «Шропшир»…
Немецкие и русские пилоты ложились на обратный курс. Хоум-флит Его Королевского Величества медленно уходил на дно бухты, где с 1918 года лежали останки германского флота, интернированного в Скапа-Флоу и затопленного самими командами германских кораблей в знак протеста против Версальского договора.
А В ЭТО ВРЕМЯ над Ла-Маншем и западнее — уже над британской береговой зоной — ревели моторы тысяч германских «Юнкерсов», «Дорнье», «Хеншелей», «Мессершмиттов» и советских «илов», «яков», «мигов», «лаггов», «Сухих», «Петляковых» и «Туполевых»… Не удавшись в 1940 году как «Зеелеве», когда Британия Черчилля имела дело лишь с германским рейхом, операция «Люфтлеве» обрела в 1942 году прочные и мощные крылья русского и германского образца. И на этих крыльях война впервые со времен Вильгельма Завоевателя пришла на Британский остров через море на сушу — высадка на Остров проходила почти везде успешно.
Преодолев при помощи авиации и флота морские оборонительные рубежи бриттов, Па-де-Кале и Ла-Манш, вермахт быстро вырвался на лондонское направление. Впрочем, сухопутное сопротивление англичан было уже в самом начале подорвано психологически… В новых листовках Четверного союза прямо говорилось, что его главная цель — мир с Англией, а не её завоевание, и что немцы и русские готовы к немедленному перемирию, если Черчилль уйдёт.
На Лондон даже после 22 июня не упала ни одна бомба, зато он был как в снежную зиму засыпан листками бумаги с текстами тех речей «американских союзников», о которых Би-би-си не извещала англичан никогда…
На дорожках Гайд-парка, на Трафальгарской площади, у резиденции премьера и в рабочих пригородах лежали и листовки с пятью короткими фразами:
Глава 22. Закат сэра Уинстона…
В здании Форин Офис на Даунинг-стрит в глубоком кожаном кресле утопал сэр Уинстон Черчилль — пока ещё премьер-министр Англии. Он почти впал в прострацию и выводил себя из неё повышенными дозами коньяка. Положение от этого, однако, не прояснялось, выхода видно не было.
Иными словами, положение оказывалось безвыходным.
Для Черчилля.
А для Англии?
Англия не то чтобы забыла, что это такое — война применительно к своей территории. Она такого просто не знала, если не считать гражданских смут Средневековья, войны Алой и Белой розы. Поэтому о серьёзном сухопутном противодействии силам вторжения речи быть не могло. Не было возможности организовать и дополнительное воздушное противодействие… Английское побережье и так было нашпиговано аэродромами четырех
Было уже невозможно и лгать «о целях войны», о «защите демократии» и прочем… В первый же день начала военных действий, 22 июня, лидеры Четверного союза обратились к английскому народу с посланием, которое передавалось на всех широковещательных каналах и разносилось ветрами над Британией в виде листовок:
«К английскому народу!
Мы, лидеры Четверного союза Германии, Советского Союза, Италии и Японии, обращаемся ко всем людям доброй воли на Английском Острове с предложением немедленно прекратить ту войну, которая выгодна лишь получателям военных прибылей по обе стороны Атлантики… Рабочие Лондона и Ковентри, Бирмингема и Манчестера, вы трудитесь не для защиты своей Родины от врага, а для умножения банковских счетов Ротшильдов и Бивербрука, Эмери и Баруха, Рокфеллера и Моргана, Дюпона, Чемберлена и Моргентау… Войска Четверного союза воюют против них, а не против той Англии, которая дала миру Великую Хартию вольностей! Сегодня кабинет Черчилля — это кабинет войны и национальной измены! Черчилль прокладывает дорогу в Европу янки так же, как он делал это в Первую мировую войну. Это ли надо Европе? Это ли надо Англии, которая своей кровью уже второй раз оплачивает возвышение Америки?
Сити и Уолл-стриту нужна война — в Европе, в Азии. Нам нужен мир! Вот почему войска Четверного союза идут на Английский Остров, и мы предлагаем простым англичанам немедленно потребовать от своих провалившихся правителей: „Уходите!“
Мы готовы к немедленному перемирию и не намерены разрушать Лондон или какой-либо другой город Британии, хотя сегодня немало германских городов лежит в развалинах после бомбежек Черчилля.
Мы надеемся, что британцы вновь призовут на трон своего законного монарха Эдуарда VIII и изберут себе такое правительство, которое поведет Англию к справедливому миру и сотрудничеству в Европе, в Азии и везде — в любом месте планеты.
Нет — плутократическим поджигателям войны!
Да — миротворцам и труженикам!
Это обращение ударило по английской простонародной массе мощнее, чем любая «ковровая» бомбардировка. Рядовой англичанин привык быть законопослушным, но внутри него всегда сидел — пусть и давно облепленный пивной пеной — Робин Гуд, который не терпел неправедно богатых. Пену смахнул ветер с континента, однако Робин не натягивал свой лук, потому что вдруг увидел — он защищает не «старую добрую Англию», а привилегии банкиров, бизнесменов и лендлордов.
Английские расстояния — даже не польские… От Дувра до Лондона — сотня километров, а каких-либо оборонительных линий на пути к Лондону не было. Добившись полного превосходства в зоне переправы, немцы наращивали свои силы на Острове, но к активным действиям не стремились, просто занимая территорию. Они продвигались к Лондону и растекались вширь, соблюдая максимальную корректность по отношению к гражданскому населению.
За Лондоном было высажено несколько смешанных германо-советских воздушных десантов, и паника в «золотом» Лондоне началась неимоверная. Кабинет заседал непрерывно, а по столице уже прокатывались массовые демонстрации. Подавлять их не брался никто, а требования плакатов и ораторов были просты: «Кабинет войны — в отставку! Да — кабинету мира!»
Черчилль был в шоке. Он понимал, что надо уходить, и не верил, что уходить придется уже в ближайшие, очевидно, часы. В это не верилось — ведь за ним, за сэром Уинстоном, стояли такие могущественные силы! Соединённые Штаты почти три года гнали и гнали вооружения в Англию и насыщали ее оружием в предвидении того часа, когда вслед за своим оружием придут в Европу сами. Всё должно было быть так, как это произошло в 1918 году, когда янки пришли в Старый Свет как вершители судеб, как кредиторы к должнику, как новые хозяева в свое новое поместье.