Если бы меня спросили

Лабрус Елена

— Ты знаешь, что это незаконно?

— Конечно, — стряхивала она грязные салфетки с тарелок в пакет. — Но нанять адвоката нам было не на что. Да и не до того было.

— Я бы мог тебе посоветовать обратиться к моему отцу. — Ирка замерла. — Он любит такие дела, за справедливость, особенно против крупных компаний. Даже денег за них не берёт. В рамках «pro bono», то есть безвозмездной юридической помощи его компания стала работать в городе одной из первых много лет назад. Но… — он развёл руками. — Это мой отец. И как он себя поведёт,

если узнает, что ты моя девушка…

— А я твоя девушка? — повернулась Ирка.

— Да, — уверенно ответил Вадим. Забрал у неё мусорный пакет, бросил в сторону. Подтянул Ирку к себе. — И всё, что я вкладываю в эти слова — прилагается.

— И что же это?

Закат уже догорел, как и угли в мангале, но его глаза словно светились изнутри. Обжигали.

— Что ты моя. Я не хочу никого, кроме тебя. Не хочу с тобой разлучаться, даже на время, хотя понимаю, что придётся. Но я что-нибудь обязательно придумаю, чтобы быть с тобой. Если ты, конечно, не против. Ты хочешь быть со мной, девушка, что зажигает свои огни?

Он ждал ответа, а она не знала, что сказать. Глаза щипали непрошеные слёзы, в горле застряли несказанные слова, грудь теснили незваные чувства.

— Я хочу рассказать твоему отцу, что ты не виноват в аварии. Ты спас мне жизнь.

— О нет, нет, нет, — закачал головой Воскресенский. — Это совершенно ни к чему. Забей! Оно не стоит того и вообще, — он скривился, как от зубной боли, — не стоит. Он тебя не услышит. Да и слушать не будет.

— Меня — будет.

— Ир, — Воскресенский досадливо поморщился. — Просто поверь. И… спасибо!

— Не за что. Но раз уж ты решил быть моим парнем, хочу, чтобы ты знал: для меня это значит, что ты всегда на моей стороне, а я — на твоей. Скорее всего, я буду тебя бесить, буду не права, и мы обязательно будем из-за этого ссориться, но я признаю только одну форму отношений — доверие. Не путай, пожалуйста, с неуместной откровенностью или пустой болтовнёй, доверие — это когда ты не боишься мне сказать, что думаешь и что чувствуешь, особенно если тебя что-то не устраивает, а я не боюсь сказать тебе, зная, что буду услышана. Доверие — это когда я в тебе уверена, даже если весь мир твердит обратное. Когда ты во мне не сомневаешься, рядом ты или далеко.

— А ты и правда зажигаешь свои огни, — улыбнулся он. — Честно говоря, когда я предложил поехать со мной, думал, ты обрадуешься, но ты — это ты. И это… потрясающе. — Выглядел он и правда слегка изумлённым. Поражённым. Восхищённым. — Преклоняюсь. И всё же уточню: это «да»?

— Если ты согласен.

— Я согласен. Ты невероятная, — он покачал головой, словно чему-то никак не мог поверить.

Интересно: чему? Что она согласилась? Что отказалась? Тому, чего и сам от себя не ожидал?

— Так что у вас с Северовым? — спросил он, когда с холодной веранды они перебрались в дом на кухню.

Ирка мыла посуду. Вадим убирал со стола.

— Всё. И ничего.

Воскресенский замер

с крошками в одной руке и тряпкой в другой.

— Об остальном я должен догадаться сам?

— Конечно, — забрала у него тряпку Ирка. — Фантазия тебе в помощь. Думаю, твоя побогаче, чем моя, ты у нас создатель игровых миров. Хотя на самом деле ты вообще не должен об этом думать.

— Не знаю, смогу ли я не фантазировать на эту тему, но ты права: какая разница, что в твоей жизни было до меня. Пожалуй, даже лучше мне не знать, — кивнул он и вытряхнул крошки в мусорное ведро. Помыл руки. Брызнул на неё водой.

— Эй! — брызнула на него в ответ Ирка.

В их маленькой почти семейной потасовке победил, конечно, Вадим, куда худенькой девочке против двух метров ловкости и силы, да Ирка не сильно и сопротивлялась.

— Я пойду сегодня домой, хорошо? — зашептал он в ухо, скрутив её в объятиях. — И завтра буду весь день занят. Увидимся вечером?

— Конечно, — легко согласилась Ирка.

Происходящее не казалось ей ни сном, ни сказкой, ни галлюцинацией. Им было хорошо вместе, а это либо есть, либо нет — третьего не дано.

Она не жалела, что в их отношения она словно с разбега прыгнула в ледяную воду. Заходить маленькими шажками и трястись от холода — не в её характере. В её характере — вот так сразу, с головой и на глубину, а там уже греби или тони — всё в твоих руках.

15

15

Бредом Ирка назвала бумагу, что ждала её утром на новой работе.

Она дважды перечитала, дважды пересчитала нолики и дважды воскликнула:

— Да ну! Бред какой-то!

Второй раз вслух. В кабинет как раз зашла старший администратор компании «Гедеон» Нателла Юрьевна, дама, что в день первой встречи Ирки с Воскресенским-старшим разгоняла толпу соискательниц. Она показывала Ирке её рабочее место, объясняла правила, так и познакомились.

— Что именно бред? — обернулась Нателла Юрьевна, достав из шкафа какую-то папку.

— Здесь в приказе указан мой оклад, — Ирка ещё раз пересчитала цифры, — и это шестизначная сумма. Это за год?

Нателла Юрьевна развернулась.

— Это за месяц на испытательный срок. Если вы его пройдёте, то сумма ещё подрастёт.

— Но у меня даже диплом не попросили, только паспорт.

— А у вас есть диплом? — удивилась женщина.

— Нет, но… — Ирка, возможно, первый раз в жизни не знала, что ответить.

— Борис Викторович сам решает какую зарплату, кому назначить, — пожала та плечами, словно это само собой разумеющееся. — Не имеет значения, что вы закончили, какой у вас опыт, возраст, заслуги, образование. Раз он решил, что вы достойны такой суммы, значит, так и есть.