Если бы я был вампиром
Шрифт:
– А-а-а, заметил, – обрадовался Вельхеор. Отражение скользило параллельно со мной. – На твоем родном великом и могучем русском языке.
Я так и понял.
– А почему же я разницы не замечаю?
– Потому что словарь я создавал, а я – гений, – скромно пояснил Вельхеор.
– Тогда все понятно, – легко согласился я, а про себя добавил: «Злой гений».
– Да, злой, – согласился Вельхеор. – А добрые – это уже не гении, а так... мелочь пузатая.
Я сделал вид, что не заметил, как Вельхеор в наглую прочитал мои мысли.
– Почему это в наглую? – обиделся тот. – Очень даже культурно, без
Я шагал вдоль берега, когда передо мной появился неглубокий ручеек метра в два шириной, вытекающий от озера. Я собрался было пройти по нему, ноги все равно уже мокрые.
– Ты куда это? – тут же заорал Вельхеор. – Ты шагнешь в ручеек, а там ловка тебя за ногу цап, а то и не за ногу... она высоко-о прыгает, даже до твоего носа длинного допрыгнет.
Пришлось обходить ручей. Вельхеору я решил верить на слово, пока что он меня не обманывал. А вот о том, что длинный нос как раз не мой, а его, я сказать не преминул.
– Это да, – важно согласился он. – У меня шнобель будь здоров.
– Слушай, а откуда ты знаешь столько выражений на русском языке? – не выдержал я. – Ты же пробыл в моем мире не так уж и много. Кстати, а почему ты в моем мире пробыл не так уж и много? И что ты вообще здесь делаешь? Ты же вроде очень стремился в мое тело попасть. Что же тебе там не понравилось?
– Это не мне там не понравилось, а я там не понравился – ответил Вельхеор и как ни в чем не бывало продолжил: – А язык мне ваш просто очень нравится. Это же просто удивительно, сколько интересного есть в вашем поразительном языке. Я знаю все языки нашего мира, но даже сложи их все вместе, не будет такого богатства оттенков фраз и чувств. Как же...
– Я с этим совершенно согласен, – поспешил прервать я. – Но кому же ты мог в моем мире не понравиться, чтобы они тебя выкинули из моего тела?
– Не то чтобы выкинули... – замялся вампир. – Просто попросили уйти. Должен заметить, не очень вежливо попросили.
Тут мы подошли, вернее, я подошел, а Вельхеор подплыл– к краю озера.
– О! Вот мы и пришли. Тут мы должны попрощаться. Тебе нужно идти дальше по лесу, пока не выйдешь как раз к приграничным землям. Только не очень светись, а то я там фигура известная и не все меня там любят.
– Не все? А может быть, все не любят? – ехидно спросил я.
– Может быть, – не стал спорить Вельхеор. – Ты это... тельце-то мое береги, пока я не вспомню способ, как тебя вернуть в твое тело.
Ишь ты какой, а он мое, интересно, берег?
– Еще как! – поспешил он заверить меня.
– А что это мы уже прощаемся? Ты мне не рассказал, почему и как тебя из моего тела прог... попросили уйти. Вельхеор махнул рукой:
– Дело-то прошлое, а тебе нужно добраться до Приграничья, пока не наступил рассвет. Иначе тебя с легкостью найдут Ремесленники. В Приграничье слишком низкий фон, чтобы тебя уловить. Мы еще с тобой побалакаем, – подмигнул он мне. – Может, даже расскажу о моих приключениях в вашем чудном мире.
Я смирился с тем, что сейчас больше ничего не узнаю, и двинулся прямиком в лес. Раз нужно успеть до рассвета, значит, следует поспешить.
Когда я уже отошел на десяток метров, до меня донесся крик Вельхеора:
– И еще одна просьба, вернее, даже совет – не говори обо мне Кельнмииру. Он, конечно, последние пятьсот
Я в очередной раз подумал о том, что же такого сделал Вельхеор, что его так ненавидит Кельнмиир. Если Вельхеор это помнит. А то что-то он некоторых вещей не помнит... минуточку... Вампиры же ничего не забывают! Мне же Ромиус рассказывал. Хм-м..... Значит, либо Вельхеор врет, либо что-то с ним не то, если это вообще Вельхеор.
С трудом переборов желание вернуться назад и спросить что к чему, я продолжил идти по лесу. Мне показалось, что с золотистых деревьев кое-где свисают обрывки теней непонятной формы, но они на меня не реагировали, из чего я заключил, что тени самые обычные. Или же Вельхеор их так напугал? В общем, теней бояться нечего, а вот прочая живность в этой Империи явно в избытке. Причем только ночью, потому что днем, насколько я понял, бояться нечего. Но не это меня сейчас интересовало. Самый главный вопрос– это вопрос жизни и смерти. Жив ли Кельнмиир? А если жив, то найдет ли он меня?
Под моими ногами тихо шелестела листва, а на небе, как я и предполагал, появились две разноцветные луны. Я не уверен, что до этого они прятались за тучами, потому что никаких туч я не видел. Просто они неожиданно появились будто из ниоткуда. Если красная смотрелась зловеще, то желтая сверкала загадочным добрым светом. Вот только красная луна была почему-то больше, чем желтая. Интересно, говорит ли это о чем-либо, например, о преобладании сил в мире?
Вскоре за спиной остались уже последние золотые дубы, или клены, или еще чего, а впереди показались одноэтажные дома. Эти дома показались мне знакомыми, то ли все дома Приграничья были одинаковыми, то ли я пришел к тому самому месту, где меня собирались сжечь. Оптимизма это открытие мне не прибавило. Не хотелось бы повторения шоу со столбом и хворостом.
Я крадучись пошел между зданий к уже знакомой мне площади. Во всяком случае, мне показалось, что площадь именно та.
Сейчас на площади не было ни единой живой души, но я все же решил поостеречься. Просто на всякий случай. По площади гуляли знакомые одинокие тени, которые при моем приближении неторопливо уплывали. Безликие с неохотой отдавали клочки света и за моей спиной торопливо смыкались, не давая свету ни единого шанса.
Как это часто бывает, я не заметил, что небо начинает светлеть. А когда заметил, обе луны уже были еле видны, а с востока выползало солнце. Хотя, минуточку... еще одно солнце выползало с запада! А Кей говорил, что два солнца будут... не помню когда... Видимо, уже пора.
Я шел по площади, удивленно глядя на небо, и поэтому пропустил момент появления на площади Кельнмиира. Я поднял глаза, а он уже стоял передо мной и ухмылялся. Свеженький, бодренький, даже не запылившийся. Только в уголке губ у него едва виднелась запекшаяся кровь.
– Как пробежка? – с ходу поинтересовался он.
– Нормально, – небрежно ответил я, все еще с опаской глядя на испачканную кровью губу. – А как ты умудрился так легко отделаться?
– Легко? – переспросил Кельнмиир. – Да я добрых полчаса восстанавливался. Если бы мне под руку не попался один зазевавшийся стражник, то потребовалось времени раз в пять больше.