Если друг оказался глюк

Серегин Михаил Георгиевич

Глава 26 Саша. О вреде добрых дел

В наш поселок мы вернулись только к вечеру, потому что по дороге заехали в хозяйственный магазин, чтобы купить металлическую сетку на окна. Лариса заикнулась было, что решетки были бы надежнее, но я отговорил ее:

– Подумай сама, Лора! Ведь, не приведи господи, пожар приключится, так и сгореть же можно в собственном доме! Нет, сетка на этот случай надежнее, ее и разрезать можно!

– Так ведь и барабашка ее порвать может, а потом в дом залезть! – возразила она. – Нечистая сила еще и не на такое способна!

– Никакого барабашки нет! – отрезал я. – Хватит уже об этом! Подождите совсем чуть-чуть, и я вам твердо обещаю, что реальность окажется не такой романтической и загадочной. Это совершенно определенно какое-то живое существо.

Не знаю, убедил я своих дам или нет, но больше они не возражали, и Лариса тоже купила сетку.

Приехав в поселок, мы разошлись по своим дачам, и Маруся принялась за готовку ужина – проголодались мы от всех этих приключений страшно. Я тем временем набивал сетку на окна. Критически оценив свою работу, я пришел к выводу, что сделал все на совесть, и теперь можно будет жить спокойно. Когда мы собирались сесть за стол, я пошарил в холодильнике и разочарованно сказал:

– Как на грех, никакого спиртного в доме нет, а я забыл купить.

– Да, нам с тобой сейчас не помешало бы! – согласилась жена. – Что тебе, что мне пережить пришлось немало!

– Пойду у Афонина займу, а потом куплю и отдам, – сказал я.

– Не представляю, как ты сможешь разговаривать с этим подонком, – буркнула Маруся. – Мы же с тобой из-за него чуть насмерть не разругались!

– Да ладно тебе! – отмахнулся я. – Надо принимать людей такими, какие они есть, а то придется жить в пустыне.

Я вышел в сад, но быстро вернулся обратно, потому что из моей затеи ничего не вышло – судя по отсутствию «Нивы» на участке, Виктора Петровича дома не было.

– Давай я быстро в Боровск сгоняю, – предложил я. – Там есть круглосуточные магазины.

– Пока ты будешь ездить, все остынет, – резонно возразила жена.

– Ничего! Потом разогреешь! – ответил я и, взяв ключи от машины, собрался уходить, но тут от калитки раздался голос Ларисы:

– Можно к вам?

– Конечно, заходи! – откликнулась Маруся.

Первой у нас на веранде появилась она, а за ней, смущенно потупившись, вошел Богданов. Он потоптался на пороге и, не поднимая глаз, виноватым тоном сказал:

– Мария! Александр! Вы уж простите меня! Ну, словно бес меня попутал! Сам не знаю, что я делал и говорил! Вспомнить стыдно! Вы нам с Лорой столько добра сделали, а я на вас как цепной пес сорвался! А все сволочь Афонин виноват! Позвонил мне тогда и такого наговорил, что у меня в глазах потемнело! Даже не знаю, как сюда и доехать-то смог, ни в кого не вписавшись! Все губы себе от злости искусал по дороге! Думал, что приеду и убью обоих! А на самом деле ты, Саша, мою жену спасал, а я оказался дурак дураком!

– Да ладно вам, Сергей Сергеевич! – мирно сказала Маруся. – Садитесь лучше с нами ужинать!

– Ага! – обрадовался Богданов. – Спасибо! К тому же я не с пустыми руками! – С этими словами он вышел обратно на крыльцо и тут же вернулся с объемистым пакетом. – Вот! От нашего, так сказать, стола – вашему столу!

Женщины начали дружно потрошить пакет, и на столе появились жутко дорогие нарезки различных рыб, колбас и прочих деликатесов, экзотические фрукты, а главное, литровая бутылка виски, что было нам всем сейчас очень кстати. За столом разговор шел обо всем понемногу и по мере убывания спиртного становился все более откровенным. Вскоре речь зашла и о ревности с изменами.

– Ты прости меня, Лора, что я в тебе усомнился, – каялся перед ней пьяный Богданов, и, видимо, не в первый раз, потому что Лариса воспринимала эти словесные излияния довольно спокойно. – Я же тебя люблю! Я и не думал никогда, что так полюбить смогу! Если ты мне изменишь, я больше жить не смогу! Тут же умру!

– Не надо, Сережа! Успокойся! – утешала его она. – Я никогда тебе не изменю! Ты же у меня лучше всех на свете! Ты самый умный! Самый добрый! Самый заботливый! Как же тебя можно не любить? Да мне, кроме тебя, никто не нужен!

– Правда? – вопрошал на это он.

– Конечно, правда! – заверяла его она.

– И мне тоже, кроме Саши, никто не нужен! – заявила крепко захмелевшая Маруся. – Я, когда те проклятые снимки увидела, думала, что с ума сойду! А сегодня, когда муж в город уехал, а я решила, что он к этой стерве отправился, даже жить не хотела! – чуть не расплакалась она. – Хорошо, что Лариса пришла и мне помогла! А то и не знаю, чем бы все кончилось!

– Не ищите, да не обрящете! – назидательным тоном заявил я, пока самый трезвый в этой компании. – Или забыли, что спрос рождает предложение? Вот будете подозревать нас во всех смертных грехах, сами беду и накличете!

– Никогда! – решительно заявил Богданов. – Никогда не буду в тебе сомневаться! – И полез к Ларисе целоваться.

– Саша! Я тебя так люблю! Так люблю! – лепетала окончательно пьяная Маруся. – Я без тебя умру!

– Верю! – самым твердым тоном ответил я, чтобы ее успокоить, и она подлезла ко мне под руку и прижалась.

Одним словом, за столом воцарились всеобщий мир и согласие. Мы так дружно сидели, что не хотелось расходиться, хотя время было уже за полночь. Виски кончился, и Сергей Сергеевич решил сходить домой еще за одной бутылкой, чтобы продолжить застолье. Он до того неуверенно держался на своих длинных ногах, что я, хоть и почувствовал, что к этому моменту тоже здорово хватил лишнего, вызвался его проводить – когда же мужикам спиртного было много? Мы с ним вышли в сад и тут же услышали, что на участке Афонина происходила какая-то непонятная возня, а потом раздался до омерзения знакомый мне гнусный, характерный смех. Зараза заходилась лаем от злости, что означало, что ее хозяин еще не вернулся.

– Он там! – сказал я Богданову, ткнув пальцем в сторону забора.

– Афонин? – не понял он.

– Нет! Зверь-вредитель! – объяснил я. – Этот гад опять там бесчинствует!

– Ну и пусть! – решительно заявил на это Сергей Сергеевич. – Так ему и надо!

– Зверю? – удивился я.

– А-фо-ни-ну! – по слогам выговорил Богданов.

– Нет! Так нельзя! – возразил я. – Мы же все-таки соседи! Мы должны помогать друг другу!

– Зря! – твердо стоял на своем Сергей Сергеевич, очень нетвердо стоявший на ногах.

– Надо! – с пьяной решимостью сказал я. – Я пойду его ловить!

– Я тебе помогу! – с не менее пьяной логичностью заявил Сергей Сергеевич.

– Нет! Ты тут будешь в засаде! – объяснил я, все-таки сообразив, что помощник из него будет еще тот – он сам нуждался в моей помощи! – Ты лучше помоги мне через забор перелезть!

– Всегда пожалуйста! – охотно согласился Богданов.

Мы с ним напрямик направились к забору, не обращая внимания на то, что шагаем по Марусиным грядкам – нам было не до таких мелочей, мы на подвиг шли! Богданов помог мне перевалить через забор, и я кулем свалился уже на чужую территорию. Зараза, почуявшая знакомый запах – я все-таки периодически захаживал к Виктору Петровичу, – решила, что пришла подмога, и принялась надрываться с новой силой, так что ее лай уже просто резал уши. Поднявшись, я направился туда, откуда слышались непонятные звуки, и вдруг увидел возле клеток с кроликами какую-то копошащуюся там странную тварь.

– Так вот ты какой, барабашка! – прошептал я и стал к ней или к нему подкрадываться.

Я уже протянул руку,

чтобы схватить ее, но она отпрыгнула в сторону, а я, потеряв равновесие, бухнулся на землю и тут же заорал во весь голос – это я попал в один из расставленных Куркулем капканов! Испугавшись моего вопля, тварь проворно скрылась в неизвестном направлении, а я, протрезвевший от боли, остался сидеть на земле, как последний дурак, под аккомпанемент неистового лая уже сходившей от злобы с ума Заразы.

Естественно, что такой шум не мог остаться незамеченным, и из своих домов тут же высыпали соседи, чьи нервы были уже в клочья измочалены непрекращающимися приключениями в нашем некогда спокойном поселке. Объясняться с ними в очередной раз у меня не было ни малейшего желания, а у них, как я подозревал, тоже не было ни малейшего желания, а еще и терпения, чтобы меня выслушать, и я, не без основания полагая, что меня просто линчуют, дал деру, благо утренняя тренировка под бдительным присмотром вооруженного хлыстом дрессировщика не прошла для меня даром – и я быстро восстановил былые навыки.

Я изо всех сил, как удиравший от волков сайгак, несся по проезду между дачами – хорошо еще, что капкан был не очень тяжелый, – стремясь как можно быстрее оказаться в безопасном месте, каковым, с моей точки зрения, являлось озеро с его густо заросшими берегами. Следом за мной, свистя и улюлюкая, мчалась дачная публика, потрясая тем, кто что успел прихватить из домашней утвари или садово-огородного инвентаря. Не исключаю, что кое-кто мог и осиновым колом вооружиться, чтобы уже наверняка пришибить нечистую силу. Мне все-таки удалось оторваться, и я забился в гущу растущего на самом берегу кустарника, оказавшись при этом по пояс в воде. Боясь шелохнуться, я переждал там, когда разъярившиеся от неудачи люди угомонятся и разойдутся по домам, и только потом с большим трудом сумел снять с себя капкан, который со злости утопил. Однако высунуть нос наружу я не рискнул и с содроганием, причем не только от нервов, но и от холода, потому что стоять в воде было довольно-таки зябко, представил себе, что, возможно, придется проторчать здесь до утра.

Глава 27 Маша. Ни сна ни отдыха измученной душе

В ожидании мужчин мы с Ларисой решили прибраться на столе, чтобы он выглядел более прилично, а то вид был – как после пиратского загула. Лариса мыла тарелки, а я их вытирала, чтобы снова поставить на стол, и как раз держала в руках очередную, когда раздался истошный Сашкин вопль. Я вздрогнула, и тарелка, естественно, выскользнула у меня из рук, грохнулась на пол и с оглушительным звоном разбиралась. Лариса тоже насторожилась, а потом сказала:

– Похоже, что это твой муж кричал!

– На них напал барабашка! – воскликнула я.

Бросив все, мы с ней выскочили на крыльцо, правда, я чисто машинально успела включить наружное освещение, и стали озираться. Увидев стоявшего возле забора Богданова, мы бросились к нему. Сергей Сергеевич стоял, чуть покачиваясь, как одинокий шест на ветру, и с удивлением таращился в темноту на участке Афонина.

– Где Саша? – с ходу спросила я.

– Там! – он неопределенно повел рукой в сторону дачи Виктора Петровича.

– Зачем он туда пошел? – взвыла я.

– Врага ловить! – торжественно ответил Богданов.

– Даже в доме было слышно, кто кого поймал! – съехидничала Лариса. – А почему ты здесь остался?

– А я в засаде! – гордо ответил Сергей Сергеевич.

– Горе ты мое! – запричитала Лариса, а на меня напал нервный смех, который я, как ни старалась, не смогла унять, и он перешел в хохот. – Это ничего! Это бывает! – успокоила меня она и негромко позвала: – Саша! Ты живой?

Ответом нам было молчание. Правда, длилось оно недолго, потому что из дачи напротив выскочил наш сосед с вилами наперевес и, увидев нас – еще бы не увидеть, когда я весь сад осветила! – спросил:

– Это кто орал?

– А черт его знает! – небрежно отмахнулась Лариса.

– Наверно, опять нечисть балует! – влезла в разговор его жена и вышла, чтобы встать рядом с мужем, покачивая увесистой скалкой в руке.

Тут подобные возгласы стали раздаваться почти со всех ближайших дач, а потом к ним присоединились и разбуженные шумом обитатели остальных. И вдруг кто-то заорал:

– Вон он бежит! Лови его!

Послышался топот, и толпа, как стадо разъяренных слонов, помчалась, сама не ведая пока куда.

– Надо спасать мужика! – решительно заявила Лариса. – Пошли!

Она выпустила из рук рубашку Богданова и тот, словно только и дожидаясь этого момента, сложился, как складной метр, и тихо осел на землю.

– А с ним что делать? – я кивнула на него.

– Ничего, пусть пока полежит, – отмахнулась она. – Никуда он не денется, да и ночь довольно теплая!

Выскочив за калитку, мы с ней понеслись вслед за толпой, ориентируясь по шуму и гомону, и скоро очутились на берегу озера.

– Нет, ну ты скажи! – раздался чей-то мужской голос. – Как сквозь землю провалился!

– Тогда уж скорее под воду! – возразил ему другой.

– А кто это мог быть? – спросил третий.

– Только кто-то из своих! – уверенно ответил председатель кооператива – уж его голос я ни с каким другим не спутаю. – Я специально ходил проверить, заперты ли ворота, и могу вас уверить, что да. Кроме того, Юрич находился сегодня в рабочем состоянии и по моему поручению обошел по периметру ведь забор и не нашел ни одной дыры или подкопа.

– Тогда давайте смотреть, кого здесь нет, и пойдем их навестим, – предложил кто-то. – Кого на месте не будет, тот и…

– Что и?… – неожиданно спросила Лариса. – Что этот кто-то сделал, что вы его, как зайца, гнали? – напирала она.

От неожиданности толпа замерла и замолчала, а потом люди начали недоуменно переглядываться, словно хотели спросить друг у друга: а чего это мы в самом деле? Но в любой толпе обязательно найдется такой умник, которого просто так с толку не собьешь, и чей-то ехидный голос спросил:

– А чего ты тут разоряешься? Вот где твой Богданов, например? Что-то я его здесь не вижу!

– А он на пару с Марусиным Сашкой нажрался до поросячьего визга, и они теперь дрыхнут без задних ног, – не растерялась она.

– С какой же это радости они так набрались? – продолжал любопытствовать этот же голос.

– Да когда же это вам, мужикам, повод нужен был, чтобы напиться? – отмахнулась она. – Хлещете в три горла и в будни, и в праздники! Да если б вы, паразиты, не пили, так мы бы уже при коммунистическом капитализме жили! Вы же, гады, за бутылку родную мать отдадите и не дрогнете! – бушевала она, явно уводя разговор в другую сторону. – А спьяну потом чертей гоняете! Слышали небось, как Юрич недавно красного черта видел? Так скоро они и к вам в гости приходить будут!

– Ну, ты не очень-то! – возразил ей довольно неуверенный мужской голос.

– А что? Правду она говорит! – вспылила какая-то женщина. – Пьете без просыпу, и толку от вас в доме, как от козла молока! А с пьяных глаз чего только не померещится? А ну, отвечайте мне, кто народ взбаламутил? Кто всех нас среди ночи поднял?

– Так кричали же! – ответил ей кто-то.

– Ты бы еще сказал: стреляли, как в том фильме! – разозлилась она. – Вы завтра дрыхнуть весь день будете, а на нас, бабах, и огород, и хозяйство!

– Нашли себе забаву по ночам по поселку гоняться! – поддержала ее другая женщина. – Не разобрались ни уха ни рыла, а туда же! Супостата ловить! Тьфу на вас!

Толпа вразнобой загомонила. Кто-то утверждал, что собственными глазами видел убегавшего человека, а кто-то возражал на это, что привиделось, мол. Так ничего и не решив, люди начали потихоньку расходиться, а Лариса потащила меня в кусты, где мы с ней и затаились, дожидаясь, пока все уйдут. И вот берег опустел.

– Саша! – тихонько позвала я. – Это я, Маруся! Выходи, если ты здесь!

– А все точно разошлись? – услышала я голос откуда-то от воды.

– Подожди, я сейчас посмотрю! – предложила Лариса.

Она быстро обошла берег и даже поднялась наверх, а потом спустилась и сказала:

– Все тихо, можно выходить!

Сашка появился из-под растущих прямо на берегу кустов, ветки которых склонялись до самой воды. Видок у него был тот еще, но больше всего меня испугало то, что его правая рука была в крови.

– Ты поранился? – испугалась я.

– В капкан Куркуля попал! Еле освободился! – объяснил он.

– Убью, сволочь! – взбесилась я. – От этого паразита в нашей жизни одни только неприятности!

– Да ладно вам! – остановила меня Лариса. – Потом разберетесь! Сейчас надо по-тихому на дачу вернуться!

Замечание было резонным, тем более что Сашка начал довольно отчетливо поклацывать зубами – замерз, бедненький!

– Пошли! – скомандовала Лариса. – А потом я его руку посмотрю – как бы перелома не было!

– Ты же ветеринар! – напомнила я.

– Не бойся! В человеческих болячках я тоже разбираюсь! Уж на таком-то уровне я не ошибусь! – заверила меня она.

Наше возвращение на дачу можно было сравнить только с вылазкой индейцев в стан бледнолицых – мы шли пригнувшись, короткими перебежками и при этом еще прятались в тени заборов и деревьев. И вот мы наконец на даче. Богданов по-прежнему сладко спал на земле, и мы решили, что попозже совместными усилиями оттащим его к нему домой, а сейчас на первом плане была рука Сашки, которая распухла и посинела.

– Странно, чего это она? – удивился он, разглядев ее при свете. – Я же ее все время в воде держал, чтобы не так сильно болела!

– Если бы не держал, то она выглядела бы намного страшнее, – бросила ему Лариса и принялась осматривать травму. – Ну, слава тебе, господи, перелома нет! – сказала она наконец, и я облегченно вздохнула.

– Ну, тогда на мне все как на собаке заживет! – обрадовался муж. – Мы в туристических походах еще и не в такие передряги попадали!

– Молчал бы уж, герой! – не удержалась я. – Скажи лучше, какого черта ты опять на участок Афонина поперся?

– Так ведь кто-то опять пытался дверцы клеток открыть, – объяснил он.

– Ну и пусть! – разозлилась я. – Нам-то какое до всего этого дело после того, как он нам столько гадостей сделал!

– Все, Маруся! Все! Теперь я не выйду из дома даже тогда, когда вселенский потоп начнется! – успокоил он меня. – Такие подвиги себе дороже обходятся!

– Ну, ладно! Время позднее, так что давайте Сережу домой оттащим, – сказала Лариса. – Теперь, когда мы все четверо вместе, это уже никаких подозрений не вызовет.

Мы вышли в сад и встали вокруг сладко спящего Богданова, примериваясь, как будем его транспортировать. Тут я не удержалась и сказала:

– Спасибо тебе огромное, Лора. Без тебя и не знала бы, что мне и делать! Ты так ловко все повернула, что все дачники забыли, зачем на озере и собрались!

– А! – отмахнулась она. – Мы же подруги! Не могла же я тебя бросить одну в такую минуту!

– Вот бы мне так научиться! – вздохнула я.

– Не получится, Маруся! – развела руками она. – Для этого надо было другую жизнь прожить. У меня ведь четверо братьев, и все старше меня, так что поневоле пришлось научиться с ними ладить и всякие конфликты гасить, – объяснила она и решительно сказала: – Ну, что? Взялись, что ли?

Кряхтя и постанывая, мы потащили Сергея Сергеевича домой: Сашка, несмотря на больную руку, ухватился за плечи, а нам с Ларисой досталось по ноге. Казалось бы, и недалеко было нести, но намаялись мы до чертиков. Свалив его наконец-то на диван, мы чувствовали себя ничуть не лучше, чем бурлаки, тащившие против течения баржу.

– Ну, спасибо вам огромное и спокойной ночи! – пожелала нам на прощание Лариса.

– Это тебе спасибо! – дружно ответили мы.

Вернувшись к себе, мы, перед тем как лечь спать, закрыли все до единого окна и форточки и заперли дверь не только на щеколду, как обычно делали, но и на замок. Потом, немного подумав, Сашка взял топор и поставил его возле двери нашей комнаты изнутри, объяснив:

– Лишним не будет!

И вот мы без сил рухнули – другого слова не подберешь – на кровать. Казалось, что едва мы коснемся головой подушки, как тут же вырубимся, ан нет! Сна не было ни в одном глазу! Сказалось сильнейшее нервное и физическое переутомление. Чтобы не лежать просто так – о сексе и речи быть не могло, потому что мы оба были выжатые как лимон, – мы начали разговаривать.

– Ну, скажи мне, Маруся, как ты могла обо мне так плохо подумать? – с легкой укоризной спросил Сашка, обнимая меня.

– Ты знаешь, словно затмение на меня нашло, – прошептала я, прижимаясь к нему. – Просто сравнила себя и эту блондинку и…

– Да она мизинца твоего не стоит! – тихонько воскликнул он. – Ну, почему ты у меня так плохо о себе думаешь?

– Но она значительно моложе меня, – возразила я. – И фигура у нее такая, что я чуть от зависти не умерла, – призналась я.

– Так она же циркачка, все время тренируется. Это ее работа, и ей надо иметь такую фигуру, как тебе нужно иметь специальное образование, чтобы успешно руководить своей фирмой, – объяснил он. – Но ты у меня тонкая, интеллигентная, а она грубая и невоспитанная.

– Значит, она тебе совсем не нравится? – осторожно спросила я.

– Да я более отвратительной девки еще в жизни не встречал! – возмутился он, и я облегченно вздохнула.

И тут, словно издеваясь над нами, с веранды донесся какой-то мелкий топот, покашливание, похрюкивание.

– Саша, что это? – испуганно спросила я.

– Ничего не слышу! – тут же ответил он, хотя не слышать не мог.

– Но там же что-то происходит! – настаивала я.

– Ничего не происходит! – стоял на своем он. – На окнах – сетка, они закрыты, а дверь заперта!

– Между прочим, когда мы с Ларисой бросились тебя спасать, то дверь я закрыть забыла, как-то не до того мне было, – сообщила я.

– О, господи! – простонал муж. – Лариса явно сглазила нас, пожелав спокойной ночи!

– Ты ее не трогай! – возмутилась я. – Если бы не она, то еще неизвестно, чем бы твое приключение кончилось!

Тут, судя по звуку, на кухне упало что-то металлическое, потом незваный гость принялся это металлическое грызть.

– Никогда не предполагала, что ты такой трус! – пустив в ход последнее женское оружие, сказала я и начала перелезать через мужа, чтобы самой пойти и посмотреть, что там стряслось.

– Лежи уж! – буркнул Сашка.

Он встал и вышел из комнаты, прихватив на всякий случай топор, а я кралась за ним, потому что любопытство пересилило страх. Сашка вошел в кухню, включил свет и осмотрелся – все было в порядке, то есть на столе и даже на полу возле мойки громоздилась наспех собранная грязная посуда с остатками еды, а вот на полу лежала решетка, на которой Сашка жарил мясо.

– Все в порядке! – громко сказал он, думая, что я осталась в комнате.

– А почему решетка на полу? – спросила я, и он, вздрогнув, быстро обернулся – оказывается, не у меня одной нервишки шалили.

– Потому что упала! – резко ответил он.

– Сама собой? – иронично спросила я. – Наверное, плюс к барабашке у нас еще и полтергейст завелся!

– О, боги! – завопил муж и с тоскливой обреченностью спросил: – Опять?

– Ладно! Давай до утра разговор отложим, – предложила я.

Муж положил решетку на стол, выключил свет на кухне, а потом проверил запоры на двери, которые оказались в полном порядке, и мы пошли спать. Но не успели мы лечь, как на кухне снова кто-то принялся хулиганить.

– Убью! – заорал, вскакивая, Сашка и, снова схватив топор, рванул на шум, а я за ним.

На кухне тут же воцарилась тишина, и мы, влетев туда, с удивлением увидели, что некоторые продукты, до того мирно лежавшие на стоявших на полу тарелках, были сброшены на пол. Я взялась было за веник, но муж остановил меня:

– Завтра уберешь! Нечего себе сон разгонять!

– Какой уж тут сон? – вздохнула я. – Если только кошмарный!

Но Сашку я все-таки послушалась, и мы вернулись в комнату. Мы долго лежали, прислушиваясь к малейшему шуму, но все было спокойно. Но, несмотря на это, уснули мы только под утро.

Глава 28 Саша. Грядет спасение, или Тарасов возвращается

Встали мы поздно, злые и невыспавшиеся. Наскоро позавтракав, мы принялись за уборку на кухне, носившую следы вчерашнего пьяного варварского пиршества и ночного хулиганства неведомого существа.

– Наверно, это опять барабашка буянил, – предположила Маруся.

– Ты бы еще красного черта вспомнила! – буркнул в ответ я.

– А это и был принявший его облик барабашка, – объяснила она.

Услышав это, я сжал зубы, чтобы ненароком не сказать лишнего – настроение у меня было отвратительное, потому что и голова болела, и рука. Мое участие в уборке было чисто символическим – одной рукой, причем левой, много не сделаешь, так что пол подметала жена. Вдруг она истошно завизжала и вскочила на стул.

– Маруся! Ты чего? – удивился я.

– Крыса! Там! – Она, брезгливо скривившись, тыкала веником в сторону ящика, где я обычно хранил свои инструменты.

– Значит, это она вчера здесь и бродила, – обрадовался я. – Вот видишь, никакой это был не барабашка!

– Ты не разговаривай, а убери ее отсюда! – потребовала она, не слезая со стула. – Не век же мне здесь стоять!

– Да уберу! Уберу! – поспешно ответил я и недоуменно спросил: – И чего женщины так крыс боятся?

Я оттащил ящик в сторону и увидел за ним что-то, свернувшееся в клубочек. Взяв у жены веник, я попытался выкатить это существо на середину кухни, что ему явно не понравилось, и оно отчаянно сопротивлялось. Хоть я и мог орудовать только левой рукой, но силы были очевидно не равны, и мне это все-таки удалось. Увидев ночного хулигана, я только рассмеялся:

– Маруся! Можешь спускаться! Это ежик!

– Ежик? – недоверчиво переспросила она.

– Ну да! Он, видимо, забрался в дом, когда вас с Ларисой не было, а вот дверь была открыта. Потом он решил поужинать и начал обгрызать пригоревшее мясо с решетки, вот она и упала. Когда мы его спугнули, он спрятался, а выйдя снова, пошел дальше на экскурсию и нашел на полу тарелки с объедками – тут-то уж он попировал. Поесть-то он поел, а вот выйти уже не смог и решил переночевать здесь. Вот тебе и все объяснение, причем совершенно реальное! Это тебе не какой-нибудь там барабашка или полтергейст! А то ты чуть что, сразу на нечистую силу грешишь!

– Сейчас это был действительно ежик, – вынужденно согласилась она, но тут же возразила: – Только он, как мне кажется, не умеет лазить по деревьям, бросаться предметами, фотографировать и все в этом духе.

В ответ на это я только вздохнул – ну, не спорить же в очередной раз! – и осторожно взял ежика в руки.

– Не бойся, разбойник! Сейчас мы тебе молочка нальем, а потом на волю выпустим! – И опустил его на стол.

Некоторое время ежик продолжал оставаться свернувшимся в колючий клубок, а потом, видимо, успокоился, развернулся в нормальное положение и стал гулять по столу, пока Маруся наливала ему в самое маленькое блюдечко молоко, которое он затем начал пить.

– Надо же! – удивленно сказала жена. – Такой кроха, а столько от него шума!

Можно сказать, позавтракав, ежик поднял голову и посмотрел на нас, словно хотел спросить: «А на волю когда?» Я снова взял его в руки и, повернув вверх животиком, стал изучать его лапки.

– Ты смотри, как они на человеческие похожи! – сказала Маруся.

– Похожи, – согласился я. – Но они значительно меньше тех, которые нашла милиция, так что эта кроха здесь ни при чем!

Я вышел в сад и выпустил ежика на свободу, которой он тут же воспользовался и быстренько убежал. Я же вернулся к прерванной уборке, хотя толку от меня было и немного. Тут-то и раздался звонок моего сотового. Посмотрев на номер, я сказал:

– Это Тарасов! Ну, наконец-то!

– Значит, до него наша эсэмэска все-таки дошла! – обрадовалась жена.

– Видимо, да! Сейчас-то я у него и узнаю, чего он с этой бешеной семейкой не поделил! – не меньше ее обрадовался я, включая телефон.

– Что у вас случилось? – заорал Димка, даже не дождавшись моего ответа.

– Дела творятся до того чудные, что мы с Марусей уже не знаем, что и думать, – начал я.

Но Димка быстро меня прервал, заявив:

– Санька! Каждая минута разговора отсюда стоит около двух баксов, так что давай телеграфно!

– Хорошо! Если кратко, то на нас ополчились некие, предполагаю, что хорошо тебе знакомые, Алмазовы-Златогорские.

– Знаю таких, – подтвердил он. – Частенько приходится вместе выступать!

– Ну, тогда ты не удивишься, узнав, что Клаудиа забралась в наш дом, чтобы покуситься на твои… – начал было я, но Димка перебил меня.

– Какая она еще, к черту, Клаудиа? – рассмеялся он. – Клавка она! Баба вздорная и недалекая, хотя акробатка классная, а вот дрессировщица была от бога! Но до моих профессиональных секретов ни ей, ни Тольке не может быть никакого дела – это же совершенно другая цирковая ниша.

– Тогда просвети, какого черта они нас преследуют? – потребовал я.

– Представления не имею, – искренне ответил он. – Ну, ничего! Я завтра уже возвращаюсь и на месте разберусь, что это у вас там за непонятки! Пока!

Отключив телефон, я повернулся к Марусе, которая с нетерпением смотрела на меня, и сообщил:

– Димка завтра приедет.

– Слава богу! – с облегчением выдохнула она. – Неужели этот кошмар наконец-то закончится?

– Как я понял, ты больше не хочешь подружиться с барабашкой? – насмешливо спросил я.

– Да ну тебя! – обиделась она и начала демонстративно греметь посудой.

Я же отправился на свое излюбленное место в сад, донельзя довольный, что эта идиотская и со всех сторон непонятная история, кажется, приближается к концу. Но блаженствовал я недолго, потому что тут из дома вышла Маруся и, взглянув на последствия наших с Богдановым вчерашних похождений, взвыла в голос:

– Какого черта вы в клубнику поперлись? Вы что, до того себе глаза залили, что не смогли дорожки разглядеть?

– Дорогая! Нам было не до этого, – начал оправдываться я, но она меня не слушала.

– Да за что мне такое наказание? – бушевала она. – Мало того, что в саду палец о палец не ударишь, так еще и навредить норовишь! Что я теперь делать буду? Это же не лук с чесноком, которые можно обратно посадить!

– Между прочим, когда мы вчера несли Сергея Сергеевича, ты с Ларисой тут тоже потопталась, – ляпнул я и тут же понял, что сказал лишнее.

Маруся набрала в грудь воздуха, чтобы высказаться в мой адрес по полной программе, но тут из-за забора раздался голос Афонина, и она только шумно выдохнула.

– Вы чего скандалите? – с интересом спросил он.

Жене хватило ума не посвящать его в подробности ночных приключений, и она только сквалыжным тоном объяснила:

– Да вот перебрали вчера Саша с Сергеем Сергеевичем и набезобразничали.

– Да уж рассказали мне утром, как вы его за руки, за ноги домой тащили, – ехидно хмыкнул он и поинтересовался: – А вы случайно с моего участка ничего не слышали? А может, видели чего?

– Нет, Виктор Петрович! – с самым честным видом заявил я. – Мы с Богдановым действительно очень хорошо посидели, но малость перестарались, так что нам не до этого было.

– Пьете, значит! – осуждающе сказал он, как будто сам не гнал самогон, чтобы не тратиться на водку, хотя пьяным его никто никогда не видел – сказывалась армейская закалка. – Эх, Расея! Куда же ты докатишься с такими мужиками!

– А что у вас случилось, что вы спрашиваете? – невинно спросила Маруся.

– Да капкан у меня один пропал, – вздохнул он. – Хороший! Новый! И очень даже недешевый!

– Ну, здесь мы вам ничем помочь не сможем, – развела руками жена.

– Да уж я понял! – хмыкнул он. – Дай вам волю, так вы и весь белый свет пропьете!

Он скрылся из виду, и Маруся повернулась ко мне. Взглянув на ее лицо, я понял, что временное перемирие перед лицом общего неприятеля закончилось и мне пора уносить ноги, пока цел.

– Пойду воздухом подышу, – торопливо сказал я и быстрым шагом бросился к калитке, а мне вслед неслись самые нелицеприятные высказывания насчет моих умственных и хозяйственных способностей.

Надеясь, что к вечеру жена немного успокоится и отойдет от своего праведного гнева, я скрылся на озере и не без опасений вернулся домой только тогда, когда здорово проголодался.

Глава 29 Маша. Незваные и нежданные гости

Весь день я пахала, как каторжная, восстанавливая порядок на своих грядках, и со слезами на глазах вынуждена была избавиться от некоторых окончательно загубленных насаждений. Сначала я была полна решимости обязательно припомнить все эти безобразия мужу, да так, что ему мало не показалось бы, но постепенно я остыла и вспомнила, что вчера сама не остановила Сашку, когда он поддержал Богданова в его начинании принести еще одну бутылку. Так что винить мне оставалось только себя, причем не только за порушенные грядки, но и за то, что муж попал в капкан и так пострадал.

Сашка вернулся ближе к вечеру с самым скромным и тихим видом и, чтобы загладить свою вину, взялся приготовить шашлык. Хотя я на него больше и не сердилась, но все равно сделала вид, что жутко обижена, – пусть чувствует, что я так просто не сдамся! Но на шашлыки я все-таки согласилась. Они у Сашки всегда очень хорошо получались, а сегодня он еще и постарался на славу, так что они были просто объедение, и мы их с большим аппетитом употребили под бутылочку хорошего легкого вина. Одним словом, вечер оказался просто чудным, и мы, вдохновленные надеждой на то, что с появлением Тарасова наконец-то появится ясность в этой запутанной истории, сидели сытые и довольные жизнью под деревом и блаженствовали. Наш мирный отдых был прерван телефонным звонком, на который разомлевший муж даже не сразу ответил. Однако когда узнал, кто звонит, тут же заорал:

– Пашка! Ты что-нибудь выяснил?

Не знаю, что уж тот говорил Сашке, потому что муж только периодически восклицал и охал, словом, отделывался междометиями, по которым я, до жути заинтригованная, не могла ничего понять, так что, едва Сашка отключил телефон, тут же потребовала:

– А ну повествуй, что тебе Павел сказал!

– Все очень просто, дорогая! – ответил мне до неприличия довольный муж. – Пашка со своими друзьями-коллегами точно выяснил, что отпечатки, которые нашла милиция, принадлежат какому-то мелкому примату.

– Обезьяне, что ли? – переспросила я.

– Ей, родимой! – подтвердил Сашка, улыбаясь от уха до уха. – А вот анализ шерсти показал, что это, скорее всего, макака-резус! А ты себе всяких барабашек надумала! – усмехнулся он.

– Не может быть! – уверенно ответила я. – Во-первых, откуда в Подмосковье разгуливающие на свободе обезьяны? Во-вторых, обезьяны не умеют фотографировать, а уж пользоваться современными цифровыми аппаратами и подавно! В-третьих, они, как и все животные, боятся огня! В-четвертых…

Я не успела сказать, что думаю в-четвертых, потому что у дома остановилась незнакомая машина, и я удивленно посмотрела на мужа. Судя по выражению его лица, уж ему-то эта машина была явно знакома, и я насторожилась – что еще вот-вот свалится на нашу голову? Но удивлялась я недолго, потому что из автомобиля вылезла Клаудиа в коротюсенькой юбке и мини-маечке, а за ней ее муж – хлыста при нем в этот раз не было, и это меня немного успокоило.

Они по-хозяйски толкнули калитку и без спроса вошли на наш участок.

– А вас в детстве не учили, что, прежде чем войти, нужно разрешения спрашивать? – поднялся со стула Сашка и решительно направился к ним – видимо, то, что дрессировщик был без хлыста, его несколько подбодрило.

Ничего на это не ответив, эта парочка рванула прямо в дом, а мы бросились за ней.

– Вам про частную собственность никогда слышать не приходилось? – спросила я и получила в ответ презрительное молчание.

– Вызывай милицию! – сказал мне Сашка, а сам, обогнав явно враждебных визитеров, встал перед ними, загородив дверь.

– По-хорошему говорю: отойди! – с яростью в голосе сказал дрессировщик.

– Вторжение на чужую территорию карается законом, – предупредил его муж и крикнул мне: – Да вызывай же!

Непослушными пальцами я набрала номер нашего участкового в Салтыковке, но получила в ответ: «Абонент временно недоступен или находится вне зоны действия сети».

– Звони в Боровск, следователю, – все поняв, сказал мне Сашка.

– Визитка в доме осталась, – растерянно пролепетала я.

– Значит, обойдемся без милиции, – хмыкнул Анатолий-Арнольд и, словно куклу, смел мужа со своего пути.

– Вот здесь! – крикнула Клаудиа, показывая ему на холодильник, загораживавший вход во вторую комнату, и дрессировщик, шутя сдвинув его с места, открыл дверь. – Я же тебе говорила! – сказала она.

Нам с Сашкой оставалось только беспомощно топтаться в коридоре, глядя на то, как они осматривали ящики Тарасова. Убедившись, что они все заколочены, дрессировщик повернулся к нам и, грозно надвигаясь, потребовал:

– Я тебе кричал, чтобы ты вернул обезьяну! Ты не вернул! Теперь пеняй на себя!

– Между прочим, вы кричали «образина», а не «обезьяна», – напомнила я.

– Уши надо мыть! – огрызнулся он и снова потребовал: – Верни обезьяну, сволочь!

– Какую еще обезьяну? – возмутилась я. – У нас нет никакой вашей обезьяны!

– Есть! – отрезал он. – Тарасов ее украл и оставил вам на время отпуска! Ну, у меня с ним еще мужской разговор будет, а пока я с тобой разберусь!

– Да нет ее у нас! – воскликнул Сашка.

– У нас ее действительно нет! – поддержала его я. – У нас только барабашка есть, который постоянно в поселке хулиганит!

Алмазовы-Златогорские переглянулись, а потом уставились на меня.

– Кто у тебя есть? – спросила Клаудиа.

– Барабашка! – повторила я. – А еще он иногда образ красного черта принимает! А больше у нас никого нет!

– Барабашка нам не нужен! – заявил наконец Анатолий-Арнольд. – Можете оставить его себе, чтобы жить веселее было, а нам отдайте нашу обезьяну.

– Подождите! – воскликнул муж. – А она случайно не макака-резус?

– Так ты все знаешь и еще мне голову морочишь? – заорал дрессировщик, наступая на него. – Где обезьяна?

Тут я все поняла и горестно сказала:

– Значит, никакого барабашки не было, а это была всего лишь обезьяна? А я-то думала!..

– Я же тебе говорил, что это было живое существо, а ты все барабашка да барабашка! – с упреком сказал муж.

– А я так хотела поверить, что чудеса еще случаются, – вздохнула я и заплакала.

Глава 30 Саша. А оказались очень даже неплохими людьми

Алмазовы-Златогорские опять недоуменно переглянулись и, видимо, поняв, что с Марусей каши не сваришь и лучше иметь дело со мной, требовательно уставились на меня, причем дрессировщик не без жалости во взгляде.

– Не волнуйтесь, – сказал я. – Моя жена не сумасшедшая! Просто она, начитавшись идиотских газет, вбила себе в голову, что у нас тут завелась нечистая сила, – объяснил я.

– Да хоть чистая! Нам-то какое дело? – возмутился дрессировщик.

– Я думаю, что нечего нам здесь толпиться, а лучше выйти в сад, – предложил я. – Может быть, свежий воздух несколько остудит ваш пыл, и вы станете лучше соображать.

– Без обезьяны мы все равно не уйдем! – грозно предупредил меня Алмазов-Златогорский.

Но они все-таки вышли вслед за мной в сад, где мы вчетвером уселись вокруг стола.

– А ведь если бы вы, Арнольд… Или Анатолий? – начал я и посмотрел на него.

– Анатолий, – ответил он. – Арнольд – это сценическое имя.

– Так вот, Анатолий, если бы тогда не бросились на меня с хлыстом, то мы вполне могли бы уже выяснить, откуда у этой истории ноги растут, – сказал я.

– Ну и откуда же? – неприязненно спросил он.

– Ваша обезьяна самец или самка? – в ответ поинтересовался я.

– Самец, – ответил Анатолий.

– Тузик! – добавила его жена, и я удивленно на нее посмотрел.

– Довольно странная кличка для обезьяны, – неприязненно заметила Маруся.

– Это все-таки лучше, чем в барабашек верить! – ехидно хмыкнула Клавдия, а Анатолий пояснил:

– У Клавы в детстве собаку так звали.

– Так, значит, вы, Клавдия, его и подзывали с дерева своими эротическими криками? – я повернулся к ней.

– Ну, не тебя же! – хмыкнул ее муж.

– Естественно, не меня. Я бы от такого призыва стремглав убежал куда глаза глядят, – согласился я. – Так вот, должен вас разочаровать – вашего Тузика у нас действительно нет и, что главное, никогда не было!

– Кончай врать! – опять обозлился успокоившийся было Анатолий.

– И не собирался! – развел руками я. – Его у нас правда нет!

– Но был? – с надеждой спросила Клавдия.

– Ты его выпустил или он у тебя убежал? – уточнил ее муж.

– Я его не выпускал, – заверил его я.

– Значит, он у тебя убежал! – покивал Анатолий.

– Если вы наберетесь терпения, то я расскажу вам, как, по моему мнению, развивалась эта история, – предложил я.

– Только учти, что если она не покажется нам убедительной, то прошлый раз покажется тебе легким материнским шлепком, – с угрозой сказал он.

– Между прочим, вы по моему мужу так ни разу и не попали! – встряла Маруся с самым мстительным видом.

– Теперь не промахнусь, – зловеще пообещал он и потребовал: – Ну, рассказывай!

– Все началось в ту ночь, когда Димка привез нам сюда ящики со своим оборудованием, – начал я. – Мы с женой проснулись от шума в той комнате, куда мы их поставили, и, решив, что это воры, которые пришли, чтобы украсть его оборудование или секреты, пошли посмотреть, что случилось. Так вот, тот ящик, где лежали костюмы для выступлений, был открыт, а его крышка даже сдвинута.

– А я потом подумала, что это был ящик Пандоры, из которого на наш поселок и посыпались неприятности! – добавила Маруся, и Анатолий с женой опять удивленно на нее уставили – наверное, они представления не имели о том, что такое ящик Пандоры.

– Видимо, ваш Тузик, – продолжил я, – спрятался в этот ящик, а Димка не заглянул внутрь, прежде чем его заколотить!

– Ой! – воскликнула Клавдия. – Тузик у нас ужасно любит в прятки играть!

– Вот и доигрался! – буркнул я.

– Господи! Сколько же он, бедненький, пережил, пока в темноте ехал неизвестно куда! – всхлипнула Клавдия.

– Говорил я тебе, чтобы ты его в клетке держала! – огрызнулся на Клавдию муж.

– Как можно! – возмутилась она. – Тузика – и в клетке!

– Ну, тогда хоть на поводке! – цыкнул он на нее и попросил: – Что дальше было?

– Ночью ваша обезьяна решила выбраться наружу, отодрала крышку и обрела свободу, от которой все наши дачники чуть с ума не сошли, – выразительно сказал я.

– А ты? – спросил Анатолий.

– А что я? – пожал плечами я. – Я приколотил крышку обратно, и мы пошли спать, но почти тут же были разбужены звоном разбитого стекла на веранде, где обнаружили еще и открытую форточку. Вот так он на свободу и вырвался!

– Но его кто-нибудь видел? – с надеждой строила Клавдия.

– А то! – дружно воскликнули мы с женой. – Его тут все за красного черта принимали!

– Почему за красного? – удивился Анатолий.

– Это долгая история! – отмахнулся я.

– И все-таки расскажи! – потребовал он.

Мы с Марусей на два голоса, дополняя друг друга, рассказали им обо всех безобразиях, который устроил их питомец в нашем поселке.

– Теперь-то я понимаю, что раз он у вас дрессированный, то и огня не боится, – заметила Маруся.

– Тузик у нас исключительно умный! Просто уникальный! – восхищенно заявила Клавдия, явно гордясь своим подопечным. – Он все умеет!

– И пользоваться цифровым фотоаппаратом тоже? – нехорошо улыбаясь, спросил я.

– Ну, конечно! Он же как человек! И все-все понимает! – с придыханием сказал она. – Тузика я взяла, когда еще дрессурой занималась, и всему его научила! Это я потом, когда за Толика замуж вышла, уже в акробатки ушла! Я всех своих обезьянок другому дрессировщику отдала, а вот с Тузиком расстаться не смогла!

– Почему же вы из дрессировщиц ушли? – удивилась Маруся.

– Для цирка невыгодно, – сказала Клавдия и вздохнула. – А я так любила своих обезьянок!

– Да ладно тебе! – примиряюще

сказал ей муж и слегка толкнул ее плечом, на что она светло и радостно улыбнулась ему в ответ. – Ты же об этом не жалеешь?

– Нет! – покачала головой она. – Ни капельки!

– Чем же невыгодно? – спросил я.

– Два дрессировщика в одном аттракционе – это слишком накладно, потому что тогда приходится слишком много клеток сразу перевозить, а сборы-то одни и те же! – объяснил Анатолий. – Вот и пришлось бы нам с Клавой врозь гастролировать, и какая уж тут семья!

– Странно только, что ему почему-то наша дача особенно полюбилась, – задумчиво сказала Маруся.

– Ничего странного, – отмахнулся Анатолий. – Он привык к цирковым запахам, а здесь Димкины ящики стоят. Вот он сюда и возвращался! Может, нам эти ящики во двор вытащить, и тогда Тузик сюда прибежит? – спросил он.

– Нет! – твердо ответил я. – Я обещал Тарасову, что верну ему все в целости и сохранности. Вот он завтра прилетит, тогда пусть и решает сам, как с ними поступить!

Мы замолчали, думая, что же нам делать в этой непростой ситуации, когда из-за забора раздался гневный голос Афонина:

– Так это ваша макака дрессированная все устроила? Это она на моих кролей покушалась? Да я ее собственными руками на две половинки разорву! – в ярости заорал он.

– Но-но, милейший! – скандальным, базарным голосом, вскочив, крикнула ему в ответ Клавдия, мгновенно превращаясь в ту блондинку, которая могла и умела постоять за себя. – Шел бы ты подальше со своими угрозами!

– Я тебе не милейший! Я подполковник в отставке! И ты, сучонка, передо мной своими ляжками не тряси! – окрысился в ответ Виктор Петрович. – Видал я таких! Вдоль трассы повзводно стоят!

– А ну катись отсюда подальше, пока я до тебя не добрался! – вскочив, рявкнул на него Анатолий.

– И покачусь, только недалеко! – угрожающе пообещал Афонин и скрылся из вида.

Алмазовы-Златогорские, гневно сопя, сели на место, и не успели мы и слова сказать, как Куркуль появился с ружьем в руках и потребовал:

– Ну, где ваш гамадрил?

В мгновение ока Клавдия оказалась за спиной своего мужа, а я, встав и закрывая их собой – все-таки они были моими пусть и незваными, но гостями, закричал:

– Прекратите немедленно, Виктор Петрович! Вы соображаете, что творите?

– Я из-за их мартышки несколько крольчат потерял и ничего прекращать не собираюсь! – проорал на это Афонин.

Тут я за спиной услышал, как Маруся тревожным шепотом сказала:

– Он у нас контуженый, действительно может сотворить все, что угодно, и отвечать за это не будет!

– Я тебе говорила, что нужно было Мотю с собой взять! – рассерженно напомнила мужу Клавдия.

– А кто такая Мотя? – спросила Маруся.

– Тигрица! – ответил Анатолий. – Вообще-то она Матильда, но мы ее Мотей зовем. Жутко скандальная особа с непредсказуемым характером.

– Может, ты позвонишь помощнику, чтобы он ее привез? – предложила Клавдия. – А что? Он с ней вроде бы ладит, и она его послушается!

– Ты с ума сошла? – возмутился Анатолий. – Ты бы еще сказала: всю группу сюда привезти!

Я же стоял и пепелил взглядом Афонина, надеясь, что он одумается и уйдет, но безрезультатно. И тут на нас свалилась новая напасть.

– Я все слышала! – раздался сзади меня бешеный голос Ларисы, и Маруся тут же воскликнула:

– Лора! Что ты делаешь?

Быстро обернувшись, я увидел, что возле калитки стояла Лариса с двустволкой в руках, а Анатолий уже с той стороны закрывал собой женщин.

– Я ветеринар и обязана любить животных, но эту тварь пристрелю к чертовой матери ради собственного морального удовлетворения! Я из-за нее чуть мужа не потеряла! Уж не говоря о том, что, видимо, это их макака украла часы, из-за которых мы с вами чуть насмерть не рассорились!

– Но она же их вернула! – возразила ей Маруся, выглядывая из-за спины Анатолия.

– А еще она перепугала меня насмерть, спину расцарапала и два клока волос вырвала! – продолжала перечислять Лора.

– Он же еще маленький! – крикнула ей в оправдание безобразий своего любимца Клавдия. – Он остался один и испугался! И вообще, он очень шаловливый и игривый!

– Хорошим же играм ты его обучила! – не унималась Лариса. – На людей бросаться!

– Хватит! – окончательно потеряв терпение, заорал я. – Может, вас, Виктор Петрович, если вы в меня сейчас выстрелите, и не посадят, принимая во внимание ваше состояние здоровья, но остаток дней вы проведете в психушке! Знакомые адвокаты у нас с женой есть! Причем хорошие! Так что уходите подобру-поздорову!

Афонин в ответ гневно на меня зыркнул, но не ушел, хотя ружье и опустил, но при этом презрительно бросил:

– Тюфяк ты, Сашка! У тебя из-за их образины хлопот немерено, и ты же их защищаешь!

Решив, что в спину он мне стрелять не будет – офицер все-таки! – я повернулся к Ларисе и как можно убедительнее сказал:

– Лора! Мы с тобой оба пострадали из-за их обезьяны! Да и Марусе тоже несладко пришлось, но она же не злится на несчастное животное, которое случайно потерялось? Будь и ты великодушна!

– Лора! Я тебя очень прошу, не трогай Тузика! – поддержала меня жена.

– Беда с вами, интеллигентными! – недовольно посопев, заявила она. – Тебя, Саша, этот подлец хлыстом, как скотину, по улице гнал, а ты с ним церемонишься!

– Ах ты, гад! – тут же взревел Афонин, и я быстро повернулся. – Ты на моего друга руку поднял! – И его ружье тут же вернулось в прежнее положение. – А ну, отойди, Сашка! – велел он мне. – Я сейчас с ним за тебя посчитаюсь!

На миг обалдев от того, что вдруг попал к нему в друзья, я тут же очнулся и заорал:

– Виктор Петрович! Не вмешивайтесь! Я сам разберусь!

– Знаю я, как ты, слюнтяй, разберешься! – никак не хотел успокаиваться Афонин.

– Вот увидите, разберусь! – заверил его я. – А сейчас, Христом-богом вас прошу, идите домой!

– Тьфу! – зло плюнул Виктор Петрович. – Ладно! В случае чего – зови!

– Непременно! – пообещал я и облегченно вздохнул, видя, как тот скрывается в доме.

Тем временем за моей спиной Маруся активно уговаривала Ларису утихомириться и, кажется, добилась своего, потому что когда я повернулся в ту сторону, то увидел, что ружье Лора опустила, и услышал, как она, смилостивившись, сказала:

– Ладно! Черт с ней, с вашей обезьяной! Только вы уж поймайте ее поскорее, пока она новых бед не натворила, а то я за себя не ручаюсь!

Она ушла, а мы снова сели, и Анатолий, глядя на меня совершенно другими глазами и покачивая головой, сказал:

– А ты настоящий мужик! Уважаю! – И, протянув руку, попросил: – Ты уж извини меня за тот случай! Характер у меня бешеный!

– Это заметно, – хмыкнул я, пожимая ему руку, и предложил: – А теперь давайте думать, как нам Тузика найти. А то ведь действительно как бы беда не приключилась! Народ здесь до того озверел от всех этих неприятностей, что и убить его может, если поймает!

– Я могу снова залезть на дерево и позвать его! – предложила Клавдия.

– Не очень-то он идет на ваш зов! – с сомнением сказала Маруся.

– Ну, может, он его тогда не услышал? – возразила Клавдия.

– Можно попробовать, вдруг получится, – согласился я.

Клавдия ловко залезла на дерево и, бесстрашно забравшись повыше, начала испускать резкие призывные крики. На эти звуки из своего дома вышел Афонин и некоторое время обалдело смотрел на нее, а потом, покрутив у виска пальцем, осуждающе сказал:

– Совсем одурела баба! – И крикнул ей вверх: – Ты бы хоть людей постеснялась!

Не получив ответа, он снова ушел в дом и больше не появлялся. Клавдия же проорала где-то с полчаса и спустилась вниз, окончательно охрипнув.

– А еще он бананы любит! – сипло сказала она уже внизу.

– Где бы их в это время взять? – хмыкнул я. – Если только завтра в райцентре.

– Завтра будет завтра, – резонно заметил Анатолий. – До того времени много чего произойти может! Надо искать сейчас!

Глава 31 Маша. Тарасов-то появился, а вот Тузик – нет

– Как же мы будем его искать? – озабоченно спросила я. – Он же ведь маленький! В любую щель забиться сможет, и мы его не увидим!

– Остается только звать, – сказал Анатолий. – Вдруг услышит и прибежит.

– Я себе уже голос сорвала, – пожаловалась Клавдия.

– Пойдемте, я вам молока согрею, и вы его с маслом выпьете, – предложила я. – Вам сразу легче станет.

– Я на диете, мне это нельзя, – покачала головой та. – Как я буду выступать, если располнею?

– От одного раза ничего не будет! – успокоила ее я.

Я быстро согрела ей молоко, которое она с отвращением выпила – я сама не люблю это пойло и употребляю его только от великой нужды, а потом достала из шкафа свою большую и длинную белую кофту, которая у меня на даче круглогодично жила, потому что была очень теплая.

– Накиньте, Клава! – сказала я. – Ночи у нас здесь довольно прохладные, а вы очень легко одеты.

– Ничего, я закаленная! – попыталась отказаться она, но я настояла на своем. – А ты как же? – спросила она, натягивая ее.

– Не волнуйтесь! Я тоже утеплюсь! – пообещала я.

Я надела старые джинсы и джемпер с ветровкой, и мы вышли к мужчинам. В наше отсутствие они, оказывается, нашли общий язык, потому что склонились над планом поселка, начерченным явно Сашкой, и активно что-то обсуждали. Подойдя к ним, мы поняли, что они решают, где могла бы спрятаться маленькая обезьянка.

– Да вот прикидываем, в какую дыру мог забиться неуловимый Тузик, – сказал мне муж.

– Ну что? Пошли, что ли? – предложил Анатолий, поднимаясь.

И мы вчетвером отправились на «охоту». Должно быть, не один дачник в поселке посчитал нас сумасшедшими, потому что мы, шагая по всем проездам, хором громко звали:

– Тузик! Тузик!

Наверное, кобелей с этой кличкой здесь оказалось немало, потому что они, возмущенные такой фамильярностью – как это кто-то кроме хозяев посмел их звать? – надрывались от лая. А потом и все собаки решили дружно отреагировать на неположенный в такое время шум, и нас сопровождал та-а-кой собачий хор, что хотелось уши заткнуть. Даже Зараза, хотя к ней это не имело никакого отношения, не осталась в стороне и тоже решила поучаствовать. Естественно, на этот гвалт не могли не выглянуть разбуженные люди, и мы спрашивали у заспанных дачников:

– Вы красного черта не видели?

Некоторые в ответ на это крутили пальцем возле виска, другие посылали нас прямо к нему, не указывая, однако, точного адреса его пребывания, а третьи возмущались:

– Какого еще черта, не к ночи будь помянут? Вы на часы посмотрели? Ночь на дворе!

Поняв, что этим мы ничего не добьемся, мы замолчали, а за нами, еще немного побрехав для порядка, стихли и собаки. И тут наступил черед Клавдии, которая довольно хриплым – молоко явно не помогло – голосом издавала такие пронзительные призывные крики, что лично у меня мурашки пошли по коже, но вот ответного вопля мы так и не услышали. Точнее, мы не услышали ответа Тузика, а вот собаки очень охотно сказали нам все, что только о нас думали. Не смущаясь этим, мы прочесали весь поселок, а потом решили выйти за его пределы, для чего нам надо было разбудить Юрича. Сашка довольно долго стучал в его дверь, пока тот наконец-то не открыл. Стоял он покачиваясь и с закрытыми глазами – поднятый нами шум его нимало не побеспокоил.

– Юрич! Открой ворота! – попросил муж.

– Чего это тебе приспичило? – пробормотал тот.

– Мы красного черта ищем, – не вдаваясь в подробности, объяснил Сашка. – Ну, ты знаешь какого, того самого!

Услышав это, сторож даже немного протрезвел и приоткрыл глаза, а потом предупредил:

– Зря ты это затеял! Оставил бы ты уж его в покое, а то, не приведи господи, опять разбушуется! Дал бы уж людям хоть одну ночь спокойно проспать! Неужели тебе вчерашнего кордебалета мало?

– Надо, Юрич! Надо! – настойчиво попросил Сашка.

– Кто это? – спросил меня Анатолий.

– Да Саша говорил вам о нем, это наш сторож! – ответила ему я.

– Ах, так это ты моего Тузика красной краской вымазал? – разгневанной фурией набросилась на сторожа Клавдия.

Тут несчастный Юрич протрезвел окончательно и уставился на нее во все глаза, а выглядела она довольно-таки устрашающе: яркий макияж размазался, тушь частично осыпалась, а частично поплыла, потому что она втихомолку поплакала, пока мы с ней были вдвоем, длинные волосы растрепались, а довершала этот вид моя длинная белая кофта, которая спросонья, да еще для пьяного человека, вполне могла сойти за укороченный саван.

– К-к-какого еще Т-Т-Тузика? – жалобно промямлил сторож. – Чур меня, чур! Я вчера и выпил-то немного, только свою норму! Откуда же привидение взялось? Господи, прости мою душу грешную! – шептал он, пятясь в дом.

– Юрич! – схватив сторожа за руку, Сашка потащил его обратно. – Это не привидение! Это человек! Долго объяснять, но, одним словом, открой ворота!

Юрич сунул ему ключ и со словами:

– Сам открывай! А я еще жить хочу! – захлопнул дверь.

Мы открыли ворота и пошли в лес, где история повторилась, причем так же безрезультатно. Мы прочесали его весь и постоянно звали обезьяну, а Клавдия призывно вопила, окончательно сажая голос, но все без толку, так что возвращались мы на дачу, когда уже начало светать, причем расстроенные и уставшие. Клавдия, прижавшись к плечу мужа, на ходу рыдала и причитала:

– Тузик погиб! Мой маленький, бедненький Тузик! Он был такой добрый и ласковый! Он меня так любил! Как я теперь буду жить без него? Мне его никто не заменит!

Анатолий, обняв ее за плечи, пытался утешить:

– Ну, что ты, Клава! Он найдется! Он обязательно найдется! Он же прошлой ночью был еще жив, раз хулиганил! Неужели ты думаешь, что за один день с ним могло случиться что-то плохое, если он до этого десять дней тут один без нас прожил и не пропал!

– Да и правда, Клава! – присоединилась к нему я. – Один день ничего не значит! Мало ли где он сейчас может быть? Вдруг он просто спит?

– Не утешай меня, Машуля! – всхлипывала на это Клавдия. – Я сердцем чувствую, что с ним что-то плохое случилось!

Когда Сашка это услышал, то от удивления вытаращил глаза – он никак не мог предположить, что мы с Клавой, такие разные, сможем почти что подружиться. Вот в таком минорном настроении мы и вернулись на дачу, где сели на кухне, а я твердо сказала:

– Надо хоть что-то поесть! – И принялась хлопотать по хозяйству, а Клавдия, все еще всхлипывая, присоединилась ко мне.

В четыре руки – хозяйкой она оказалась хорошей, и ей не надо было ничего подсказывать – мы быстро соорудили самый ранний на моей памяти завтрак в нашей семье, но вот только прошел он в печальном молчании – все устали настолько, что сил разговаривать просто не было. Когда мы поели, я решительно заявила:

– Давайте хоть немного поспим, а то не знаю, как вы, а мы с мужем всю прошлую ночь с ежиком воевали. А силы нам завтра…

– Уже сегодня, – поправил меня Сашка.

– Ну, пусть сегодня, – согласилась я, – понадобятся, чтобы Тузика искать. Мы с Клавой в комнате ляжем, а вы устраивайтесь как хотите!

С этими словами я увела Клаву в комнату и уже из-за закрытой двери услышала, как Сашка сказал:

– Могу предложить раскладушку.

– Ложись на ней сам, а я в машине устроюсь, – ответил на это Анатолий.

Вскоре на веранде все стихло, и я, уложив Клаву, которая продолжала тяжело вздыхать, горестно качая головой, выскочила из комнаты в туалет. Тут-то я увидела, что вконец измотанный муж не нашел в себе сил, чтобы не то что раздеться, но даже бросить на раскладушку матрас, и спал прямо на брезенте и без подушки. Накрыв его одеялом, я быстро закончила свои дела, проверила, выключены ли газ и свет, и заперла дверь, потому что муж забыл это сделать. В другой раз я обязательно попеняла бы ему на это, но не сейчас, потому что сама еле двигалась и держалась на ногах исключительно на чувстве долга. В комнате я, тоже не раздеваясь, рухнула на кровать рядом с уже спавшей Клавой и вырубилась.

Мне казалось, что поспала я совсем чуть-чуть, когда меня разбудил такой шум снаружи и такие крики, что они и мертвого бы подняли. Выглянув на веранду, я увидела, что Сашка стоит в дверях и смотрит в сад. Подойдя к нему и глянув в том же направлении, я увидела, что это приехал Тарасов, который – конечно же, зная крутой нрав дрессировщика лучше нас – сейчас бегал от Анатолия вокруг машины и орал:

– Толя! Я ничего не знал!

– Сволочь безмозглая! – яростно надрывался дрессировщик, преследуя его. – Как ты мог Тузика увезти?

– Смотреть за ним надо было лучше! – отбивался Дима.

– Дали его тебе на несколько выступлений, чтобы помочь, а ты!.. Тебе что, трудно было в ящик посмотреть, прежде чем заколотить его? – гневно вопрошал Анатолий.

– Кто же знал, что он туда забрался? – оправдывался тот. – Я, что ли, виноват, что он любит на мягком спать?

– А проверить нельзя было на всякий случай? – кричал дрессировщик.

– Я торопился, – отбивался от него Тарасов. – Мне нужно было еще сюда заехать, а потом домой и в аэропорт.

– Ничего! – угрожающе пообещал Анатолий. – Я тебя уложу в больницу на полгодика с переломом обеих ног, и тебе больше не нужно будет никуда торопиться!

Видимо, они так гонялись уже довольно давно, потому что оба запыхались и переругивались, уже стоя по противоположным сторонам машины, но чувствовалось, что это только временная передышка и гонки вот-вот начнутся снова. Почувствовав, что я рядом, муж повернулся ко мне и сказал:

– Я предпочитаю не вмешиваться – они цирковые и сами между собой разберутся.

– Как говорится: две собаки дерутся, третья не мешай! – поддержала его я.

И тут нас с мужем с крыльца словно ветром и сдуло! Это рванула в бой Клавдия, причем даже не успев толком одеться.

– Ах ты, гад! – хрипло вопила она, бросаясь с кулаками на Тарасова. – Если только Тузик погиб, то я тебя собственными руками убью! А перед этим всю твою аппаратуру уничтожу! Чтобы и следа от тебя не осталось! Скотина! Мразь!

Видимо, за свою цирковую жизнь Клавдия поднаторела не только в словесных баталиях – и ее муж прекрасно об этом знал, потому что попытался удержать ее, чего она даже не заметила, и тогда он перехватил ее одной рукой и прижал к себе. Но Клавдия продолжала вырываться и кричать, явно забыв о том, о чем мы говорили вчера:

– Решил Тузика себе присвоить? К своим фокусам пристроить? Не выйдет! Не отдам!

– Клава! Успокойся! – пытался урезонить ее Дима, но, когда понял, что это бесполезно, проорал в ответ: – А почему ты не думаешь, что твой Тузик от тебя просто сбежал? Он ведь очень умный и вовремя понял, что ему лучше иметь дело со мной! Я ведь его, между прочим, не звал! Он сам ко мне пришел, и, видимо, потому, что даже обезьяне неохота ехать на гастроли в Тамбов, куда вы вскоре должны отправиться, и он предпочитает Бразилию, куда еду я, а?

Выпалив все это, он быстро понял, что сказал лишнее, и тут же смущенно заткнулся, но ведь слово не воробей! Наверное, среди цирковых такие вещи считались ударом ниже пояса, потому что Клавдия мгновенно успокоилась, молча вырвалась из рук мужа и презрительно сказала:

– Ну, похвалился? Потешил душеньку? Погладил по шерстке свое самолюбие? Ну и катись отсюда! Только помни, если Тузик погиб, то в Бразилию ты попасть не успеешь – я тебя раньше пришибу!

– Знаешь, Саша! А я бы тоже на такие слова обиделась, – громко сказала я мужу. – И мне сейчас очень стыдно за Диму, потому что я была о нем лучшего мнения!

– Я сейчас извинюсь перед Анатолием и Клавой, – пообещал Сашка.

– И я тоже, – сказала я.

Тем временем Клава отвернулась от Тарасова и направилась в дом, а очнувшийся Дима побежал за ней, оправдываясь на ходу:

– Клава! Ну, прости ты меня! Это нечаянно вырвалось! Все же знают, как Тузик тебя любит! Он от тебя просто ни на шаг не отходит! Он даже из-за занавеса всегда смотрит, как ты выступаешь!

– Да пошел ты! – резко бросила она и скрылась в доме, а Тарасов остался топтаться возле нас.

– Ну, словно черт за язык меня дернул! – покаянно разводил руками он.

Тем временем к нам подошел Алмазов-Златогорский, и Сашка самым официальным тоном сказал:

– Анатолий! Я извиняюсь перед вами и вашей женой за поведение своего друга. Он вел себя непорядочно! Ему не стоило этого говорить!

– Ладно тебе «выкать»! – отмахнулся тот, даже не глянув при этом в сторону Тарасова.

– Анатолий! Я присоединяюсь к словам моего мужа и тоже прошу вас простить Дмитрия, – произнесла я.

– Мы с ним потом сами разберемся, – до того спокойно ответил дрессировщик, что я поняла – Тарасову мало не покажется. – Нам сейчас о другом думать надо – как Тузика найти!

Глава 32 Саша. Беглец пойман!

– Погоди! – воскликнул я, потому что меня внезапно осенило. – Черт! Как же я раньше об этом не догадался!

– Неудивительно, потому что ты был в таком состоянии, что даже странно, как ты и на ногах-то держался! – сочувственно заметила Маруся.

– Ты говори, что придумал! – мгновенно подобравшись, потребовал Анатолий.

– Понимаешь, я ведь все те вещи, что на дачах пропали, нашел на островке посередине озера, где Тузик себе что-то вроде гнезда смастерил! – ответил я. – Может, он потому и не отозвался, что там ночью был?

– Что ж ты раньше молчал? – заорала, выскакивая из дома Клавдия, которая уже успела умыться.

– Так только сейчас сообразил! – объяснил я. – Если мы туда положим то, что он больше всего любит…

– Бананы! – тут же сказала Клавдия. – Он без них просто жить не может!

– Я могу за ними съездить! – тут же встрял Тарасов, желая хоть как-то загладить свою вину. – Только скажите, куда!

– В райцентр, в Боровск! – ответил я.

– Объясняйте, как туда добраться, – попросил он.

Мы с женой переглянулись, потому что объяснения заняли бы больше времени, чем сама дорога туда, и Маруся самоотверженно предложила:

– Я поеду с Димой, чтобы показать дорогу! Только перехватить бы чего-нибудь не мешало!

Услышав это, Клавдия метнулась на кухню и буквально через пару минут появилась с завернутыми в бумажную салфетку бутербродами, которые протянула Марусе. Жена спокойно, как будто так и надо было, положила их в сумку и сказала:

– Ты, Клава, приготовь мужчинам что-нибудь и покорми, а мы постараемся поскорее вернуться!

– Ты, главное, поспелее, пожелтее выбирай! – сказал ей Анатолий, протягивая деньги. – Он у нас привередливый и зеленые есть не будет!

– Куплю самые лучшие, какие только будут, – пообещала жена, отводя в сторону его руку.

– Ну уж нет! – возразил он. – Мы с Клавой на вас как коршуны накинулись, а вы нас не только защищали, но еще и кормили и ночевать оставили, так что мы перед вами в долгу и нахлебниками быть не хотим!

– Бери! – сказала Марусе Клавдия. – У нас недавно зарплата была, так что мы не обеднеем.

– Ну, если только так! – нехотя согласилась жена, хотя мы от Дмитрия знали, какие «огромные» у цирковых доходы.

Маруся с Тарасовым уехали, и Анатолий скомандовал:

– Ты, Клава, делом займись, а мы с Сашей пойдем и на месте посмотрим, что и как.

Она согласно покивала, хотя я и понимал, что ей самой страшно хотелось посмотреть на то место, где мог обитать ее ненаглядный Тузик. Мы с Анатолием пошли на озеро, и я с берега показал ему островок.

– Далековато, – хмыкнул он. – Да и потом, если этот вертлявый хулиган испугается, то нам его не поймать.

– Ничего! – обнадежил его я. – Во-первых, у меня есть резиновая надувная лодка.

– Ну и сколько нас туда поместится? – возразил он. – Двое?

– А во-вторых, – продолжил я, – у Юрича есть армейская «амфибия» и, кроме того, сети, потому что он, бывает, их по ночам ставит.

– Вот это другое дело! – обрадовался он. – Пошли к нему!

Сторож, которому я вернул ключ, встретил нас с опаской и спросил:

– А привидение где?

– Юрич! – укоризненно сказал я. – Ну, ладно это тебе ночью привиделось, но сейчас-то? Это была обыкновенная женщина, вот его жена. – И показал на Анатолия.

– А-а-а! – все еще недоверчиво протянул он и спросил: – А чего вам от меня надо?

– Юрич! То, что ты принял за черта, была сбежавшая из цирка обезьянка, которую надо срочно поймать, – объяснил я. – Мы думаем, что она может скрываться на островке, так что нам нужна твоя помощь, то есть «амфибия» и сети.

– А она их не порвет? – с сомнением спросил сторож.

– Да ты что! – рассмеялся Анатолий. – Она же вот такая! – И показал руками, какая она маленькая.

– Да-а-а! А сковородками швыряться горазда! – напомнил мне Юрич.

– Магарыч будет! – твердо пообещал Анатолий.

– Тогда чего же не помочь? – согласился сторож. – Сейчас поем и на берег пойду, а вы уж туда подгребайте.

Быстрым шагом мы вернулись на нашу дачу, где на столе уже стоял завтрак, а вся вчерашняя посуда была перемыта и стояла на своих местах.

– Ну что? – встретила нас вопросом Клавдия.

– Все в порядке! Так что быстро едим, дожидаемся бананов – и вперед! – сообщил ей муж.

Мы уже кончали завтракать, причем Клавдия оказалась замечательной кулинаркой, когда вернулись Маруся с Тарасовым и привезли кроме бананов еще и продукты – в нашем холодильнике было уже практически пусто.

– Такие пойдут? – спросила жена, демонстрируя ярко-желтую гроздь.

– В самый раз! – похвалила ее выбор Клавдия. – Перед такими он не устоит!

Маруся с Дмитрием быстро похватали со стола куски, потому что всем не терпелось поскорее отловить несчастную макаку, и я скомандовал:

– Ну, по коням!

Поняв, что Тарасов тоже собирается пойти с нами, Анатолий нахмурился и сказал:

– Без тебя обойдемся!

– Брось, Толька! – попросил его Дмитрий. – Тузик же мой запах тоже знает! Я его не спугну!

– Сначала укусил, а теперь зализываешь? – с нехорошей усмешкой спросила Клава.

– Да ладно вам! Ну, ляпнул, не подумав! С вами, что ли, такого не было? Чего нам делить, если по одним городам мотаемся и одну пыль глотаем? Обещаю десять килограммов отборного мяса для твоих зверюшек! – сказал он дрессировщику. – А тебе, Клава, – он повернулся к ней, – отрез любой материи по твоему выбору для нового костюма! Только не держите на меня, дурака, зла!

– Ладно, разберемся! – уже более миролюбиво ответил на это Анатолий, а Клава просто кивнула.

Все вместе мы вышли на берег и загрузились в «амфибию». Когда мы подошли к островку, Юрич, как мне показалось все еще не поверивший до конца в нашу версию об обезьянке и немного опасавшийся, что это все-таки нечистая сила, вызвался остаться в машине, чтобы караулить ее – а ну как черт ее угонит? Марусю же нам пришлось оставлять со скандалом.

– Дорогая! – увещевал я ее. – Во-первых, из машины тебе, как с балкона, будет удобнее наблюдать за происходящим, а во-вторых, ты можешь испугаться и нечаянно завизжать и этим спугнешь Тузика. Вот тогда-то наша затея и провалится!

– Саша прав! – поддержала меня Клавдия. – Ты, Машуля, не обижайся, но тебе действительно лучше остаться в машине.

Маруся все-таки обиделась и, надувшись, вернулась в «амфибию», а мы заняли заранее оговоренные исходные позиции: Клавдия с бананами – в гнезде, а мы, растянув сеть так, чтобы ее можно было сразу же набросить, затаились с трех сторон от нее по кустам.

– Клава, давай! – сказал ей Анатолий, и она сразу же начала издавать призывные крики.

Мы приготовились терпеливо ждать неизвестно сколько, но это не потребовалось, потому что Тузик примчался уже через двадцать минут, причем приплыл со стороны туристического центра на другом берегу – видимо, он там потаскивал продукты с кухни. Он, с ног до головы перепачканный красной краской – она действительно, как и говорил Юрич, оказалась очень стойкой и совсем не смылась, – с визгом бросился на шею хозяйки, которая вцепилась в него, как черт в грешную душу, и принялась целовать его морду, а он тем временем, прижавшись к ней, что-то верещал, словно жаловался на превратности судьбы.

– Ты же мой Тузинька! Ты же мой маленький! Испугался, наверное, когда без мамы остался? Сколько же ты настрадался, бедненький! Изголодался! На вот, покушай!

Держа его одной рукой, второй она протянула ему бананы, и Тузик тут же начал есть.

– Толя, тебе не кажется, что ты ошибся в объекте ревности? Как видишь, я здесь совсем ни при чем! – сказал я, кивая на Клавдию и обезьянку.

– Да не ревновал я! – отмахнулся он. – А что Тузика касается, так он же ей совсем крохотным достался – мать в зоопарке от него отказалась, бывают такие случаи. Клава его из пипетки молоком поила, он у нее на руках и вырос. Он ей как сын!

– А не проще было своего ребенка завести? – спросил я.

– При нашей жизни на колесах? – Он повернулся ко мне и невесело усмехнулся. – Ну ты и сказал!

Между тем от бананов остались только шкурки, и Тузик удовлетворенно заурчал на руках у Клавы, прижавшись к ней и обнимая за шею, а она ласково гладила его, попутно проверяя, можно ли будет избавиться от краски.

– Встреча двух родственников по духу и разуму! – пошутил я.

– Ты прав! Клава у меня не ума палата, но ведь и Маша твоя не лучше! – неожиданно сказал он, и я удивленно на него уставился, а он продолжил: – Она у тебя замечательная женщина, красивая и добрая, душевная и заботливая! Да вот только с рассудком – беда! Ну, скажи ты мне, какой нормальный человек поверит во всю эту чертовщину, барабашек и тому подобное? Ладно бы еще придуривалась! Так нет! Она же совершенно серьезно все это говорила! И даже заплакала, когда оказалось, что это Тузик тут шалил, а не нечистая сила! Мы с Клавой из потомственных цирковых, как у нас говорится – в опилках выросли, так что образование соответствующее, но и моя жена, не говоря уж обо мне, в эту чушь никогда в жизни не поверила бы, а твоя-то небось с образованием высшим? Ну и какая же ему после этого цена? И ведь при всех своих хороших качествах не понимает Маша, что позорит тебя этими бреднями и на посмешище выставляет! Что люди смотрят на тебя с жалостью и удивляются, как ты с такой недалекой женой живешь! Хоть бы уж о тебе подумала, если ей все равно, что о ней самой говорят!

Сзади у нас раздалось гневное фырканье, и я, быстро повернувшись, увидел, что это Маруся возвращается к машине, причем ее спина была прямой, как доска, плечи негодующе подняты, а голова гордо вздернута.

– Извиниться не хочешь? – спросил я у Анатолия.

– Зачем? Я же это специально сказал, чтобы она поняла, как со стороны выглядит, – спокойно ответил он. – Ты бы ведь сам ни за что не решился все это ей в лицо сказать? – Он глянул в мою сторону, и я увидел в его глазах усмешку.

– Честно говоря, нет, – признался я. – Но как ты узнал, что она стоит сзади? У тебя что, глаза на затылке?

– Поработал бы ты с мое с хищниками, они бы там у тебя тоже были, – ответил он и пошел к жене.

– Ну что, бандит? Оторвался по полной? Нахлебался свободы вдоволь? – сказал Анатолий, подойдя к ним и протягивая обезьяне руку.

Тузик тут же как-то уменьшился в размерах и еще теснее прижался к Клаве, а его мордочка сморщилась и приобрела плаксивое выражение, но лапу он все-таки протянул.

– Все! – решительно заявил дрессировщик. – На этом твои похождения закончились! Теперь будешь ходить только на поводке и останешься на неделю без сладкого, чтобы знал, как своевольничать!

Тузик, словно поняв, что ему говорили, тут же возмущенно заверещал, заглядывая Клаве в лицо, а она только гладила его и приговаривала:

– Не бойся, Тузинька! Мама тебя в обиду не даст! Мама тебя любит! – А он тихо поскуливал в ответ.

– Хватит лизаться! Дома поговорите! – заявил Анатолий. – А теперь нам обратно пора! Нас ждут!

Мы погрузились в машину, причем сидевшая рядом с Юричем Маруся демонстративно смотрела только вперед, и я понял, что разговор нам предстоит тот еще, но решил стоять до конца, чтобы она наконец-то поняла, какой идиоткой выглядела со своими бредовыми идеями. Мы подошли к берегу, и тут оказалось, что там нас ждала толпа разгневанных дачников. Едва мы ступили на берег, как на Анатолия – все ясно, это Афонин просветил всех, кто есть кто – со всех сторон посыпались претензии.

– Так вот кто у меня сотовый украл и сломал! – бушевала какая-то женщина.

– А у меня вилку! – поддержала ее другая.

– А у меня пульт от телевизора! – выступил и председатель.

– Но вам же его вернули? – спросил неведомо откуда появившийся участковый, которого я раньше не заметил.

– Ну, вернули! – нехотя согласился тот.

– И он работает? – продолжал вежливо интересоваться милиционер.

– Ну, работает, – вынужденно сказал председатель. – А моральный ущерб?

– Вот именно – моральный ущерб! – хором поддержала его толпа.

Одним словом, люди разошлись вовсю, вымещая пережитый ими страх на хозяевах Тузика, а заодно и на нас, как будто мы тоже были в чем-то виноваты. Клава, прижимая к себе обезьянку, отбрехивалась от наседавших на нее женщин изо всех сил, используя такие выражения, что и сапожники бы позавидовали, и защищала Тузика именно так, как мать защищала бы своего ребенка.

Но тут вмешался Анатолий и, шагнув вперед, чтобы закрыть ее и Тузика, молча обвел всех взглядом. Шум тут же стих, как по мановению волшебной палочки, потому что дрессировщик всем своим существом излучал такую невероятную силу, причем не только физическую, но и духа, что мы все просто кожей почувствовали ее. Да и его взгляд человека, привыкшего каждый день входить в клетку с тиграми и встречать опасность лицом к лицу, заставил людей поспешно отвести глаза и уставиться в землю или в сторону. Как мне потом сказал Богданов, у него, когда он встретился взглядом с Анатолием, невольно коленки дрогнули – столько холода и спокойной решимости было в нем.

– Вы не люди! – в мертвой тишине прозвучали слова дрессировщика, которые он равнодушно ронял безразличным тоном, просто констатируя факт. – Вы хуже зверей! Потому что даже они понимают, что такое детеныш! У вас, видимо, никогда не было своих детей и внуков, раз вы не знаете, что маленькие могут шалить! Да у вас, наверное, и домашних животных не водилось, и вы представления не имеете, что котята могут точить когти о мягкую мебель, а щенки грызть обувь. Вы автоматы! Вы роботы без малейшего проблеска чувства! Вы не способны к состраданию! Вы не в состоянии понять, что испытывала эта кроха, случайно оставшись одна во враждебном мире! Как ей было страшно и одиноко! А еще голодно! А теперь пишите список ваших утрат, и мы его возместим, потому что для нас живое существо важнее денег!

– А я компенсирую половину! – сказал Тарасов, вставая рядом с Анатолием.

Все молчали, не решаясь поднять на них глаза, а потом раздался голос Ларисы:

– Да ладно вам ерунду молоть! Какая еще компенсация! – Она вышла из толпы и подошла к Клаве: – Давай своего питомца! Я его посмотрю! – Но Клава еще теснее прижала его к себе. – Не бойся! – успокоила ее Лариса. – Не собираюсь я с ним ничего плохого делать! Я же ветеринар, а мало ли что он за время своих приключений подцепить мог? Если боишься, то можешь не выпускать его из рук.

– Ну, тогда пошли! – согласилась Клава.

– Лучше это сделать у нас, – предложила Маруся. – Там для него запахи привычные, и он нервничать не будет.

Они втроем прошли через расступившуюся перед ними толпу, да и сами люди, некоторое время посмотрев им вслед, стали расходиться потихоньку, обсуждая это происшествие, остался только председатель нашего кооператива, считая, наверное, что это его долг – проследить за тем, чтобы непрошеные гости убрались со вверенной его заботам территории.

– Ну что? – спросил у Анатолия участковый. – Протокол будем составлять?

– О чем? – поинтересовался я. – Лично у нас с женой никаких претензий к Тузику и его хозяевам нет. У Ларисы с Богдановым, как вы видели, тоже. А потери остальных…

– Всем все вернули! – перебил меня милиционер. – Даже сломанные мобильники.

– Так о чем же разговор? – спросил Анатолий. – Мы ведь пообещали, что оплатим их.

– О моральной компенсации, – опять встрял председатель. – Вы же не представляете себе, сколько людям пришлось пережить!

– Слушай, Толя! А что, если нам дать здесь представление? – предложил Тарасов.

– Ну и как я сюда своих хищников привезу? – удивился тот.

– Без них обойдемся! – отмахнулся Дмитрий. – Я буду фокусы показывать, Клава выступит, я еще кое-кого уговорю: жонглеров, эквилибристов. Ты же знаешь, как у нас все Тузика любят, так что никто не откажется!

– Это было бы прекрасно! – оживился председатель. – Мы бы это оформили как шефское выступление!

– Какое еще шефское? – удивился я. – Мы что, школьники, что ли? Или завод?

– Ну, тогда мы в «Росгосцирк» письмо с благодарностью напишем, – уже менее уверенно сказал председатель.

– Мне вам сказать, что там с ним сделают, или сами догадаетесь? – иронично спросил Тарасов и уже серьезным тоном закончил: – Мы просто так выступим! Чтобы люди на нас зла не держали!

Решив этот вопрос, мы с Анатолием и Дмитрием пошли на дачу, где Лариса уже осматривала Тузика.

– Ну вот! Ушки у нас чистенькие, носик тоже, – приговаривала она. – В горлышке тоже ничего плохого нет. Отощал, конечно, зверек, причем не только физически.

– Еще бы! Такой стресс пережить! – вторила ей успокоившаяся Клава. – Тут и взрослый человек не выдержал бы!

Короче говоря, приключения Тузика прошли для него без плачевных последствий. Анатолий с Клавдией уехали, забрав своего любимца, мы с Тарасовым погрузили его ящики в микроавтобус, и Димка тоже отбыл. И вот мы с женой остались вдвоем. Некоторое время она еще демонстрировала мне свою обиду на то, что я не осадил Анатолия, когда он столь откровенно о ней высказался, но, поняв, что я не собираюсь раскаиваться, не выдержала и сказала, сев рядом и прижавшись ко мне:

– Знаешь, Саша! До меня только сейчас дошло, какой же дурой я не только была, но и выглядела в глазах окружающих, и особенно твоих друзей. Сначала в чертовщину поверила, а потом с этим проходимцем связалась! Нет, ну где мои мозги с глазами были?

– Временно отсутствовали, – обнимая ее, пошутил я.

– И как ты живешь с такой идиоткой, как я? Как ты только терпишь мои закидоны? – спросила она.

– Живу – с удовольствием, а терплю – с трудом, – честно ответил я.

– Сашенька! – прошептала она. – Я больше никогда ни во что такое не поверю! Правда-правда! Потому что чудес на свете не бывает, так что не стоит в них и верить!

– Очень хочу на это надеяться, но, зная тебя, сильно сомневаюсь! – усмехнулся я. – Ты же у меня личность творческая, а значит, непредсказуемая!

Глава 33 Саша и Маша. К нам снова приехал цирк!

Выступление должно было состояться через неделю, и все это время в нашем поселке жизнь просто кипела. Сначала никак не могли решить, где именно можно устроить импровизированную арену, потому что требовалось идеально ровное место. В конце концов, Богданов не выдержал всеобщих страданий и предложил устроить ее у него на участке, благо тот был больше тридцати соток, предупредив, однако, чтобы все приходили со своими стульями. Его рабочие из туристического центра соорудили из досок деревянную площадку, а на нее потом должны были положить специальное покрытие, которое цирковые обещали привезти с собой.