Если хочешь быть волшебником
Шрифт:
— Я не виноват, Федор Иванович, — произнес Николай, едва переступив порог мастерской, — меня учительница задержала… Вздумалось ей, — недовольно добавил он нарочитым басом.
К его удивлению, Федор Иванович не разделял его недовольства.
— Значит, причина была… На учителей не обижайся, — рассудительно заметил он, пропуская Николая на его обычное место у стола.
— Вы ее знаете? — покосился на него Николай.
— Ее — нет…
— Не дерусь я, — ответил Николай, оскорбленный предположением мастера и сожалея в душе, что затеял этот разговор. — Разбирать руль будем?
— Завтра… когда посвободнее будешь. Иди, не опаздывай!
Николай с благодарностью глянул на Федора Ивановича, попрощался и ушел.
Федор Иванович склонился над тисками, в которые был зажат стальной рычажок, и, увлекшись работой, не расслышал шагов женщины, взошедшей на порог открытой двери. Он оглянулся на дверь потому, что в комнате стало темнее.
— Здравствуйте, — тихо произнесла женщина и поклонилась.
В руках у нее не было ни утюга, ни электрической плитки, ни пишущей машинки — ничего из тех предметов, неисправность которых обычно приводила сюда посетительниц.
— Вы ко мне?.. Не ошиблись? — спросил он, кивком головы ответив на ее приветствие.
— Не ошиблась, — подтвердила она и сделала шаг в мастерскую.
Федор Иванович торопливо выдвинул из-под стола табурет, накрыл его газетой и придвинул женщине.
— Благодарю. — Она села, какое-то мгновение глядела на него, словно пыталась предугадать, как он отнесется к ее словам, и решительно начала: — Только что у вас был Николай Самохин…
— Был. — Федор Иванович сразу смекнул, кто его посетительница. Он отложил в сторону напильник, сдул опилки с тисков, стал было развязывать тесемки своего рабочего комбинезона, но, раздумав, снова завязал их, продолжая между тем говорить:
— Матери у него нет… Про тетю тоже не слыхал, а про вас разговор имели… — Он передохнул и с усилием продолжал: — Ежели отбить моего единственного ученика намерены, то… не отдам его, нет!
Это «нет» прозвучало неожиданно сильно, слишком резко для этой изящной женщины, слишком громко для этой тесной комнатушки, и Федор Иванович сам понял неуместность своего тона. Тем более, что посетительница глядела на него спокойно, даже участливо, как будто с одобрением.
И действительно, она доверчиво улыбнулась, протянула ему руку. Он быстро какой-то не очень чистой тряпицей вытер
— А меня дети зовут Марфой Тимофеевной. Очень рада, что вы привязались к этому мальчику. Как же нам… — Она задумалась, подыскивая нужные слова.
— Поделить его? — подсказал Федор Иванович. — Никак! У вас их много…
— Но Николай Самохин у меня один, — возразила Марфа Тимофеевна. — И нам надо… не мешать друг другу, а еще вернее — помогать… — Она улыбнулась: — Да, помощи от вас жду… Чтобы он не опаздывал в школу…
— Понял.
— Чтобы с чистыми руками от вас уходил…
— Так… заведем умывальник и полотенце.
— И не говорите ему, пожалуйста, что я у вас была, — попросила она, поднимаясь.
— Слушаюсь!..
7. Знакомство с мотоциклистом
После уроков состоялось классное собрание. Докладчик требовал, чтобы каждый ученик участвовал в каком-нибудь кружке — физическом, литературном, спортивном.
Николай пока не мог решить, куда записаться. Он вместе со всеми поднял руку, когда председательствующий спросил: «Кто за?», и ушел с собрания, так и не приняв для себя никакого решения.
С некоторых пор он стал в затруднительных случаях советоваться с Федором Ивановичем. Так и теперь, не откладывая, он направился к зеленому павильону. Мастера там не оказалось. Николай пошел в ремонтный цех.
— Федор Иванович тут? — крикнул он с порога.
— Мы за него, — весело отозвался самый молодой рабочий, паренек с медлительными движениями. — Входи!
В цеху работало десять человек. Федор Иванович распределял между ними поступавшие от населения заказы, и никто из них не мог начинать работы без одобрения мастера, не посоветовавшись с ним.
— Так чего ты к Федору Ивановичу зачастил? — спросил паренек и лукаво мигнул. — Хочешь под шумок мотоциклом овладеть?
— А что в этом плохого? — отозвался Николай.
— Брось!.. Я уже два года тут работаю, перечинил их десятки, а учиться ездить даже и не думаю.
— О чем ты вообще думаешь? — вмешался в разговор другой рабочий, постарше.
Николай ушел, не поделившись с ними своей заботой.
Не раз уже в мечтах он видел себя таким же мастером, как Федор Иванович. И, конечно, ему хотелось научиться ездить на мотоцикле — да, этот молодой рабочий угадал. Но как? Федор Иванович был строг и ни разу не позволил Николаю даже сесть на чужую машину. Вот, если бы кто-нибудь из заказчиков сам догадался… Но все они вечно куда-то торопятся.