Если мы живы

Косцинский Кирилл Владимирович

Еще два дня провел я в городе. Вместе с Си ницыным мы разрабатывали ориентировочный маршрут и основные объекты действий, договаривались о связи,

выясняли, в каких городах и пунктах может нам понадобиться помощь местных подпольных организаций.

На третий день, отдохнув и окрепнув, подлечив руку, я отправился догонять отряд.

На рассвете мы попрощались с Синицыным все в той же неуютной комнате. Я спустился вниз. В воротах темнел силуэт человека в пальто с поднятым воротником. Он попросил у меня прикурить, и при свете спички я увидел поношенный макинтош, старческое лицо и детскую колясочку с какими-то узлами в ней.

— Погодка-то, а? Хороша! — сказал старик, затянувшись.

— Да, — отозвался я. — Ветрено только.

— Ветрено. Ишь, тучи какие гонит. Солнечный будет денек.

Красный папиросный глазок раскрылся широко и посмотрел на меня из темноты.

— Низом идите, — сказал старик. — Низом до сада. А там можете и подняться. Счастливый путь…

В предрассветных сумерках я быстро шагал по улицам города. Недавно прошел дождь, в лужах отражалось ясное светлеющее небо, и в глубине его стремительно неслись прозрачные, розовеющие по краям облака.

Я миновал памятник в саду — бронзовый человек высоко поднимал обломок шпаги, и на лице его лежал отпечаток достоинства и твердости.

Нет, не в восемнадцатом — в самой гуще двадцатого века стоял этот памятник. Обезоруженный, он не сдался, не смирился, и даже обломок шпаги был грозен в его руках.

Я прошел мимо, унося в памяти его чеканное лицо.