Если нам судьба...

Лукина Лилия

Власов заметно оживился.

— Так она не замужем? Вы серьезно? Такая невероятно очаровательная женщина и одна? — но, вспомнив вдруг о чем-то или о ком-то сразу сник и печально сказал. — Я не хочу гадать, Леночка, и думать об этом я тоже не хочу. А, если честно сказать, то просто боюсь. У Лидии дети, внуки. Счастливая она… — подумал и добавил: — Заслуженно счастливая. А у Катеньки никого нет, она такая беззащитная, и очень любит меня, она же без меня просто погибнет.

— Простите, что не в свое дело лезу, но мне кажется, что вы Екатерину Петровну просто

жалеете, только не очень понимаю, за что. И потом, что значит, «она без меня погибнет»? Молодая, здоровая женщина, самостоятельная и состоятельная, да она, если захочет, еще и родить может, возраст вполне позволяет. Ведь вы не любите ее, правда? А насчет ее к вам любви… Знаете, если бы случилось так, что я стала бы препятствием, преградой между человеком, которого искренне люблю, и его детьми и внуками, если бы из-за меня его к ним близко не подпустили, то я сама ушла бы с его пути, и меня никто бы остановить не смог, потому что его счастье было бы для меня важнее моего собственного. Но для этого нужно любить по-настоящему, не на словах.

— Легко вам рассуждать, Леночка. Со стороны все и всегда кажется так просто. Конечно, я ее жалею, но и благодарен ей. Если бы не она, я бы этой трагедии не пережил, — грустно улыбнулся он, — Мы теперь с ней вдвоем остались. Вот посмотрю я завтра в цирке на малышей, да и двинемся мы с Катенькой домой. И буду я по вечерам сидеть и на внуков любоваться, — сказал он, убирая камеру в сумку, и попросил: — Отвезите меня в отель, Леночка. Я Катеньке обещал, что скоро вернусь, а сам, видите, как задержался. А она волнуется за меня, переживает. Вы простите меня за то, что я вам наговорил. Не сердитесь на старика, хорошо?

— Какой же вы старик, Александр Павлович? Или вы в зеркало на себя не смотрите? Наизусть причесываетесь. и на ощупь бреетесь? — я постаралась приободрить его. — А над моими словами вы все-таки подумайте, хорошо?

Если все получится так, как я задумала, то завтра ему потребуются все оставшиеся силы, чтобы выдержать такой удар по нервам и психике, какой и очень закаленного жизнью человека способен надолго выбить из колеи.

Я отвезла Власова в отель и проводила до номера. Когда он вошел, я подошла к Ирине Валентиновне.

— С моим номером все в порядке? Он вечером точно освободится?

— Елена Васильевна, вы знаете, а он уже освободился, — и дежурная протянула мне ключи. — Оказывается, они поменяли билеты на более раннее время, а нас не предупредили, так что заходите и располагайтесь. Хотите, я вам чаю заварю, или может быть, кофе сделать? У вас такой вид уставший…

— Спасибо, Ирина Валентиновна. Сделайте-ка мне действительно кофе побольше и покрепче. Я всю ночь не спала, так, подремала в кресле под утро, и все.

Дождавшись, когда она повернется ко мне спиной, я достала из-под подоконника приемник и вошла в номер. Здесь я первым делом переключила аппарат на прием и стала слушать, что творится у Власова.

— Ты только посмотри, Катенька, какое чудо! — восторженно говорил Александр Павлович. — Вот эта кроха с розовым бантом — Милочка, видишь, непоседа

какая, все время прыгает, как козочка маленькая. А с желтеньким — Ниночка, она поспокойнее. Вот этот, который сейчас на качелях, вот, у него еще лямочка от штанишек с плеча соскользнула, он поправляет ее, видишь? Это Сереженька. А вот это Павлик, он у них лидер, такой солидный, серьезный…

— Сашенька, — раздался слабый Катькин голос. — Я так рада за тебя, что ты их, наконец, увидел. А кто эта женщина в розовом платье?

— Это Лидия Сергеевна, мать Саши и Леши, бабушка моих внуков, — сказал он и запнулся, видимо, испугавшись, что обидел этим Катьку, но та словно и не заметила этого и спросила:

— А где они все живут? Где-нибудь за городом, наверное? Если вы их на въезде встречать должны были?

— Не знаю, Катенька. В доме каком-нибудь загородном. Если судить по машинам, яхте, охранникам, то глава семьи, как его Леночка называет, человек очень богатый. Да и платье на Лидии, ты не поверишь, от «Балансиага». А ты думала, что им деньги мои нужны, — Власов безрадостно хмыкнул. — Уж мы-то с тобой знаем, что никаких особых денег у меня нет, больше журналисты расписали, чем на самом деле есть.

От Катьки не укрылось, что Власов назвал Печерскую только по имени, потому что она спросила:

— Она тебе понравилась? Эта Лидия Сергеевна? На пленке она довольно мила, а в жизни?

— Она прекрасна! — вырвалось у Власова, но он тут же спохватился: — Ты что, Катюша, ревновать меня вздумала? Не надо. Ты, вообще, много лишнего нафантазировала: что они захотят в родню набиться, что им имя мое нужно, связи… Ничего им от меня не надо… Да и сам я им не нужен… — грустно добавил он. — Ладно… Пойду-ка я еще на внуков полюбуюсь.

Судя по звукам, Власов вышел в другую комнату, и в их номере стало тихо.

Ирина Валентиновна принесла мне кофейник и бутерброды.

— Вот, Елена Васильевна, покушайте, — она с сочувствием посмотрела на меня и покачала головой. — И все-таки работа у вас совсем не женская.

Она ушла, тихонько прикрыв за собой дверь, а я сидела и пыталась сосредоточиться, свести воедино всю полученную сегодня информацию, но сказывались и накопившаяся за время этого расследования усталость, и бессонная ночь, и вздернутые нервы, потому что ничего путного из этого не получалось. И я решила не мучить себя и дать отдых мозгам.

В это время я услышала, что в их номере происходит какое-то движение.

— Сашенька, — позвала Катька Власова. — Приляг рядом со мной, мне что-то так грустно, так тоскливо. Предчувствия нехорошие одолевают. А когда я прижмусь к тебе, мне так спокойно и хорошо делается.

— Сейчас-сейчас, Катя, — раздраженно ответил Власов, видимо, ему не хотелось отрываться от созерцания малышей. — Подожди минутку.

Его голос становился громче по мере того, как он приближался к жучку, который я прикрепила за прикроватной тумбочкой в спальне, ведь все самые интересные разговоры в семье обычно именно там и происходят. Судя по звукам, он сел на кровать рядом с ней.