Если не сможешь быть умничкой
Шрифт:
— Неужели? — спросил Баггер. — И каким же образом?
— Путем перекрестного наложения слухов и догадок. По слухам, вы и Каттер сделали очень хорошие деньги путем операций на черном рынке в Германии и позже в Корее. Слухи, не более. Но раскопав сведения о передвижениях специальной моторизованной группы военной разведки, я с почти военной точностью могу утверждать, что вы и Каттер были в Меркерсе в час дня 4 апреля 1945 года. Это должны были быть вы. Больше там никого не было на джипе, никто больше не отходил так далеко от передовых позиций Девятой дивизии.
— Понимаю, — сказал Баггер.
— Угодно вам
Полковник пожал плечами.
— Почему бы и нет?
— На страже соляных шахт оставался только один человек. Он был старик. Обыкновенный немец, штатский. Звали его Вильгельм Вессер. Ему было 62. Он также управлялся с двухэтажным подъемником на 15 человек, который позволял спуститься внутрь шахты, на глубину порядка 600 метров. Именно там все и хранилось.
— Хранилось что? — спросил Каттер.
Я напряг память.
— Именно там хранились четыре тысячи полотняных мешков, запечатанных печатью Рейхсбанка. В каждом мешке — 25 фунтов золота, уложенных в небольшие слитки. Вдобавок к этому там были запечатанные ящики с иностранной валютой. В них хранились 12 миллионов американских долларов, один миллион французских франков, 110 тысяч английских фунтов, а также 4 миллиона норвежских крон. Вы знаете, как немцы ведут учет.
Ни Баггер, ни Каттер не проронили ни слова. Они только не отрываясь смотрели на меня. Я выдал им остаток того, чем располагал.
— Два американских солдата взяли сто тысяч долларов и по два мешка с золотом каждый. Это было практически все, что они могли комфортно нести на себе. Возможно, старик помогал им. По крайней мере, это обстоятельство так и осталось до конца не проясненным. Подъемник пошел вверх. Он скрипел. Наверно, он прошел уже полпути наверх, когда это произошло. Возможно, только треть… Как вдруг один из солдат достал из кобуры свой револьвер калибра 45 миллиметров, приставил его к спине старика и выстрелил два раза. Потом из стенки подъемника выковыряли сплющенные пули. В старика стреляли дважды.
Вот так. Это было все, что мы с сумасшедшим майором смогли собрать воедино. Здесь были интуитивные озарения, логические домысливания и совсем мало собственно фактов. Верны ли они — зависело от того, что сейчас скажет Баггер.
Он смотрел на меня, как мне показалось, довольно долго, прежде чем произнес:
— Чего вы добиваетесь, Лукас?
— Мне нужны факты о сенаторе Эймсе.
— Какие факты?
— Что вы имеете на него?
— Что значит — «мы что-то имеем на него»?
— Что-то должно быть, — сказал я. — Что-то же должно заставить человека одним выступлением перед Сенатом фактически поломать свою карьеру? Уж никак не 50 тысяч долларов. Они ему были не нужны. Он сам стоит по меньшей мере миллион. И значит, его принудили к этому при помощи шантажа. В любом другом случае это не имеет ни малейшего смысла.
Баггер снова улыбнулся.
— Вот поэтому вы — не в моем бизнесе, — сказал он.
— Каком-таком бизнесе? По купле-продаже сенаторов Соединенных Штатов?
— Позвольте мне рассказать вам небольшую историю, — начал Баггер. — Она не из тех, что вы можете использовать для публикации, поскольку нет никаких доказательств. Да и не нужно, по правде говоря — человек-то уже умер.
Он взглянул на Каттера.
— Я хочу рассказать ему о судье Остине, — сказал он.
Каттер кивнул.
— Да,
Баггер откинулся в своем кресле назад, сцепил руки за головой и уставился в потолок.
— Можете отнестись к этому, как вам будет угодно. Так вот, слушайте: как-то раз кое-кто из наших друзей получил заказ подкупить судью федерального окружного апелляционного суда. Судью по имени Теодор Остин. Слышали когда-нибудь?
— Думаю, да, — сказал я.
— Ну, этот самый судья Остин был человек выдающейся по части образованности. Он получил бакалавра, а потом магистра в Рутгере, затем бакалавра богословия в Бейлор-Университете в Вако, где потом оставался еще 2 года, занимаясь преподаванием санскрита, греческого, латыни, а также классического иврита. После этого он на год уехал учиться в Нортвестерн. Затем — в Боннский Университет, где учился еще 2 года. После всех этих штудий он получил сан баптистского священника и паству маленькой церкви в Грув-сити, Пенсильвания. Но его любопытство все еще не было удовлетворено, поэтому он взялся за изучение права в Пенсильванском Университете, а когда получил диплом юриста, начал практику в Филадельфии. Заинтересовался политикой и был избран в Сенат штата Пенсильвания. Еще через несколько лет Гарри Трумен сделал его федеральным окружным прокурором Пенсильвании. Ну а еще немного погодя открылось место в Федеральном окружном апелляционном суде, третий округ… вы понимаете, что и оно без проблем перешло к нашему другу — знатоку санскрита. Он ушел в отставку несколько лет назад, со всеми почестями и привилегиями, с незапятнанной репутацией. Задачка подкупить этакого крепкого орешка — не из легких, как вы думаете?
— Я бы сказал, вообще невозможная.
— Вот-вот, так же думали и наши друзья. Но при этом они полагали, что попытаться все же стоит, как-нибудь так — очень осторожно, деликатно… ну, вы понимаете. Они назначили с Остином встречу и начали прощупывать… как они надеялись, очень-очень издалека. Судья оборвал их потуги через 5 минут. Угадайте, что он сказал?
— Не имею ни малейшего понятия.
Баггер улыбнулся.
— Он сказал: «Так о какой сумме идет речь, джентльмены?»
Баггер засмеялся.
— «Говорите прямо — о какой сумме речь, джентльмены?» — он повторил это, словно желая убедиться, что до меня дошло. — После этого наши друзья купили судью по цене 25 тысяч за нужное решение — а потом продали за 50. Как они горевали, когда он ушел на пенсию!
— В эту историю трудно поверить, — сказал я.
— Почему? — ответил Баггер. — Потому что «Дворец, где вершится Правосудие, есть священное место, и не только судейская скамья, но и все прочее в нем должно оставаться незапятнанным скандалами и коррупцией»? Это цитата такая, или часть ее…
— Да, из Введения в каноны юридической этики Американской Ассоциации Адвокатов, — сказал я. — Но к чему вы клоните?
— Боже, но это же очевидно! — сказал Каттер. — Я за всю жизнь и девяти классов не окончил, но мне все понятно. Просто до того никто не спрашивал судью о коррупции… в практической плоскости.
— Именно! — подтвердил Баггер.
— Вы имеете в виду, что просто прежде никто не предлагал взятку сенатору Эймсу?
Вместо ответа Баггер встал и подошел к окну, чтобы получше рассмотреть, как идет движение по Кью Стрит. Через некоторое время он повернулся ко мне.