Если нет выбора или Герцог требует сатисфакции
Шрифт:
— А что сталось с твоим телом?
— В том мире я умерла, мне показали как. Сама я ничего не помнила.
— Расскажи о себе.
— Энн, я настоящая — это Сесиль, это тело ее. Моего тела больше не существует.
— Душа — это большее, что есть в человеке, — возразил он.
— Меня звали Ксения Алексеевна Петрова, по специальности — учитель младших классов, по факту работала организатором дворовых кружков, менеджером по продажам и даже некоторое время продавцом в ларьке. Замужем не была, детей не было. В семье отца, как говорят у вас, нас было трое дочерей, но со старшими сестрами я практически не поддерживала
— Ксения… — Энн с трудом выговорил мое былое имя, я покачала головой:
— Энн, я Сесиль, мне о той жизни даже вспоминать тошно. — Он легко улыбнулся:
— Сесиль, я прошу тебя стать моей женой.
— Даже так. Я очень польщена, Энн, очень, и ты мне безумно нравишься, но мне необходимо знать, почему именно я?
— Однажды маме предсказал оракул, что женой ее четвертого сына станет иномирянка. И еще потому, что я влюбился в тебя с первого взгляда. Ты не поверишь, но мне в тебе нравится все, и это у меня впервые.
— Хм-м, — только и сказала. Он требовательно уставился на меня. Я вздохнула больше для приличия. Он мне очень нравился, даже очень. — Я согласна, Энн, только развода больше не будет, даже если ты найдешь еще кучу иномирянок!
Он рассмеялся, надел мне на палец перстень, перед поцелуем шепнул:
— Теперь только моя! — и закрыл мне рот, чтобы мое противное недоверие опять не испортило нашу договоренность. М-мм, вкусный мужчина, мой. Сердце скакнуло при последнем слове. Нет, больше никаких плохих мыслей.
В этот день мы никуда не поехали по причине моей слабости. Даже праздновали дома. Энн категорически отказался уезжать к себе, потребовав, чтобы ему постелили в какой-нибудь гостевой комнате. Общался с младшими, потом со слугами, и до глубокой ночи со мной.
Утром предупредил, чтобы я подготовилась, так как собирается знакомить меня с приемными родителями, и уехал. Анна с Жанной захлопотали. Надели самое лучшее платье, драгоценности, Анна умудрилась предупредить дядю. Меня немного колотило от нервов и потребовала, чтобы Анна ехала со мной. Она даже прослезилась от радости. Приготовили меня, как говорят, секунда в секунду. Я успела спуститься вниз, как раздался дверной звонок и Поль впустил Энна, переодетого, посвежевшего, довольного. Увидев меня, он улыбнулся:
— Сесиль, ты уже готова? Это просто прекрасно! Значит, мы не опоздаем! Идем!
Со мной едет Анна, — поспешила сказать ему. Он согласно кивнул головой, пропуская меня вперед, потом помогая мне и Анне лучше усесться в карете. Стукнул в стенку, лошади тронулись. Всю дорогу мы ехали молча, только Энн держал меня за руку, точно боясь, что я сбегу.
Когда же карета остановилась, Энн помог мне выйти, я была в ужасном смятении. А правильно ли я поступаю? Ведь уже назад дороги не будет. Мне хотелось залезть в карету обратно и уехать домой. Мои сомнения и колебания, очевидно, были настолько заметны, что Энн остановился, махнул Анне, чтобы она шла вперед. Мы остались одни на дорожке, ведущей к дому. Энн взял меня за обе руки, поставил прямо перед собой и тихо спросил, заглядывая мне в глаза:
— Ты до сих пор сомневаешься во мне, в моих чувствах? — покачала головой:
— Нет,
— Я принуждать тебя не буду, Сесиль. И если ты сейчас не готова, то мы можем отложить знакомство. Помни, что ты мне ничего не должна и ничем не обязана. — Чуть вслух не застонала, не удержала вопроса в себе:
— Почему? Почему ты такой ласковый, такой хороший? — это был риторический вопрос, заданный скорее самой себе. Он улыбнулся краешком губ:
— Хороший? — он продолжал ласкать пальцами щеку и скулу. — Нет, свет мой, я ласков и хорош только с тобой. Опережая твой вопрос — почему? — отвечу, потому что люблю. Я готов постоянно это тебе говорить, даже когда ты забудешь свои сомнения. Никто не видит тебя, как я. — Положила свою руку на его:
— Энн, давай вернемся. Или убежим куда-нибудь погулять? — Он улыбнулся озорной улыбкой:
— А давай! Ты когда последний раз сидела в седле? — я фыркнула:
— Я из другого мира, там машины, а не лошади возят людей. — Он тихо хмыкнул. Подозрительно, мне показалось или он действительно подавил смех?
— Пошли! — Я почти бежала за ним.
— Мы куда?
— На конюшню, мадемуазель! Сейчас возьму коня, а ты стой тут, — и поставил меня в темном углу, а сам крадучись пошел за конем. Одной было и страшно, и неудобно, это все-таки чужая частная собственность. Ждать пришлось долго, но это стоило того: Энн пришел не только с конем, но и с небольшим рюкзаком, и свертком.
— Что это?
— Это ночной пикник. — Возмутилась:
— Энн! Я же в платье! — Зато он остался невозмутимым:
— Ничего, я же в штанах, — и рассмеялся. — Не бойся, не уроню! — все аккуратно приторочил к седлу. Потом он взлетел на коня, а когда я подала руку, то одним рывком втащил меня и посадил впереди, прижимая к себе одной рукой, другой держал повод. «Криаш, вперед!» — тихо скомандовал, и конь, цокая по камням, вышел через двор на улицу.
Никогда прежде не ездила верхом ночью на лошади да еще с мужчиной в обнимку. Мелькнула мысль, решил скомпрометировать, чтобы не отказала? От матери должен знать, что на современных девушек такое не действует, даже если они в этом мире. Хотя сейчас я с удовольствием поддамся этому шантажу. Энн перешел на рысь, удобно прислонив меня спиной к себе. Редкие фонари слабо освещали путь. Он наклонился и негромко спросил:
— Ты хочешь быть со мной? — Я фыркнула:
— Если бы не хотела, то сейчас бы была дома в теплой постели с книжкой.
— М-мм, а мне идея с постелью нравится! Даже очень! Только мы с тобой не читали бы, а… — Вот же… возмущенно пихнула его локтем, а он спрятал смех в мои волосы.
— Это пошло, Энн! — со смехом в голосе возразил:
— Ты моя невеста, будущая жена, с кем мне так шутить, если не с тобой? Не буду же я об этом тебе говорить после венчания, я лучше этим займусь. — Негромко рассмеялся на мое шипение о рамках приличия. Н-да, видно его мама совсем парней распустила. Потом добавил очень серьезно. — Если хочешь, мы можем обвенчаться без публики, гостей и прочего.