Если он такой умный, почему он такой мертвый
Шрифт:
Между тем душистые сумерки сгущались и казалось, что я бреду в теплой темнеющей воде. После ознакомительной прогулки у особняка с видом на нейтральные воды выбрался к набережной. Там было многолюдно и весело. Цветные музыкальные фонтаны играли, как шарманки. На лавочках горлопанили Подмосковные вечера военно-морские янки и наши лапотные грошовые путаны. Модные курортницы в возрасте за тридцать призывно дефилировали по гранитному подиуму.
– Извините, вы не из санатория "Жемчужина"?
– обратилась ко мне одна из таких дамочек в сильно декольтированном платье космического неонового цвета.
– Нет, я из ВЦСПС, - отвечал.
– Но готов вас проводить хоть на край земли.
– Вот как?
– кокетничала колоритная блондиночка, бросая на меня многозначительные призывные взгляды любви.
– Именно так, - лгал я.
– На всем свете не видел женщины прекрасней.
– Спасибо, - разулыбалась, - я - Стелла.
– А я Савелий, - ощерился.
– Разрешите угостить шампанским?
– Разрешаю. Вульгарный курортный роман. А почему бы и нет? Во-первых,
...Проснулся рано - чувствовал себя превосходно. Ни одна живая душа не знала, где я нахожусь, кроме женщины, посапывающей под моими ребрами. Типичная санаторная комната с видом на морской порт: самое удобное и надежное убежище для menhanter.
– Я тебя люблю, котик, - утверждала ночью позитивная во всех отношениях Стелла.
– Прошу: делай со мной все, что хочешь. Я люблю бешеных муж-ж-ч-ы-н!
– Бешеных?
– переспрашивал, вспоминая, что когда-то меня тоже называли "котиком" - в другой жизни, которую не вернуть.
– Да! Да, Савелий! Ну же взбесись!.. И я старательно выполнил просьбу - у меня прекрасное качество: если кошечка в койке просит, я не отказываю. Главное, чтобы женщина не храпела. В этом смысле мне тоже повезло. Приятно лежать в рассветной тишине после глубокого сна и быть уверенным в собственной безопасности. Потом я ушел - любвеобильная Стелла продолжала счастливо спать и я решил ее не будить. Зачем пустые разговоры на прощание? Наша новая встреча на гранитной набережной вполне возможна, тогда и поговорим.
Чтобы не раздражать командование щетиной, я решил зайти в личный "пенал". Более того, покидая санаторий "Жемчужина", я самым хамским образом упер казенный стакан - на долгую память о пламенной ночке. И теперь мог честно смотреть в глаза могущественной, как мафия, бабы Тони.
Опасность почувствовал сразу, как только переступил порог комнаты-пенала. У меня была отработанная годами привычка, уходя из места, где проживал, оставлять метки, с помощью которых нетрудно можно было установить постороннее вторжение. Казалось, весь мой скромный скарб вечного командировочного находился на своих местах, да меточки, невидимые для чужого глаза, утверждали обратное. Например, нитка на рубахе, висящей на спинке стула, изменила, скажем так, свою конфигурацию. Был знак Y, превратившийся по причинам неизвестным в W. Ну и так далее. Побрившись, решил пойти на поиски командира беспокойного хозяйства: возможно, была плановая уборка, а я нервничаю? И обнаружил на первом этаже невразумительную сумятицу среди обслуживающего персонала.
– Что случилось, бабоньки?
– позволил себе пошутить.
– Простыни стащили или стаканы?
– Ой, сыночек, - ответили мне.
– Васечку-то нашего Татарчука убили.
– Как убили?
– задал совершенно бессмысленный вопрос.
...Битые лейтенантские "Жигули" были обнаружены рыбаками кооперации в бухте Янтарная. По ранним утрам там случается отлив и машину приметили. Вначале показалось, что она сама кувыркнулась с горного серпантина: подобное частенько случалось на этом участке шоссе, потом один из рыбаков, бывший афганец, углядел характерные пулевые отверстия... К полудню основные оперативно-следственные мероприятия по данному эпизоду были завершены. Не потому ли, что работали две группы - МВД и ФСБ? Из покореженного остова автогеном были вырезаны два тела: лейтенанта Татарчука и некто Суховея И.С., сорокалетнего местного жителя. Общая картина трагического происшествия была примерно такова: в 22-23 часа автомобиль, в котором находились вышеупомянутые лица, был обстрелян из двух АКМ-74. Стрельба по цели, появившейся из-за поворота, велась с кустарника на расстоянии десяти метров. Гибель водителя и его пассажира наступила от пулевых ранений. Потерявший управление автомобиль рухнул в бухту Янтарная, разбиваясь в всмятку на скалистых выступах.
Экстренное совещание в Управлении вел сам генерал Иванов. Перед группой из семи человек, которую возглавлял майор Деревянко, были поставлены определенные задачи по разработке версий убийства сотрудника ФСБ. Меня не оказалось в составе группы. И я понимал генерала, что можно требовать от пришлого разгильдяя, уже отличившегося тем, что избил до полусмерти подследственного.
– До полусмерти?
– удивился я, когда был вызван вечером в генеральский кабинет.
– Анатолий Федорович, вас неверно информировали.
– Верно, Вячеслав Иванович, верно, - устало проговорил Иванов, постаревший за день.
– Впрочем, не утверждаю, но, как говорится, результат вашей, Синельников, деятельности налицо.
– Пролистал записную книжку. Гражданина Катышева по требованию прокуратуры мы освобождаем. А вот второй, как его, черта черного...
– Левис Андре Санта Мария Льюис Гранде Сигма Лео Банангида, - отчеканил я.
– Вот именно, - генерал удивленно глянул на меня, такого памятливого. Так вот этот... Санта Мария... четверть часа назад обнаружен повешенным.
– Где?
– спросил я.
– Что где?
– Где обнаружен?
– Вот ты и выясни, капитан, - с раздражением ответил Анатолий Федорович. Может тебе всех преступников подать на блюдечке с голубой, понимаешь, каемочкой?
– Разрешите идти?
– сказал
...Я плохо знаю горы, однако мне известно точно одно - они опасны и коварны. Покатившийся камешек с вершины может вызвать камнепад. Этот не слишком оригинальный образ возник у меня по прибытию в бухту. Вид с шоссейного полотна открывался чудный - утреннее море отсвечивало светлым янтарем, чайки разрезали небо полетом и криком, на дальнем рейде отдыхали длинные нефтеналивные танкеры и уходили в далекое далеко рыбачьи шхуны. Я бы полюбовался этим видом, да надо было торопиться по той причине, что скоро прибывали следственные группы. Представить картину происшествия было несложно: автомобиль расстреляли по всем законам ближнего боя. Шансов у лейтенанта Татарчука и его попутчика не имелось. Затейники с АКМ оказались сметливы: неуправляемая машина по инерции, пробив декоративную гипсовую ограду, ушла кувыркаться по скалам, чтобы ахнуть в ленивые волны. И никаких улик, кроме бесполезных гильз калибра 7,62. Я спускался по ущелью, выбивающиеся из-под ног камни улетали в пропасть. Мне надо было пройти маршрутом погибающей в чудовищных муках машины метров двадцать. Нельзя сказать, что получилась увеселительная прогулка: отсутствовал опыт скалолазания. И тем не менее, спустился к морю, исследуя места, где темнели пятна бензина и машинного масла, где играло на солнце битое стекло и где корежился о камни металл. Потом на потревоженных листьях кустарника обнаружил пыльцу мучного цвета, и понял, что это такое - героин. Затем у самых грязных волн заметил притопленный в гальку стакан. Присев, освободил его из плена. Удивился: стакан уцелел, на нем была приклеена торговая овальная по форме этикетка золотистого цвета, что свидетельствует о недавнем его приобретении. О случайности не приходилось и думать. Был уверен - этот предмет из погибшего авто. Последние слова лейтенанта Татарчука, мной услышанные, были именно о том, что он отправляется за стаканами? Куда?
Так, сказал себе, возможно, это я, походя, толкнул с мирной заснеженной маковки гранитный камешек. Что, если твои, menhanter, провокационные действия вызвали камнепад, под которым должен был погибнуть ты сам. Впрочем, нельзя делать выводы без тщательной разработки версии, связанной с личностями погибших, и без ответов на вопросы: не вел ли какую-то двойную игру лейтенант Татарчук и кто такой Суховей И.С.? А пока ясно одно: ситуация выходит из-под контроля и необходимы решительные действия, чтобы исправить положение и решить свою задачу, а именно выйти на Папу-духа. С одной стороны глобальная война мне, как и всему народу, не нужна, с другой: боюсь, что без нее трудно будет выйти на наркобарона.
К полудню я уже знал о гражданине Суховее Игоре Сергеевиче, 1948 года рождения, практически все: разведен, двое детей, из бывших сотрудников ОБХСС, директорствовал в торговой точке на перевале Дальний круг, где умеренно таскал продукты и туристические принадлежности, имел любовницу Викторию Шкурко, в политических связях, его порочащих, замечен не был. И еще: изучая личное дело гражданина Суховея И. С., я обратил внимание на его стандартную фотографию. Возникло впечатление - мы с ним встречались. Зрительная память у меня профессиональная. Я уже видел этот мужиковатый подбородок и азиатский разрез глаз при общей интеллигентной ухоженности облика. Увы, не вспомнил.
Весь транспорт Управления был задействован у бухты Янтарная и мне пришлось взять частника к перевалу Дальний круг. Покружив по горному серпантину, который обновляла дорожная бригада с помощью мата и асфальтированного катка, мы выехали к отметке 3.589 метров над уровнем моря. Местечко было вполне цивилизованное - на свободном, выступающем в ущелье пятачке примащивались туристический кемпинг, автостоянка, гриль-бар, где сочились на вертеле куртуазные куры, и магазинчик "Турист". Очевидно, туристы ушли покорять вершины и в лавке было пусто и прохладно. На полках отмечался стандартный промышленно-продуктовый набор для любителей восхождений и желающих сломать шею: вечные консервы "Завтрак туриста", банки с кабачковой икрой, остроганные ледорубы, веревки из нейлона, котелки-чугунки и прочая полезная в хозяйстве мелочь, среди коей встречались и гвардейские граненые стаканы.
– Будьте добры, - попросил стакан.
– Необходимая вещь, - сказал я, рассматривая уже знакомую золотистую этикетку овальной формы, приклеенную к стакану.
– А вас как зовут, девушка?
– обратился к продавщице.
– Римма, а что?
– привычно фыркнула, похожая филигранной фигуркой на героическую комсомолку КНДР, поклоняющуюся бессмертному учению Чучхе. Правда, пламенеющий помадой, губастенький ротик, искривленный презрительной гримаской выдавал ее вторую профессию, более прибыльную, чем торговля залежалым товаром.
– Берем или как?
– Что берем?
– не понял я. После легкой пикировки мне пришлось предъявить удостоверение капитана Синельникова и коротко объяснить причину своего появления. Девушка от ужаса вскрикнула: - Мамочка, какой кошмар! И Виточка погибла?
– Виточка - это кто? И получил ответ: Виктория Шкурко, возлюбленная Игоря Сергеевича Суховея.
– Они что, вместе уехали?
– спросил я.
– Конечно. Васечка за рулем, а Игорек с Виточкой там, сзади.
– В котором часу? Около десяти, вспомнила Римма, и в лицах подробно поведала, как они пили зелененький, как крокодильчик, ликерчик за успех какого-то дела, как Игорек предлагал катить на море, чтобы там купаться в чем мама родила, как Васечка отказывался: ему на службу рано и так далее.
– Девушки в машине не было, - задумчиво проговорил я.
– Неужели раньше вышла, слава Богу, - обрадовалась словоохотливая продавщица.
– А где Вика живет?
– спросил, уходя.
– Ой, не знаю.