Если она полюбит
Шрифт:
Я посмотрел на свои ноги: кеды были явно не по погоде. Надо бы вернуться и надеть ботинки. Но опять подниматься на четвертый этаж было лениво, и я решил рискнуть.
В последние несколько дней глаза меня беспокоили: опять ощущались сухость и жжение, поэтому я направился в оптику в Брикстоне, чтобы купить капли. Поплавки в глазах появлялись и исчезали, и каждый раз было страшно, что они совсем вернутся. Вероятно, это были последствия операции. Впрочем, если не считать этого, настроение было на высоте.
Мне очень хотелось сделать Чарли подарок, и поэтому я провел час или около того в магазинах и на рынке Брикстона. Она преподнесла
Было очень непросто подобрать правильный подарок. Наконец, в одном антикварном магазине я отыскал красивый серебряный медальон. Он оказался довольно дорогим, зато наверняка должен был ей понравиться. Вместе с ним был куплен шелковый шарф, в который я решил завернуть украшение.
После этого я отправился на метро до «Оксфорд-Сёркас». Для офиса нужно было подобрать новую одежду. Не стоило появляться в первый же день в старом джемпере и линялых джинсах. Там все модно и стильно одеты, и было бы правильно вписаться в этот круг. Правда, при этом надо и не перестараться в попытке подражать хипстерам.
В голове вертелись мысли о предстоящих покупках и о работе, о том, как пройдет первый день, но выйдя из метро на улицу, я просто ахнул и позабыл о своих тревогах.
Падал снег. Его хлопья были как большие белые мотыльки, кружившиеся над тротуаром, к которому стремились припасть, но лишь для того, чтобы их растоптало множество ног. Это было прекрасно, как сцена из рождественского фильма, и я знал, что в большинстве других, менее суматошных мест столицы снег таки укроет землю. Дети будут скрещивать пальцы в надежде на свободный от школы день. Поезда и автобусы отменят. По всей Британии начнется обычный хаос — так бывает всякий раз, когда начинается сильный снегопад. Мы, англичане, постоянно стонем и жалуемся на зиму, но все же мы очень любим снег.
Ноги сами привели в «Топ-Шоп», где мы с Чарли были в наш первый вечер. Казалось, это было так давно, хотя прошло всего четыре недели…
Четыре недели! Наши отношения стали очень серьезными и очень быстро. Я был глубоко и по-настоящему влюблен, и это не было обычной страстью или мимолетным увлечением. Будущее уже не представлялась без нее. И ее утреннее заявление — «Мне не нравятся перемены» — заставляло верить, что она чувствовала то же, что и я. Конечно же, я нравился ей не меньше, чем она мне, и это давало чувство надежности и счастья.
Возможно, для большинства людей развитие наших отношений показалось бы слишком быстрым. Но мне на это было наплевать. Мы чувствовали то, что чувствовали, и при этом не собирались сбегать от мира или даже съезжаться. Но все же хотелось бы знать, не захочет ли она провести со мной отпуск где-нибудь в теплых краях. Еще были планы съездить на могилу моих родителей в Истбурне. Или это будет для нее слишком болезненно? Я задавался вопросом, захочет ли она сделать то же самое в отношении своих умерших родителей. Такое совпадение, то, что мы оба были сиротами — хоть это слово и было ненавистным, — заставляло думать о существовании прочного фундамента наших отношений. Вот даже фамилии у нас были схожи. Нет, мы определенно должны быть вместе.
И Чарли тоже все время нашептывала мне это. «Знаешь греческий миф, — спросила она как-то, — про то, как Зевс разрубил людей на две части, и с тех пор мы блуждаем по земле
Как и многие пары, мы мифологизировали начало наших отношений. Если бы я не уронил ту монету. Если бы нам не пришлось так долго ждать на станции метро. А потом Чарли потеряла телефон и не могла связаться со мной. И что, если бы я встретил кого-то еще за тот короткий период? Мы преодолели столько препятствий, чтобы быть вместе, и теперь могли смеяться в жестокое лицо Судьбы!
Эти мысли крутились у меня в голове во время шопинга в магазинах Оксфорд- и Риджент-стрит. К тому времени, когда я закончил, крыши побелели от снега, а тротуары стали скользкими и мокрыми. Казалось, многие горожане специально пораньше уходят с работы, стремясь вернуться домой прежде, чем общественный транспорт встанет намертво, но при этом все были полны надежд на еще один день снегопада.
Я присоединился к толпе, проталкивающейся к станции метро. И уже начал сожалеть о покупках, так как был весь нагружен пакетами с рубашками, джемперами и туфлями. Мои жалкие кеды промокли насквозь, и ноги замерзли. А снег все падал и падал.
Чтобы попасть на станцию «Оксфорд-Сёркас», надо было преодолеть несколько лестниц, которые вели вниз от перекрестка Оксфорд- и Риджент-стрит. Люди двигались потоком по шесть человек в ряд. Пришла мысль, что разумнее было бы вернуться до Тулс-Хилл автобусом. Но теперь уже невозможно было выбраться из толпы, как бывает на футбольном матче или концерте на стадионе. Оставалось только надеяться, что дальше будет несколько легче, иначе мне и вправду придется пожалеть о решении ехать на метро.
Наконец, двигаясь вместе с толпой, я достиг последней лестницы, которая вела вниз, в утробу Лондона. Вдруг впереди что-то произошло: похоже, кто-то поскользнулся на бетонных ступенях.
«Стойте, стойте!» — раздались крики. Я остановился, так чтобы ступеньки передо мной освободились, на полпути между стеной с одной стороны и центральным поручнем с другой. Тем временем толпа сзади напирала, послышались нетерпеливые голоса — пешеходный эквивалент автомобильных сигналов в пробке, когда тонкая оболочка цивилизации сползает под действием раздражения и спешки.
То, что произошло дальше, много раз повторялось потом в моих снах.
Я начал спускаться по ступенькам, шаг за шагом, опустив голову и осторожно ступая осклизлыми кедами. А в следующий миг уже летел вниз головой, не имея возможности ухватиться за что-либо из-за пакетов в руках. Все внутри обрывалось, в глазах мелькали пятна света. Это случилось очень быстро — яркая вспышка боли пронзила ногу, и вот я уже лежу на полу где-то внизу.
То, что происходило дальше, осталось в памяти лишь фрагментами. Вот безумная толпа устремляется мимо, и я серьезно испугался, что буду затоптан насмерть. Вот молодой чернокожий поднимает и оттаскивает меня в сторону, а его девушка зовет сотрудников метро, которые ведут себя так, словно я специально причиняю им массу неудобств. Вот кто-то спрашивает, могу ли я идти. Я не могу: казалось, мое колено горит, и при малейшей попытке опереться на ногу это вызывает мучительную боль.
Меня вынесли со станции пара фельдшеров, доставив в ближайшую больницу, где определили в очередь пострадавших. Таких, как я, поскользнувшихся из-за непогоды, там было довольно много. Медсестры в приемном покое выглядели глубоко оскорбленными таким наплывом пациентов.