Если она полюбит
Шрифт:
Я подождал, пока он успокоится.
— А что случилось? — Я с тихим ужасом ждал ответа.
Он присел на край матраса, поковырял пальцем один из шрамов.
— Трудно объяснить… вообще трудно об этом говорить. Но ты сам ее знаешь. Ты должен был уже кое-что увидеть. По крайней мере, какие-то признаки.
Я не знал, надо ли его слушать, могу ли доверять ему. Меня разрывали противоречивые импульсы, словно вирусы и антитела: я хотел и не хотел знать правду о Чарли. Все равно, до последней минуты я надеялся, что сведения окажутся благоприятными, оправдают ее, развеют подозрения, что она ревнива и не более того, что этот парень — лжец или сумасшедший, или и то и другое. Что нас с Чарли ждет безмятежное
— Она патологическая собственница, — сказал он. — Чертовски ревнивая. Ей не нужны никакие поводы и основания, чтобы ревновать. Почему я повернул голову в сторону какой-то женщины? Я не раз пытался ей втолковать, что это происходит подсознательно, иррационально. Бесполезно!
— И что она отвечала? — У меня пересохло в горле.
— Что любовь не рациональна и не логична. Что любовь — как тропический шторм, ураган. Восхитительная, сокрушительная и непредсказуемая. Она говорила, что когда два человека любят друг друга, они отдают себя друг другу безраздельно. Всё или ничего. И никто не может находиться рядом с ними.
Я подумал: ожидают ли меня подобные разговоры?
— Чарли приходила в бешенство, если видела рядом со мной любую женщину. На работе меня окружали по большей части парни с немытыми волосами, но были и приятельницы, знакомые женщины. Чарли становилась совершенно безумной, если я хотя бы кофе выпил с кем-то из них.
— И как скоро она стала себя так вести?
— Не знаю. Месяца три? Все нарастало быстро, катилось, как снежный ком с горы. Всё погружалось в безумие. И сила его нарастала. Ее временный контракт закончился, и она убедила меня уйти с работы, чтобы все время быть вместе. Она не давала мне никуда выйти. Мы покупали всю еду через доставку. Стали полными отшельниками. Сутками не выходили из дома. Я потерял контакт со всеми — с друзьями, с семьей. Мама звонила каждый день, беспокоилась, но Чарли не позволяла отвечать ей, говорила, что мне никто не нужен, даже мама. А я так боялся, что она уйдет, и уступал. И еще у нее случались приступы бешенства. Она перебила и переломала кучу моих вещей, расколошматила все мои виниловые пластинки, потому что я слушал эту музыку раньше с другими женщинами, — так она объясняла.
— Боже!
— У меня был старый альбом «Пикси» с изображением обнаженной женщины на обложке. Когда Чарли на него наткнулась, то совершенно обезумела. Вопила, что я тащусь от этой фотографии больше, чем от секса с ней. Потом сожгла конверт прямо посреди комнаты. Я испугался, что она спалит всю квартиру. При этом так орала, что удивительно, как соседи не вызвали полицию. Но потом… потом был совершенно потрясающий секс… и я остался, — он опустил голову.
О, как я понимал его. Дело не в том, что он думал пенисом, а не головой — хотя и это тоже. Я-то мог представить себе ловушку, в которую он попал, степень зависимости, одержимости, которой заразился. В этом была неистовая сила жизни, нечто противоположное монотонной скуке бытия. Я тоже вкусил этой отравы с Чарли. Но, в отличие от Фрэзера, я собирался взять ситуацию под контроль. Например, уже потребовал, чтобы Чарли лечилась от своей ревности. И я ни за что не позволю управлять мной. Я видел, как может быть привлекательна темная сторона любви, знал, как соблазнительны эти штормовые волны, но верил, что способен противостоять стихии.
Ведь я способен?
— Я уговорил ее обратиться за помощью, — сказал Фрэзер. — Пойти к консультанту, обсудить эти приступы безумной ревности, и она согласилась. Рассказывала, что посещает врача. Но это была ложь.
Я с трудом сглотнул, словно горло сжал спазм.
— А потом все переменилось. Внезапно. Однажды Чарли вышла из дома, а потом вернулась и заявила, что заключила контракт в Мурфилдз. И сказала, что я тоже должен
Я посмотрел на него и увидел, что парень лишь оболочка человека. Его высосали и выплюнули.
Неужели это и мое будущее?
— И тут она встретила тебя, — продолжал он. — Тем вечером я следил за ней. И видел вас обоих. Видел, как она поцеловала тебя на прощание. Тогда послал ей эсэмэс и пригрозил, что все тебе расскажу — расскажу, какая она. И мы провели вместе остаток той недели. Мы разговаривали, трахались… В какой-то момент я позвонил тебе, но струсил и прервал звонок. Тогда же спрятал телефон Чарли — она прямо с ума сходила от этого. Но к концу недели я смертельно устал. И больше не мог цепляться за нее. Мы договорились, что она здесь на какое-то время останется, но переедет в отдельную спальню. В эту комнату. А потом она ушла. Просто ушла и оставила меня.
За окном шел дождь, в комнате воцарилась тишина, был слышен только шелест воды и стук капель по карнизу.
— А что другие? — спросил я. — Не было ли… не случалось ли что-то странное с твоими друзьями, с тех пор как вы стали жить вместе?
Он смотрел на меня и как будто не понимал, о чем идет речь.
— Что?
— Ну, твои друзья — точнее даже, подруги, бывшие девушки… Ни с одной из них не произошло какого-нибудь несчастья?
— Не понимаю, — сказал он. — С момента знакомства с Чарли я практически со всеми перестал общаться, как я уже говорил. И не осталось никаких подруг. А Чарли была моей первой настоящей девушкой.
Я не стал продолжать разговор в таком русле. Значит, в его случае угроз не было.
— Ты и вправду не шпионил за мной или Чарли?
Он кивнул, но я не был уверен, что такому ответу можно верить.
— Ладно, пожалуй, лучше пойду.
Неверной походкой я проследовал мимо него в холл. Поврежденное колено пульсировало болью, в глазах плясали какие-то прозрачные пятна. Больше всего хотелось сейчас оказаться у себя дома, лечь, укрыться с головой одеялом и забыть обо всем на свете. Остаться там навсегда.
— Возможно, что неприятности были у других… — сказал Фрэзер, когда мы уже были в прихожей.
Я обернулся.
— У других? Что ты имеешь в виду?
— Других мужчин в ее прошлом. Ну, типа меня. Уверен, что за ней тянется цепочка из уделанных чуваков с разбитыми сердцами. И ты следующий, — он ткнул в мою сторону костлявым пальцем. — Вспомни об этом, когда она решит тебя бросить.
— Не сомневаюсь, что ты сам в это веришь, — ответил я. — Потому что ты остался в прошлом. И ты мечтаешь ее вернуть.
Фрэзер покачал головой. Но я знал, что он хотел этого. Если бы смог, то моментально бы вернул.
Глава тридцать вторая
Я прижался лбом к окну автобуса, и его вибрация была мне даже приятна в нынешнем состоянии. Человек, сидевший напротив, с увлечением рассказывал кому-то, как ему во сне явился Иисус и сообщил, что конец света состоится 1 апреля. «И это будет не первоапрельской шуткой! Вовсе нет!»
Я так и не получил прямых доказательств виновности или невиновности Чарли в убийстве Карен. А также с ужасом представлял, во что может превратиться моя жизнь благодаря Чарли. Но нужны ли на самом деле доказательства ее невиновности? Может, все-таки лучше пойти в полицию и сообщить о своих подозрениях? Взорвать всё. Вернуться к своему одиночеству.