Если она полюбит
Шрифт:
Он передразнил меня тоненьким голоском:
— Это ты о чем? Это ты о чем? Слишком много вопросов задаешь. Я о том, что ты заполучил ее — вот и радуйся. И разбирайся сам с ее тараканами.
— Вы с Чарли… были вместе? — я недоверчиво уставился на него.
Фрэзер фыркнул:
— Да, были. Девять месяцев. Мы познакомились, а через месяц съехались и перебрались сюда, — он обвел взглядом опустевшую комнату. — Хорошие были времена.
— Понятия не имел, что она живет со своим бывшим.
По крайней мере, теперь я знаю, почему она не хотела приглашать
Он взял почти пустую банку пива и высосал остатки.
— Она любит секреты, наша милая Шарлотта.
Я чуть было снова не спросил «ты о чем?», но остановил себя.
— И когда вы расстались?
Парень нахмурился.
— Ты что — всерьез думаешь, что я буду тут сидеть и отвечать на все твои гребаные вопросы?
Он резко встал, и я внутренне напрягся, внезапно почувствовав страх. Фрэзер был крупнее меня, хотя и не выглядел особенно сильным. Его лицо исказила гримаса ненависти, но потом он успокоился, шлепнулся назад, на диван, и обхватил лицо руками.
— Я думал, что мы всегда будем вместе, — пробормотал он.
И до меня с ужасом дошло, что он плачет. Я еще больше сжался, мне захотелось раствориться в кресле. Но вскоре парень вытер лицо рукавом и потянулся к столу за сигаретой.
— Мы расстались сразу после Рождества. Это было… — он судорожно сглотнул, и адамово яблоко на шее дернулось, — это была худшая неделя в моей жизни.
Я попытался представить себе, как он остается наедине с этим кошмаром. Сразу после Рождества. То есть когда мы встретились с Чарли, она еще жила с этим парнем?
Тем временем Фрэзер взял себя в руки.
— Я не хочу говорить о том времени. Она… — он быстро дернул головой, словно бы сам обрывая себя на полуслове.
В первый наш вечер в пабе Чарли сказала, что останется у знакомого…
— Она вернулась сюда тем вечером, после нашей встречи в пабе? Когда ты меня впервые видел?
— Да, — он улыбнулся уголками губ. — Она неплохо повеселилась тем вечером. И ночью была на взводе, чисто огонь. Полагаю, что именно тебе должен быть признателен за это.
Внутри все похолодело.
— А теперь ты сам трахаешь ее. Забавно, не правда ли? Невероятно. Такая… я что угодно отдал бы за возможность провести с ней еще ночь, — он смотрел прямо на меня и курил.
— И вы не спите с тех пор, как?..
Парень холодно рассмеялся.
— Нет. Я ее почти не видел в последние недели. А теперь она переезжает к тебе, и я, должно быть, вообще ее не увижу. Но это к лучшему, определенно, это к лучшему! После этого я смогу типа двигаться дальше и привести в порядок свою жизнь.
Я ожидал, что он еще что-то скажет об этом. Но тут он сменил тему:
— Зачем же ты сюда пришел?
Я заранее приготовил ответ, так что без колебаний сказал:
— Да вот задумал порадовать Чарли и подготовить все, чтобы перевезти ее вещи. Хотел оценить, насколько их много.
Он сделал широкий жест рукой:
— Чувствуй себя как дома. Вторая дверь по коридору.
Я вышел из комнаты, где мы сидели, а Фрэзер остался на диване. Мне хотелось уйти,
Спальня Чарли была почти так же пуста, как и гостиная. С полдюжины коробок громоздились в углу, там же стояли дорожные сумки, набитые одеждой. Кровать была голая, да и стены тоже. Воздух показался затхлым.
Затем я обратил внимание на десяток холстов на подрамниках, обращенных лицом к стене и установленных один за другим. Я решил посмотреть. Пара работ были абстракциями: зигзаги и завихрения, кроваво-красные и черные тона. От них исходило ощущение гнева. Еще на одном был сделан набросок углем: безликая мужская фигура. Мог это быть я? А вот другой холст поразил меня. Это был коллаж из фотографий, выполненный в форме женского тела. И все снимки были вырезаны из книги — моей пропавшей книги Рэнкина! Обнаженные модели или полуобнаженные. Чарли оставила рваные красные линии поверх их плоти. Впечатление было мощным. Но если она захотела использовать мою книгу для своей работы, почему же просто не попросила?
— Не особо много барахла? — поинтересовался Фрэзер. Я вздрогнул, так как не заметил, как он вошел. — Думаю, ты в состоянии забрать все за один прием. У нее никогда не было много вещей, — он остановился в дверном проеме, взгляд был рассеянным. — Я нередко шутил, что она всегда готова к бегству.
— А как вы встретились?
— Я работал в больнице при Королевском колледже через дорогу от этой квартиры. Я айтишник, а у нее был временный контракт до того, как она перешла в Мурфилдз.
— А ты знаешь, где она жила до того?
Он посмотрел на меня со злорадной ухмылкой:
— Она с тобой такая же скрытная, как и со мной, не правда ли? Меня это с ума сводило. Пытаться расспрашивать ее о прошлом — все равно что дрессировать кошку. Она делает и говорит только то, что на ум взбредет. Обычно Чарли говорила, что все прошлое не важно.
Фрэзер вошел в комнату и приблизился ко мне. Дыхание отдавало пивом, и я снова внутренне сжался, особенно, когда он схватил меня за руку и наклонился буквально к лицу.
— Не делай глупостей, приятель. Не позволяй ей переезжать к себе. Беги как можно дальше, если сможешь.
Я высвободил руку.
— И почему ты это говоришь? Минуту назад ты утверждал, что хотел бы с ней еще хоть ночь провести.
— Да. Ночь. Но не день, — он оттянул рукав джемпера, и я ахнул: кожа была покрыта неровными шрамами, большинство из которых были довольно свежими, они наслаивались один поверх другого, и казалось, что кожа между шрамами может отшелушиться. — Вот, полюбуйся. Это сделала Чарли. Она меня достала, — он издал что-то среднее между смехом и рыданием. — Она реально меня достала.