Если она полюбит
Шрифт:
Вероятно, мысли отразились на лице, потому что Саша сказала:
— Тогда иди. Иди и поговори с ней. Только прошу, не рассказывай обо всем, что случилось прошлой ночью. Я не хочу, чтобы она вернулась и убила меня.
Прежде чем успел спросить Сашу, а что именно случилось, она заперлась в ванной комнате.
Я надел носки, ботинки и пальто, спустился по лестнице, глубоко вздохнул и открыл входную дверь.
Чарли посмотрела поверх моего плеча в коридор, прежде чем перевести взгляд на меня. Лицо окаменело, а глаза были холодными. Но, несмотря на такое выражение лица, она была прекрасна: волосы
— Я знала.
— Ты в порядке? — мягко спросил я.
Она проигнорировала вопрос.
— Я знала, что ты будешь здесь. С ней, — губы скривились в горькой улыбке. — Не волнуйся, Эндрю. Я не собираюсь устраивать сцену. Просто думаю, что было бы достойнее с твоей стороны сказать, где ты, или отвечать на мои гребаные звонки.
Ее голос был очень тихим и ровным, вплоть до последних двух слов.
— Мне жаль. Я думал…
Она снова прервала меня, но голос снова звучал ровно и как будто невозмутимо. И это нервировало сильнее, чем крик. И еще: во всем этом было нечто, не имевшее смысла. Она не следовала сценарию, который я предполагал.
— Я всю ночь сижу в твоей квартире, пытаясь успокоиться, думая, не случилось ли с тобой что-то ужасное. Я даже звонила в больницу. А потом поняла. Ты с ней.
Я моргнул.
— Подожди. Разве ты не была в полиции?
Она нахмурилась.
— Что ты, черт возьми, несешь?
Я был в оцепенении. Ее не арестовали. И даже не допрашивали. Голова пошла кругом. А Чарли уже продолжала:
— Так ты не собираешься отрицать на этот раз, что трахал ее?
Я думаю, что в этот момент я выглядел очень глупо, рот открывался, не мог защитить себя, потому что не знал, был ли у нас секс с Сашей, но думал в основном о том, что Чарли не арестовали. Что за игру ведут полицейские?
Наконец удалось овладеть собой.
— Пойдем куда-нибудь и поговорим, — я потянулся к ее руке, но она вырвалась, как будто боялась запачкаться в чем-то гадком.
— Не хочешь ее огорчать? Она там, подслушивает через окно? Не хочет, чтобы все соседи знали, кто она такая? Она помешана на разрушении чужих отношений!
— Пожалуйста, Чарли, пошли. Все это никак не связано с Сашей.
Она неохотно последовала за мной вдоль улицы, мы свернули за угол — к небольшому парку, где были скамейки и несколько голых деревьев. Небо казалось почти белым, предвещая новый снегопад. Я сел на скамью, блестевшую изморозью, и жестом пригласил Чарли сесть рядом.
— Нет, — сказала она.
Я не знал, что делать. Если полицейские не говорили с ней, она не знала о моих подозрениях. Карен, героин, Кристи…
— Ну, давай, — бросила она. — Что ты хочешь сказать?
Я не знал, что и как говорить. Просто не мог подобрать слова. После затянувшейся паузы выдавил:
— Прошу прощения.
Она ухмыльнулась.
— Прощения? Ты просишь прощения? Думаешь, что это для меня хоть что-то значит? Боже мой, на прошлой неделе ты заставил меня записаться на прием к этому гребаному психотерапевту — кстати, я не пошла туда, так что можешь засунуть этот совет себе в задницу, — из-за моих «проблем». Но я была права, не так ли? — ее глаза вспыхнули. — Права во всем…
Я сказал очень тихо:
— Ты действительно так думаешь?
— Что?
— Я все знаю, Чарли. Я знаю, что ты сделала.
Она уставилась на меня.
— Что я сделала? Что, черт возьми, ты несешь?
— Все. И про Карен — у меня есть доказательство.
Она огляделась, словно пытаясь понять, может ли кто-нибудь подслушать, но вокруг не было никого, только пара дроздов, тщетно клевавших твердую землю.
— Понятия не имею, о чем ты говоришь.
Волна тошноты подкатила — буквально физически. Росло желание опустить голову и выплеснуть все накопившееся. В парк вошел пожилой мужчина и прошел мимо нас. Мы смотрели, как он идет.
— Ты все время трахал Сашу, с самого начала нашего знакомства? — спросила Чарли, глаза ее сверкали маниакальным блеском.
Я покачал головой.
— Ты должна была пойти к терапевту, Чарли. Возможно, это помогло бы тебе. Тебе и вправду нужна помощь.
Ее лицо исказила гримаса ненависти и отвращения.
— Я был у тебя, — сказал я.
— Что?
— Я встретил Фрэзера. Он рассказал о ваших отношениях, о том, что ты его бросила. Наверное, это было началом. А потом покатилось, как снежный ком. По крайней мере, в твоих отношениях с ним никто не пострадал. Никто не умер.
— Я не могу поверить, что ты пошел в мою квартиру, — она ткнула пальцем в мою сторону. — Как ты посмел?
— Я также был в доме Карен, разговаривал с ее соседом. Он видел тебя и может опознать. — Это была ложь, но я хотел, чтобы она поверила, что у нее нет выхода.
— Что, черт возьми, ты говоришь? — спросила она.
Я встал.
— Ты должна просто признаться, Чарли. Тебе помогут. Ты получишь психиатрическую помощь.
Но она не слушала. Она смотрела в пустоту, куда-то рядом с моей головой, ее рот был открыт, лицо покраснело, а взгляд метался из стороны в сторону. Я чувствовал, как от нее исходили волны нервной энергии.
— Фрэзер — ленивое дерьмо, — сказала она, прищурившись. — Я люблю тебя, Эндрю. Ты говорил, что любишь меня, и обещал мне…
— Так и есть.
— Ты поклялся своей жизнью. Ты поклялся жизнью своей сестры. А теперь ты меня предал, — внезапно она издала ужасный вопль, пронзительный и яростный.
— Чарли…
Она снова указала на меня, глаза пылали ненавистью.
— Ты никогда не будешь счастлив. Думаешь, что можно просто развернуться и уйти? Но я буду тебя преследовать, Эндрю. Я не дам тебе шагу ступить, не дам забыть.
Прежде чем я смог ответить, спросить, что она имела в виду, она ушла, точнее убежала, через ворота сквера.
Я едва мог дышать. Мне нужно было поговорить с полицией, но телефон полностью разрядился. Я не хотел возвращаться к Саше, не хотел говорить с ней сейчас (разве у нас был секс? Нет, это невозможно!). Поэтому решил пойти домой, включить телефон и позвонить детективу-констеблю Мозли.
Моя квартира находилась всего в десяти минутах ходьбы отсюда. Я чувствовал себя больным, в голове мучительно отдавался каждый шаг. Наконец после самой длинной и трудной прогулки в моей жизни добрался до дома. И только нащупал в кармане свои ключи, как услышал, что за спиной стукнула дверца автомобиля.