Если останемся живы
Шрифт:
Куда он звонит?! Зачем?!
На бетоне автострады послышалось шарканье ног Саманты, обутых в громадные реквизированные ботинки. Все в порядке, - крикнула она издали и показала ключи.
– Куда он звонил?
– от напряжения у Шалимова пересохло во рту.
– Это ему позвонили... Он не узнал меня, да и не мог узнать. Он пьян в зюзюку. Он бы мать родную не узнал..
Шалимов облегченно рассмеялся. Саманта запрыгнула в кабину джипа.
– Наш домик вон тот, с краю. Но давай развернем машину так, чтобы в случае чего не возиться с выездом.
Шалимов
Что ж, подождем новостей.
Саманта ушла раздобыть чего-нибудь съестного, хотя Шалимов уговаривал ее не светиться. В конце концов он махнул рукой: ему и самому хотелось есть. В ожидании он рассматривал комнату. Лакированное дерево потолка, которому особо теплый оттенок придавал желтоватый свет бра, по-деревенски простоватый уют занавесок на окнах, потертый палас, монотонное бормотание телевизора - все это согревало и умиротворяло. Шалимов представил себе, что они с Самантой не бегут от надвигающегося ужаса, а приехали на уик-энд или того лучше, совершают свадебное путешествие. Не хватает только бутылки шампанского.
Этот пробел восполнила вернувшаяся Саманта, правда, в роли шампанского выступила литровая бутылка "Джонни Уокера". Девушка накупила чипсов, сладкой кукурузы, ветчины в банках. Все это она выгрузила на стол из бумажного пакета. Алюминиевые складные стаканчики нашлись в тумбочке. Шалимов скрутил пробку, разлил виски.
– За что выпьем?
– шутливо спросил он.
– А за что принято пить в России?
– Когда как. За встречу, за знакомство, за удачу... Хотя нет, за удачу не пьют. Плохая примета.
– Я не верю в приметы, - тихо сказала Саманта.
– Больше не верю. У меня есть талисман - керамическая собачка Топси. Я просила ее позаботиться о нашем полете... А все вышло вон как, Ратников...
– Что Ратников?
– раздраженно перебил Андрей.
– Можешь ты хоть сейчас не вспоминать о...
– Он осекся и потрясение посмотрел на девушку.
– Что с тобой?
– Ратников!
– чуть не закричал Шалимов.
– Это невозможно!
Саманта с недоумением следила за разлетающимися из его стакана каплями виски.
– Ратников не должен был лететь, - отдышавшись, пояснил Шалимов.
– Он дублер. Если бы не заболел полковник Данилин... Как это наши гангстеры могли быть уверены, что Ратников окажется на борту?
Саманта вынуждена была признать, что совершенно упустила из виду это обстоятельство.
– Может, они отравили Данилина, - предположила она.
– Или Данилин и Ратников заодно...
– Только не Данилин, - убежденно возразил Андрей.
– Я его знаю, как себя...
–
– Меньше. Он всегда был какой-то... Замкнутый, весь в себе. Хотя и пошутить мог, если надо, и товарища поддержать в беде... Но при этом в нем всегда оставалась какая-то запертая дверь, а он изза нее как будто милостыню подавал. Мол, вот вам, нате, отвяжитесь. Хотите, чтобы я был таким - я буду, но все равно я выше вас...
– И подобного человека терпели?
– изумилась Саманта.
– А что ему предъявишь? Прекрасный специалист, опытный пилот, ни одного взыскания... А заглянуть человеку в душу ох как трудно... Вот я сейчас рассказываю тебе о нем - а ведь все это я раньше хотя и чувствовал, но не осознавал, гнал от себя. Мало ли что кому почудилось, по поступкам надо судить... Да пес с ним, с Ратниковым. Данилин - вот кто меня беспокоит.
Саманта поставила стакан на полированный столик и принялась вскрывать банку ветчины.
– Странно, что тебя это так поразило, - заметила она.
– Мы же знали, что террористы орудуют и в России.
– Нет, ты не поняла... У Данилина был типичный грипп. Это не просто яд, а культура вируса или такая отрава, которая вызывает похожие симптомы.
Дихлофоса в кофе может плеснуть любой идиот, но это... Здесь чувствуется серьезный уровень. Видишь ли, если бы им удалось убить нас всех, Ратников остался бы вне подозрений как дублер. Не знаю, на что он рассчитывал дальше, но это факт...
– Ну и что же?
– по-прежнему не понимала Саманта.
– Что в этом такого нового и необыкновенного?
– А то, что рушится моя единственная надежда... Наша надежда, поправился он.
– Какая надежда?
– Россия, - горько сказал Шалимов.
– Я надеялся... Мало, смутно, но надеялся, что если бы нам удалось каким-нибудь безумным способом установить контакт с Россией, то уж на своих-то я могу положиться, свои помогут и защитят. А теперь выходит...
Президент завершил речь, и на экране появилось знакомое всей Америке лицо самого популярного в истории телевидения комментатора Уолтера Кронкайта. Тема была одна - "Атлантис". По мере того, как Кронкайт углублялся в подробности, выражение лиц Шалимова и Саманты менялось от изумленного до растерянного, а под конец выступления они были совсем сбиты столку. Покоявшийся в волнах корабль показали один раз, и то издали, зато много времени уделялось погрузке цинковых гробов в специальный самолет на базе Черри Брэнг и перелету в столицу.
– Скорбный кортеж направляется в Вашингтон, - вещал комментатор, оттуда тела двух российских героев доставят на родину...
– Здорово, - буркнул Андрей.
– Оказывается, мое тело уезжает на Родину. Как бы и мне к нему присоединиться, а?
Саманта была не склонна к подобному восприятию передачи.
– Как они могут так?
– чуть не плача спросила она.
– Что они делают - и Президент, и правительство? Они готовы обречь нас на смерть, лишь бы усидеть в своих креслах! Страшно подумать, что было бы, явись мы в полицию! Им пришлось бы оправдывать сказку о нашей смерти...