Если остаться жить
Шрифт:
— «К поляне ведет много дорог. И вдруг на одной из них показалась бабочка».
«Наконец начинается про любовь», — отметила про себя Ира.
— «Эта бабочка такая же белая, как та, что сидит на цветке на поляне. Только черные пятна у нее — с нижней стороны крыльев. Она летит прямо на поляну. Она не виляет зигзагом, как это часто делают бабочки. Она не садится на цветы, не обращает внимания ни на одну из кирпично-красных бабочек. Она прямо летит к белой бабочке на цветке».
Тут Ира по Валиному тону наконец поняла, что Валя
Валя поднял на Иру удивленные, немигающие глаза. Некоторое время смотрел, как Ире казалось, прямо на нее, но вдруг, быстро повернувшись, взял из стопки бумаг на столе верхний листок.
— Отдайте! — закричала Ира и бросилась прятать остальные.
— «Хвост», — прочитал Валя, отвернувшись и загораживая рассказ так, чтобы Ира уже не могла его вырвать. — «Я пожертвовала всем. Головой и хвостом, которого у меня, конечно, не было. Но все верили, что был». Это вы про себя? — спросил Валя, повернувшись к Ире.
— Отдайте! Нехорошо без разрешения.
Но Валя продолжал читать, словно Ира ничего не говорила.
— «…Но все верили, что был. Потому что тоже хотели иметь, чем жертвовать. Не головой же? Головой жертвовать нельзя. Без головы и хвоста не будет. А если хвоста не будет… чем жертвовать? А жертвовать надо. Ой как надо жертвовать. И появились хвосты. Пожертвовал хвост — и голова на месте. А голова на месте — новый хвост есть. И столько развелось хвостов, потому что голов много и каждый одним хвостом не удовлетворяется. Одна голова сто чужих хвостов съест — и все ей мало. Ей все новые и новые хвосты подавай.
И это бесконечно. Вот я и решила пожертвовать всем: и головой и хвостом. Но никто этого не понял. Хвост взяли, а на голову не обратили внимания. Не в цене. Теперь новый хвост требуют. А у меня его нет. Где мне его взять — без головы.
Вот я и сижу: без головы и хвоста. Что без головы— никто не замечает. А вот что без хвоста — очень удивляются».
Валя закончил читать и положил листок с рассказом аккуратно на стол. Потом помолчал, подумал и сел на диван рядом с Ирой. Сделал он это одновременно нервно и по-деловому. И Ира подумала, что ухаживать он не умеет.
— Вы очень интересная женщина, — начал Валя. — Я давно мечтал с такой познакомиться.
После Ире казалось, что ей просто не захотелось увидеть Валю смешным. Поэтому она расхохоталась.
Валя осекся. Ира даже пожалела, что так поступила.
И вдруг Валя прижал Иру к себе и поцеловал.
— Пустите! — закричала Ира и стала вырываться, но Валя не отпускал. Ира застучала ногами об пол. Валя тут же отпустил ее. И Ира увидела, что он напуган.
— Сколько же вам лет? — еще раз спросил Валя.
— Достаточно.
— Вы действительно были замужем? Такие рассказы странные пишете.
— Была.
Только потом Ира осознала, что раз она так отвечала, значит, хотела того, что должно было случиться. Хотела? Почему? Ведь он был почти что «первый встречный».
Валя снова придвинулся к ней и начал гладить по голове, шее, груди.
— Не надо, — опять попросила Ира.
— Ну все, ведь уже все.
— Почему? — удивилась Ира.
— Потому что уже все, — уверенно сказал Валя.
…Валина рука просто лежала на подушке, а Ира просто лежала на Валиной руке. Валя не обнимал Иру, но от его руки исходило что-то такое, что Ире вдруг показалось, будто роднее этой руки у нее на свете никогда ничего не было.
— Я тебе нравлюсь? — спросила Ира.
— А иначе зачем бы это все было нужно?
Валя сел и начал осматриваться.
— Что случилось? — заволновалась Ира.
— У тебя нет телевизора?
— Нет.
— Сейчас передают хоккей. — Валя одевался. — Понимаешь, матч со Швецией, сегодня решается судьба кубка. Ты чего? Ну чего ты?
— Неужели ты способен так уйти?!
— Я же не знал, когда шел к тебе, что так все получится, а ко мне должен прийти товарищ с женой смотреть матч. Зина им, конечно, откроет, но все-таки неудобно. Послушай, мы еще успеем с тобой наговориться. Я не завожу романов на один день.
Валя оделся, вытащил из верхнего карманчика пиджака расческу и начал расчесывать волосы. Одной рукой он расчесывал, другой приглаживал, одной расчесывал, другой приглаживал. Наконец кончил и это занятие.
— Проводи меня, — попросил Валя.
Ира не сдвинулась с места.
— Ира, сколько же все-таки тебе лет?
Ира ничего не ответила.
— Вот что. Я приду к тебе в следующий раз и буду жить у тебя неделю.
Ира улыбнулась.
Валя подсел к Ире, обнял ее. Но не поцеловал, а быстро ткнулся губами в Ирину щеку.
Ира пошла закрывать за Валей дверь.
Вернувшись в комнату, она не села. Она знала, что, если сядет, тут же начнет думать. А думать она не могла, слишком о многом сразу надо было думать. Когда думать надо о многом, мысль мечется и ни на чем не останавливается, потому что боится остановиться не на том, о чем надо думать в первую очередь. А о чем надо думать в первую очередь? Наверное, надо думать о том, что Ира давно уже плывет по течению. Волны накрывают ее, а она только голову опускает ниже, чтобы не било слишком больно.
«Не трогайте меня, не трогайте», — просила всех Ира. И сама себя не трогала, не задумывалась, лишь бы не было хуже. А хуже оно все равно, только с другого боку. Разве раньше могло такое случиться? Ира считала, что Алеша ее не любит, потому что не говорит ей о любви, а говорит, «зачем тебе слова, женщина сама должна чувствовать». Вот теперь — она чувствует, хорошо чувствует, что такое — не любит.
Утром позвонил из редакции Иван Петрович.
— Ира, как ваши дела?
Ира замялась: