Если остаться жить
Шрифт:
— Правильно! — обрадовался Семен. — Я вас сейчас отведу к нашей сотруднице Тамаре Сидоровой, которая вам все и расскажет. А о проблемах… Проблем много. Она и о них вам расскажет. Семен посмотрел на Иру.
— Ну хорошо. Я сейчас что-нибудь скажу, — пообещал Семен и сел точь-в-точь, как изображал его Боря.
— Мне бы хотелось, чтобы вы написали о содружестве наук, — сказал Семен. — И наук не близко лежащих друг к другу, а наук отдаленных. Потому что такой союз всегда гарантирует успех в решении сложнейших задач. Мне хочется, чтобы вы написали о нашем молекулярном корпусе, — продолжал Семен. — В нашем корпусе над одними
— Врачи? — переспросила Ира. — В вашей лаборатории?
— Да, мы связаны с врачами. К сожалению, мне пора. — Семен встал. — Идемте я провожу вас к Тамаре.
Еще не видя Тамару, Ира представила ее себе такой, какой она и оказалась, потому что Ира хорошо знала тип девушки-биолога. Озабоченное лицо, изнуренное кропотливой ежедневной работой. Лицо, которое не успело расцвести, как уже начало увядать. Даже красивые лица у биофаковских девушек похожи на застывшие маски. Заброшенные и запыленные. Но у Тамары было некрасивое лицо. Однако вся она была очень милая, как и все девушки с биофака: милые и деловые.
Прежде всего Тамара спросила, насколько Ира причастна к биологии, для того чтобы знать, как ей рассказывать.
В таких случаях Ира иногда любила проделать, как она выражалась, психологический фокус. Фокус заключался в том, что сначала Ира говорила, что к биологии не имеет никакого отношения, а затем в процессе разговора начинала вставлять биологические термины, от чего ее собеседник приходил в неописуемый восторг, считая, что ему довелось столкнуться с человеком невероятной эрудиции.
Легче всего этот фокус было проделать с Тамарой. Ведь Ира читала диссертацию Петроченко. В данном случае фокус Ире был необходим. Почувствовав, что Тамара прониклась к ней должным уважением, Ира спросила про врачей. И тут оказалось, что с врачами связана именно Тамара. Потому что именно Тамара проверяет новый препарат, регулирующий кислородный обмен внутри клеток.
— А на людях препарат пробовали?
— Нет, пока его проверяли только на животных. Я работаю с голубями, а в Ленинграде работают с крысами.
И Тамара рассказала Ире, что многие заболевания, которые имеют в своей основе совершенно разные причины, — например, осложнения после вирусных заболеваний, стрессовых ситуаций, черепно-мозговых травм — часто переходят в хронические заболевания с нарушением энергетического баланса в организме. Сейчас такое нарушение лечат кто гипнозом, кто иглоукалыванием, кто антибиотиками, и болезнь затягивается, так как нет пока способа точного попадания в пораженный участок. А вот это лекарство — и Тамара вытащила трехлитровую банку, доверху наполненную зелеными таблетками, — будет регулировать энергетические процессы на уровне клеток.
Когда Ира увидела трехлитровую бутыль, она тут же придумала историю про знакомого биолога, который работает в Институте Гамалеи у известного (и Тамаре) ученого. Этот ее знакомый увлечен работами Петроченко, если бы Ира послезавтра, в его день рождения, преподнесла ему хотя бы несколько таблеток, то это было бы здорово!
Тамара улыбнулась, открыла шкаф, достала оттуда небольшой флакон и наполнила зелеными таблетками.
— Спасибо! — поблагодарила Ира. — Большое спасибо!
Ира благодарила Тамару таким счастливым голосом, что на лице Тамары появилось сомнение.
— Вообще-то я не имею права…
— Тогда
Ира сделала движение, словно хотела вернуть лекарство. При этом она постаралась придать своему лицу как можно более безразличный вид.
— Нет, нет, — поспешила отказаться от лекарства Тамара. — Просто я должна быть уверена, что ваш знакомый будет экспериментировать только на животных. Вы не представляете, какое количество испытаний должен пройти препарат, чтобы можно было его прописать людям.
— Я все понимаю, — сказала Ира. — Он вам обязательно сообщит свои результаты.
Ира попрощалась с Тамарой и вышла из лаборатории. По коридору Ира сдерживала себя, чтобы не побежать. Скоростной лифт, по ее мнению, спускался слишком медленно. Выйдя из молекулярного корпуса, Ира остановилась. Вытащила из сумки бутылочку, проверила: нет, не потеряла, нет, никто не отнял. Положила бутылочку снова в сумку и повернула к биофаку. Ира шла на свою кафедру.
Кафедра эмбриологии помещается на четвертом этаже, в левом крыле. Ира очень хорошо помнит то время, когда она путалась в коридорах биофака. Это было, когда она только поступила в университет. Тогда она блуждала по коридорам в поисках нужной ей аудитории и обязательно оказывалась не в том крыле.
Сегодня же Ира шла не наугад. Она шла, точно зная, что, войдя в центральный вход, должна будет подняться на лифте на четвертый этаж, потом пойти по коридору налево и повернуть направо. Там будет кафедра эмбриологии. Все это знала Ира, когда открывала тяжелую дверь центрального входа. И все-таки, когда она ее открыла и очутилась в вестибюле, она остановилась, пораженная тем, что все стоит на тех же местах и ничто не изменилось. Вешалка, куда она сдавала когда-то каждый день пальто. Зеркало, перед которым она всегда причесывалась, книжный киоск, в котором она покупала книги и лифт, не такой скоростной, как в центральном здании МГУ, но все-таки тоже скоростной. Ира разделась и остановилась около лифта. Лифт едет вниз, и вверху, над дверью, загорается табло: пятый, четвертый, третий, второй… Лифт приехал на первый этаж и остановился. Несколько секунд — и дверь начала раскрываться. Ира узнала знакомый звук. Только университетские лифты издают такой звук.
Поднявшись на четвертый этаж, Ира вышла из лифта и пошла по коридору налево. Коридор уперся в небольшой холл, где сидели студенты.
Ире показалось странным, что они все ей незнакомы. Незнакомы в такой знакомой обстановке. Ира внимательно рассматривала их: ведь это они теперь учатся на кафедре эмбриологии.
Вот наконец и кафедра эмбриологии. В коридоре никого нет. Ира идет по коридору и читает таблички. На табличках знакомые фамилии. Это значит, что Ира может открыть любую дверь и сказать: «Здравствуйте. Я Ира Морозова. Не помните меня?» Но Ира не открывает дверей, а идет все дальше и дальше по коридору. Ира ищет табличку, которой десять лет назад не было. На этой табличке должно быть написано: В. Л. Голицын. Ира ищет Севу. Ира знает, что после аспирантуры Сева остался работать на кафедре. Об этом сказала Ире мать Севы. Как-то летом, когда Ира лежала еще в шапках, она позвонила Севе. Сева тогда оказался со своими студентами на Белом море, а его мама стала бранить Иру за то, что Ира к себе никого не пускает, а потом сказала, что Сева часто вспоминает ее и говорит, что Ира была одна из самых одаренных на курсе.