Если сердце верит
Шрифт:
— Но я должна доказать этот злой умысел в суде.
— Возможно.
— Однако никто не гарантирует, что я выиграю процесс даже после многолетних мучений и тяжб.
— И это возможно, — вздохнул Джон. — Ты знаешь о том, что существует еще и пленка?
Испуганный взгляд Лили красноречиво свидетельствовал о том, что она ничего не знает.
— Он тайно записал вашу беседу. Это незаконно. Вот что стоит добавить к нашему арсеналу.
— Пленка докажет, что я действительно с-с-сказала все эти вещи. Но ведь я говорила совсем
Джон не сомневался в ее честности.
— Я встречалась с Кэсси Бэрнс, — добавила Лили.
— Правда?
— Мы потребовали опровержения. Это было вчера. А с-с-сегодня… опять никакой реакции. Кэсси просит меня не паниковать, но я очень устала от бездействия.
Зазвонил телефон. Джон снял трубку на редакторском столе.
Звонил владелец лодочного магазина в соседнем городке. Он хотел дать предрождественское объявление. Джон взял лист бумаги и записал необходимую информацию. Когда он повесил трубку, Лили посмотрела на него. И снова внутри Джона что-то оборвалось и ухнуло. Он глянул на часы:
— Значит, устала от безделья?
— Да.
— У тебя есть несколько минут?
— Есть.
Улыбнувшись, он взял конверт из академии Лейк-Генри, усадил Лили в кресло и, вскрыв конверт, вытряхнул содержимое на стол.
— Выбери три работы.
Лили посмотрела на бумаги, потом снова на Джона, и он ощутил, как что-то в нем всколыхнулось. «Спокойно, — сказал себе Джон, — это все из-за кепки». (Ведь он был болельщиком «Ред сокс».)
— Эти работы, — пояснил Джон, — присланы студентами всех уровней, от седьмого до двенадцатого. Что-то напечатано, что-то написано просто от руки. Иногда я беру три произведения, совершенно разные по стилю, форме и содержанию. Например, стихотворение, эссе и письмо в редакцию. В другой раз — три сочинения на одну и ту же тему. Поэтому чувствуй себя свободно, выбирай то, что больше всего тебе понравится и покажется самым интересным. — Он улыбнулся. — Ну, ты же учительница. Так принимайся за дело.
Джон взял только что записанное объявление, уселся за стол для верстки и начал сочинять текст. Но при этом неотступно думал о Лили, которая явилась к нему в офис спросить об обещанном оружии. Джон знал, какой ущерб будет нанесен его будущей книге, если он поможет Лили выбраться из этой истории. Но его мучили угрызения совести за братца Донни и за поступок Терри Салливана, такого же журналиста, как и он сам. И еще — этот ее мягкий взор…
И Джон решился:
— Есть иной путь.
Лили подняла удивленные глаза.
— Бороться с Терри без всякого суда, — пояснил Джон. — То есть обратить методы Терри против него самого.
— Но как именно?
— Дискредитировать его. Опубликовать против него обвинения. Возможно, каждое из них в отдельности не произведет особого впечатления, но все вместе они представят довольно неприглядную картину.
— Но я не знаю, в чем его обвинить.
— Я знаю.
— И ты готов поделиться
— Да, мог бы.
— В обмен на что-то?
— В обмен на твою версию случившегося.
Джон тут же пожалел, что сказал это. Легчайшее движение ее плеч, почти незаметно расширившиеся глаза…
— Ты же обещал, что не станешь…
— И не стану, если ты не согласишься.
Лили посмотрела на бумаги на столе. Три сочинения лежали в стороне. Она отодвинула их и встала:
— Вот твои три работы. — Лили надела очки.
Джон тоже поднялся.
— Ничего не будет, пока ты не разрешишь.
Он понимал, что она может увидеть в нем еще одного Терри Салливана. Недоверие ее было очевидно. Он слишком поторопился. Но что сделано, то сделано.
Лили аккуратно обернула шарф вокруг шеи и пошла к двери, по пути остановилась и еще раз окинула взглядом фотографии гагар. Она так и не оглянулась на него.
— Лили.
— Лучше я попытаюсь доказать злой умысел, — сказала она и вышла.
Глава 13
Вторник у Поппи выдался сравнительно тихий. Отчасти благодаря погоде. В холодные, дождливые или снежные дни многие из ее клиентов предпочитали не высовываться из дома. Густой туман в конце сентября с температурой около сорока по Фаренгейту ночью и около пятидесяти днем действовал на них также.
Сократилось и количество звонков журналистов, что ничуть не удивляло: смешно всерьез обвинять в скандале одну Лили. Это понимал каждый горожанин, и Поппи уже ответила на несколько звонков: земляки возмущались такой несправедливостью. Лили Блейк — неуравновешенная?! Ну, уж эта капля переполнила чашу! Пресса сама подорвала доверие к этому делу, глубоко оскорбив чувства тех, кто знал Блейков. Поппи видела, что журналисты тоже все понимают, но профессиональная гордость не позволяет им пойти на попятный.
Правда, репортеры с железобетонными сердцами по-прежнему требовали, чтобы им рассказали о реакции общественности города на последний поворот интриги. Но от главных зачинщиков скандала подобных звонков не поступало. Ближе к вечеру поступили лишь два звонка, имевшие отношение к Лили: от местного библиотекаря Лейлы Хиггинс и почтмейстера Натаниеля Роя. Оба заметили рыжевато-коричневый «форд-универсал» с массачусетскими номерами, припаркованный возле офиса «Лейк ньюс». Они интересовались, чья это машина.
Поппи знала, что понадобилось в городе ее сестре. Потому позвонила Кипу и сказала:
— У тебя гость.
— Откуда ты знаешь?
— Звонили Лейла и Нэт. Спрашивали про незнакомый «форд», чей он. Что она там делала?
— Заехала сказать «привет», — ответил Джон.
— Тебе? Ну-ка придумай что-нибудь поумнее.
— Она помогла мне с работой.
Что ж, по вторникам Кип действительно бывает загружен под завязку. Но при чем тут Лили?..