Если ты меня простишь

Джокер Ольга

— Зоя, ребенок будет отдан в лучший приют, и в скором времени, его обязательно усыновят хорошие родители, — обещала мама. — Папа обещал посодействовать.

— Мама, Боря обязан знать о моей беременности, — твердила я.

— Что это изменит не пойму? Ты хочешь наломать еще больших дров? – спросила мама, повышая тон. Но чуть смягчившись, согласилась.
– Ладно, напиши, а я передам письмо.

Я была почему-то уверена, что Боря обязательно что-то придумает. Возможно, он приедет ко мне и сделает предложение. Я была бы согласна жить в

нищете, в его родной деревне, вместе растить ребенка и не поступить в МГИМО. Я была готова отдать ребенка в ясли и пойти работать на завод, чтобы обеспечить его существование. Я была готова на многое, но без чьей-либо поддержки я бы не справилась.

Жаль, но позже все пошло совершенно не по плану.

Часть 9.

Жаль, но позже все пошло совершенно не по плану.

И об этом в следующий раз, - сказала Зоя Степановна, завершая свой рассказ.

Она тяжело вздохнула. Было видно, что эта часть рассказа дается ей с огромным трудом. На ее глазах блестели слезы, и она аккуратно прокачивала их бумажной салфеткой.

— Ира, давай я отдохну, а после продолжим, — сказала Зоя Степановна.

— Но... Вы остановились на самом интересном месте! Что же произошло с Вашей беременностью? С ребенком?

— Никаких но! Я не могу сейчас разговаривать, мне нужно все еще раз обдумать, — Зоя Степановна включила свой повелительный тон, которому противостоять было страшновато. – Приготовь пока ужин.

Я покорно помогла ей лечь в постель, накрыла ее пуховым одеялом и вышла из комнаты.

— Зоя Степановна, вдруг будет плохо, Вы сразу же зовите меня!

— Не переживай, все хорошо, — сказала женщина и закрыла глаза.

Я чувствовала, что на сердце у нее висит тяжелый груз прошлого. Чем я могла помочь этой несчастной женщине, я не знала, но была уверена, что развязка близко. Я достала из холодильника необходимые мне продукты и стала готовить ужин. Любимое блюдо Зои Степановны – овощное рагу. Немного подумав, я решила, что неплохо было бы приготовить еще творожную запеканку. Увлекшись приготовлением ужина, я не сразу увидела, что на моем мобильном уже три пропущенных звонка. Взглянув на дисплей я довольно улыбнулась – это был Ваня. Я нажала кнопку вызова и перезвонила ему.

Добрый день, Ира, - сказал он.

Привет. Ты звонил? Прости, я была занята, - стала оправдываться я.

Еще работаешь?

Угу.

Я мог бы забрать тебя после работы? Как думаешь?

Он был так настойчив, что я не смогла отказать. Я позабыла о его кольце на безымянном пальце, о его семейном положении и сдалась.

Конечно. Я нахожусь в высотке на Кудринской площади. Но освобожусь не раньше, чем через три часа.

Ладно, я буду ждать, - заверил меня Иван.

Ко мне давно и так настойчиво никто не приставал. Егор всегда играл пассивную роль в наших отношениях, передавая бразды правления мне. Возможно,

я не умела стимулировать мужчину, а быть может, Егору просто не хотелось быть главным. Когда ужин был готов, я услышала из спальни голос Зои Степановны. Она проснулась.

Как спалось? – спросила я, стягивая с нее ночную рубашку.

Какое унижение, - сказала Зоя Степановна, прикрывая ладонями лицо.

Что именно?
– испугалась я, не понимая о чем она.

Унижение вот так сидеть как кукла неподвижно, пока тебя кто-то переодевает, помогает сесть, купает, и я больше никогда не смогу обходится без посторонней помощи, - она открыла лицо, полное глубоких морщин и натянуто улыбнулась. – Понимаешь, это сложно принять. Я всегда была независимой, сильной, могучей. А сейчас я чувствую в полной мере всю свою ущербность.

Зря Вы так, - успокоила я женщину. – Это моя работа, и я не вижу в Вас ущербную женщину. Для меня Вы по-прежнему сильная и независимая.

Зоя Степановна довольно улыбнулась и пересела в коляску.

Готова дослушать продолжение рассказа? – спросила она.

Конечно!

Мы заехали в кабинет и женщина продолжила.

Воронеж, 1962 год.

Письмо было написано. Со всеми подробностями и переживаниями, со слезами на бумаге, я аккуратно упаковала его в конверт и отдала матери. Мама сбегала на почту и вернулась с покупками домой, заверив меня, что письмо точно отправлено адресату. Я с нетерпением стала ждать ответа от Бори. Каждый день я бегала на первый этаж подъезда, где висели зеленые почтовые ящики, и просматривала наш, с номером пятьдесят шесть. Но каждый раз не находила там то, что так тщательно искала среди новомодных журналов Валентины и свежих газет.

— Мама, он наверняка не получил его, — твердила я.

— Что ты, Зоя! Адрес был указан правильно. Просто видимо твоя беременность не вписывалась в его планы, - говорила мама, разглядывая бокал с темно-красной жидкостью.

— Нет, Боря хотел на мне жениться. Он строил планы на будущее, он хотел от меня детей, - говорила я, но мать театрально закатывала глаза, не веря моим словам.
– Я должна поехать к нему!

— Ни в коем случае, — испугалась мама. — Вдруг кто-то узнает тебя на даче, расскажет обо всем кому-либо в Москве? Это будет катастрофой для отца! Его положение и так шаткое, он висит на волоске. Давай сделаем так, Зоя. Я позвоню папе, и попрошу, чтобы он приехал в поселок разыскал твоего Бориса. Пусть прижмет его к стенке, добьет и заставит отвечать за свои поступки, как настоящего мужчину.

Мне не оставалось ничего, кроме как верить своим родителям на слово. Мама лично при мне позвонила отцу с телефона, стоящего в гостиной Валентины и попросила папу об одолжении. Все говорилось завуалированно, папа все время боялся прослушки и утечки информации. Ему проще было сказать всем, что я смертельно больна, чем просто беременна. Когда мама положила трубку, то обрадовала меня положительным ответом.

Отец сказал, что все сделает. Пообещал перезвонить, когда выполнит просьбу.