«Если ты пойдешь со мною…». Документальная повесть
Шрифт:
Увидев удивление на лице Федорова при упоминании о билуйцах, он принялся подробно рассказывать об этой группе, с которой приехали в Палестину двое братьев Ольги. Было это в те времена, когда Федоров только познакомился с ней в Могилеве… Внезапно собеседник Сергея прервал рассказ и спросил его, откуда он сам.
Федоров ответил, потупив взор, что приехал из Ковеля Волынской губернии. Он знал, что из этого украинского городка в Палестину почти никто не едет, так что он застрахован от нежелательных вопросов. Затем Сергей снова приступил к расспросам о Ханкине.
…А Ханкин в это время и правда затаился. Это был самый трудный период в жизни Иегошуа и Ольги, у них совсем не было денег, и все от них отвернулись. Иегошуа не выходил из дома, боясь, что на улице
Чтобы оплатить сделку и выкупить землю Аль-Хадыры, Иегошуа заложил имущество всех трех семей. Он влез в огромные долги — в частности, получил ссуды от арабских богачей, в семьях которых Ольга принимала роды. Деньги собирали братья и сестры Ольги — Фанни, Шимшон, Исраэль, их мужья и жены, даже их дети. Фанни отдала серебряную посуду, которую получила из Египта, Иосиф Файнберг заложил свою аптеку, Лейб Ханкин — весь товар из своей лавки. Женщины отдали ювелирные изделия и даже праздничные платья. Все жили одной семьей, предельно ограничивали себя в расходах и держали круговую оборону. Евреи и арабы ожидали расторжения сделки и банкротства Ханкина. За ним гонялись кредиторы и разъяренные поселенцы. И только Ольга понимала своего мужа и по-прежнему верила в него.
Глава восемнадцатая
Самая красивая долина
Федоров продолжал регулярно захаживать в убогую контору «Ховевей Цион». После каждого посещения он посылал в Петербург отчеты, в которых описывал посетителей этого жалкого заведения, разговоры между ними и вообще царившую там атмосферу. Из его докладов было ясно, что ни о каком радостном оживлении среди сионистов не может быть и речи, напротив, они производят впечатление людей подавленных и испуганных. Петербургское начальство Федорова долго ломало себе голову, пытаясь взять в толк, почему же в таком случае евреи продолжают скупать земли в Палестине. В конце концов возобладало мнение, что у сионистов есть тайные денежные источники, о которых они боятся говорить даже между собой. Эта версия хорошо объясняла и душераздирающие сцены в злополучной конторе. Поэтому, читая сообщения Федорова, высшие чины тайной полиции только укреплялись в своих подозрениях о существовании всемирного сионистского заговора. Впрочем, события в Палестине беспокоили не только их. Турецкое правительство вскоре запретило евреям иммигрировать в Палестину, а также покупать там землю. Это означало, что люди, уже заплатившие задаток за купленный участок, теряли деньги, а вместе с ними и надежды на лучшее будущее.
Однажды утром Федоров по своему обыкновению сидел в кабинете и составлял отчет за минувший день. Внезапно дверь распахнулась, и двое турецких полицейских ввели в консульство худого длинноволосого мужчину лет сорока. Светлые рассыпавшиеся по плечам волосы и исхудалое суровое лицо делали необычного посетителя похожим одновременно на русского анархиста и на Иисуса Христа. Полицейские объяснили привратнику, что это российский подданный, которого они спасают от ярости заимодавцев. И действительно, из окна кабинета Федоров видел, с каким трудом усатым стражам порядка удалось провести своего подопечного в здание консульства. По пятам за ними шла целая толпа разъяренных мужчин и женщин, то и дело норовивших наградить длинноволосого тумаками и щипками. Дверь у него была открыта, и Федоров с интересом наблюдал, как полицейские объясняются с привратником. Языка он, конечно, не понимал, но турки жестикулировали так выразительно, что все было ясно и без слов. Войдя в консульство, изможденный анархист-Иисус без промедления направился в кабинет самого консула. Полицейские сопровождали его, на всякий случай придерживая за плечи. Тут же из-за полуоткрытой двери послышалась раздраженная русская речь, и Федоров скоро понял, что беспокойный посетитель — не кто иной, как Иегошуа Ханкин.
Ханкин рассказал консулу, что собирался поехать в столицу Турции, но был задержан полицией под давлением заимодавцев, опасавшихся за свои деньги. Он заявил, что является российским подданным и не обязан подчиняться турецким законам. Ханкин попросил консула помочь ему выехать в
«А зачем? Зачем вам ехать в Турцию? Чего вы там добьетесь?» — услышал Федоров голос консула.
«Я обязан добраться до султана, чтобы добиться отмены запрета на покупку земли, — многие иммигранты уже внесли задаток, и мой долг им помочь. Я должен предотвратить огромные убытки, которые понесут люди, уже заплатившие мне за земли Хаварата» [13] . В полуоткрытую дверь Федоров видел только профиль и спутанные длинные волосы Ханкина, однако был поражен решительностью его тона.
13
Земли долины Хефер, купленные Ханкиным у богача Тайяна.
«Вы думаете, что тогда вас перестанут преследовать?»
«Перестанут, потому что их требования справедливы».
«Господин Ханкин, вы злоупотребляете нашей помощью и ставите меня в неудобное положение». (Эти слова предназначались главным образом для Федорова.)
«Вот и моя семья считает, что я зарываюсь. Но, господин консул, вы же обязаны меня защищать. И потом, что вы потеряете, если разрешите мне съездить в Константинополь? Может быть, указ и не отменят, но чего-нибудь я все-таки добьюсь. Если власти сделают исключение для тех, кто уже внес задаток, это будет большое достижение. Кстати, и сами турки только выиграют: ведь с каждой сделки они отчисляют себе большой налог, а им вечно нужны деньги на всяческие развлечения».
«Вы не убедили меня, господин Ханкин. Упрямство султана всем известно — он никогда не отменяет принятых решений. Кстати, не только туркам не нравится то, что здесь происходит, но и нашему правительству в Петербурге тоже. Мне очень жаль, но я не могу действовать против той политики, которую представляю. Нет ни малейшей надежды на то, что султан изменит свое решение. Кроме того, за этим указом стоят международные политические силы. Так что в отношении поездки в Стамбул ничем не могу вам помочь. Самое большее — можно попытаться устроить вам поездку в Бейрут, как вы просили раньше. Но и это будет сложно из-за ваших недоброжелателей. Тем не менее я сделаю все, что в моих силах. Сюда, кстати, приехал предприниматель из Одессы, который хочет купить хорошую землю для выращивания маслин. Мы очень нуждаемся в оливковом масле для православного богослужения. Он хочет выяснить, стоит ли вкладывать сюда деньги. Почему бы вам не сопровождать его в поездках? Только так я могу помочь вам выехать отсюда. Съездите с ним несколько раз, покажите свои участки. Не исключено, что он пожелает здесь что-нибудь купить, так что и вы расплатитесь с кредиторами. Другого выхода я не вижу. Ну, как?»
Воцарилось гнетущее молчание. Ханкин опустил голову и нервно пощипывал подбородок.
Ему очень даже хотелось поехать в Бейрут, чтобы встретиться с эфенди Сурсуком — владельцем земли в Изреэльской долине. Разъезжая по Палестине, Иегошуа убедился, что это самые плодородные земли страны. Долина была совершенно заброшенной. Лишь изредка попадались возделанные поля. Ночью она кишела разбойниками, подстерегавшими одиноких путников, возвращавшихся из Ливана. Иегошуа не терпелось увидеться с Сурсуком и прощупать, насколько он заинтересован в продаже этих земель. Но с другой стороны, какой смысл ехать в Бейрут без денег? Иегошуа понравилось предложение консула, но он хотел прежде обсудить его с Ольгой.
Со стороны моря донесся пароходный гудок. Когда он затих, консул положил руку на плечо Иегошуа и сказал: «Вы знаете, как я ценю вас и вашу супругу. Как она поживает? Идите домой и обсудите с ней мое предложение. Она мудрая женщина и может дать вам разумный совет».
Консулу уже не раз приходилось выручать своего беспокойного соотечественника, ухитрившегося восстановить против себя пол-Палестины. При упоминании об Ольге выражение его лица смягчилось. Он велел полицейским проводить Ханкина домой. «Сообщите мне, что вы решили», — сказал он на прощание.