«Если ты пойдешь со мною…». Документальная повесть

Баки-Колодный Рут

«Понимаю, потому и пришла с вами посоветоваться».

«Вы умница, у вас сильная душа и золотые руки. Призовите их на помощь, и вы будете счастливы. Не каждой женщине даровано помогать людям появляться на свет Божий. На месте вашего мужа я обращал бы на вас больше внимания, чтобы у вас не появлялись такие глупые мысли — бросить все и вернуться в Россию. Вы знаете, как я тоскую по Петербургу? Мои корни там, а без корней дерево вянет. Видите там пальмы и гигантский фикус? Знаете, почему они такие высокие? Потому что у них корни длинные! Чем глубже корни — тем длиннее ветви. Но я не уезжаю, потому что страна эта заколдованная и корни ее уходят в глубокую древность к праотцам Аврааму и Ною. Ной, кстати, тоже был единственным праведником в своем поколении, и никто его не понимал. Знаете, почему жена Лотова превратилась в соляной столп? Только потому, что посмотрела назад. В нашей жизни нельзя смотреть назад, потому

что жизнь коротка, а мы живем в Святой Земле. Это особая земля, покорившая мое сердце. Отец Менелай, монахини-францисканки, тамплиеры, люди из американской общины чувствуют то же самое. Вы не задумывались почему? Заметьте, что все они здесь чужие, а для вас это родина! Здешний порт построил не кто иной, как ваш царь Соломон! Дерево для строительства вашего храма везли через этот порт, и царица Клеопатра проезжала через Яффу, а вы собираетесь возвращаться на чужбину? Неужто все, что вы здесь делали, было напоказ, потому что другого выхода не было? Омар Хайям говорил, что нельзя постичь двух вещей: прошлого и будущего. Вашего прошлого никто у вас не отнимет, но, если вы начнете сейчас ломать свою жизнь, что станет с вашим будущим? Страна эта — страна прошлого, а такие люди, как ваш муж, превращают ее в страну будущего. Без неукротимого нрава вашего супруга у него ничего бы не вышло. Неужто вы не понимаете этого?»

Ольга задумалась, опустив голову. Птицы щебетали и пели на ветках, а она ничего не замечала, кроме мощеной дорожки и красных цветов по бокам. Устинов прав — она живет не только своей быстротечной жизнью, но и жизнью народа — своих современников и тех древних иудеев, которые когда-то основали здесь гордое царство. Переполняющая ее любовь к Библии, восторг, который она испытывает, читая рассказы про еврейских пророков, судей и царей, — это не просто духовное удовольствие или интеллектуальное развлечение. Нет, она ощущает себя частичкой давно ушедшего мира, современницей древних событий, они для нее реальны, наполнены живыми звуками и красками. Почему же она отказывается платить за такое счастье? Ведь платить надо за все, и у любви тоже есть цена.

Пока Ольга предавалась размышлениям, Устинов позвал слугу и что-то сказал ему по-немецки. Тот вышел и быстро вернулся, неся в руках женскую статуэтку. Она была готова только наполовину — видно, барон начал трудиться над ней совсем недавно. Крошечная головка плотно сидела на ее массивном бронзовом теле, а продолговатые груди свисали до самого живота. Руки покоились на выпуклых бедрах. «Вот, прошу любить и жаловать, Астарта, финикийская богиня плодородия, — сказал барон, нежно поглаживая статуэтку. — Я приобрел ее в берлинском музее, но родом она отсюда, из Ашкелона. На свете нет случайностей. Не случайно ваша священная книга изобилует описаниями таких вот богинь. Здесь их родина. Это не просто декоративная вещица. В библейские времена люди верили, что она избавляет от бесплодия. Ольга, почему вы меня не слушаете?»

«Господин Устинов, зачем нам дана жизнь? Чтобы мы прожили ее для себя или посвятили чему-то или кому-то?»

«Неужели вы до сих пор не примирились с тем, что не сможете родить ребенка? Вы когда нибудь думали о надежде? Да, мы живем ради себя, но не в пустоте. Покуда вы еще надеялись иметь детей, вы не раскаивались в своем выборе. Что же изменилось за последние годы? Когда-то Астарта дарила надежду бесплодным женщинам. Надежда важнее, чем мимолетное мгновение. Хоть тут-то вы со мной согласны? Хороший пример — жизнь нашего Спасителя, который тоже родился в здешних краях. Он творил чудеса, потому что люди верили в его чудотворную силу. Народы, верившие в Астарту, уже давно исчезли с лица земли, но коллекционеры со всего мира гоняются за оставшимися от них предметами культуры. Вы и не представляете, сколько времени я дожидался возможности купить эту вещицу. И посмотрите, в каком она состоянии! Одна рука сломана, носа нет, да и над телом еще надо поработать. Но она существует, она реальна, как сама жизнь. Для меня она — воплощение веры и надежды, которые осуществляются здесь, в святых местах, возрождаются, подобно ей самой, собранной из бесформенных кусков бронзы. Вы страдаете не из-за мужа, а из-за того, что у вас нет детей. Бездетная женщина подобна бесплодному дереву, ибо назначение обоих — приносить плоды. Вот ваша истинная боль, так не смешивайте же ее с фальшивой любовью! Ибо любовь к иноплеменнику — это все равно что идолопоклонство, вожделение к чужим богам. Такая любовь подобна предательству, и не только по отношению к вашему супругу, но и ко всему библейскому народу. Моя Астарта не собрана до конца. Постепенно я приделаю ей нос и исправлю руку. Так и вы — в вас нет завершенности. Потому что вы никогда не рожали. По этой причине вся ваша жизнь и вращается вокруг мужа. Но взгляните на это более оптимистично. Что бы

вы делали, будь ваш супруг обычным яффским торговцем? Или аптекарем в Иерихоне, как бедняга Иосиф Файнберг? Или простым земледельцем? Да вы бы умерли от скуки! А теперь, благодаря Иегошуа с его мечтами и страстью к приключениям, вашу жизнь уж никак нельзя назвать скучной. Он, правда, скорее напоминает вашего сына. Но так распорядилось Провидение, чтобы смягчить ваши страдания. Отнюдь не случайно Иегошуа похож на мечтательного, неугомонного мальчишку, за которым нужен присмотр, поверьте мне! Вами движет инстинкт материнства, и страдаете вы оттого, что не можете его удовлетворить. Вы ошибаетесь, приписывая эту тяжкую неудовлетворенность тоске по теплу, которую дарит вам этот русский. Как его зовут, вы сказали?»

«Федоров. Сергей Федоров».

«Ольга Белкинд, вам уже сорок пять лет. Детей у вас не будет, но разве облегчение чужих страданий не смягчает хоть немного вашу боль? Разве, помогая роженицам, вы не испытываете жалости и любви? Вы ведь делаете чудеса как с больными, так и с роженицами, просто воскрешаете их в самые тяжкие минуты. Вы страдаете не из-за любви к этому мужчине. Мужа вы тоже любите, только по-другому. В вашем чувстве к нему больше преданности и желания помочь, чем телесного влечения. Разве вас не утешает мысль, что вот этими руками вы помогли появиться на свет десяткам младенцев, которые без вас умерли бы, часто вместе со своими матерями?»

Ольга вышла из чудесного сада с тяжелым сердцем. Высокий привратник закрыл за ней ворота, и она медленно и безрадостно зашагала к морю.

Глава двадцать вторая

Ищите женщину

Одним из заданий, полученных Федоровым, было выяснить характер взаимоотношений Устинова с сионистским движением — поддерживает он этих людей или просто тратит на Палестину русские рубли. Федоров понимал, что Устинова смешно в чем-то подозревать, но вынужден был встретиться с ним, чтобы иметь возможность направить отчет куда следует.

Барон радушно принял Федорова в своем саду. Солнце заходило. Устинов сидел со своим гостем в уголке, где росли оливковые, гранатовые и миндальные деревья. Федоров представился секретарем консульства, недавно прибывшим из Петербурга. Началась ностальгическая беседа — Устинов жадно расспрашивал гостя о новых поступлениях в Эрмитаже, вспоминал любимые царскосельские сады… Видно было, как тоскует барон по оставленной родине. Федоров спросил его, почему он не возвращается в Россию. На это Устинов ответил, что в случае возвращения его не выпустят обратно. Потому он и гасит тоску в письмах и в беседах с русскими гостями.

Федоров рассматривал каменные листья, украшавшие коринфские колонны. Его интересовали восточные древности, и он знал, что Устинов хорошо разбирается в здешней истории. Барон рассказал ему, что благодаря своей коллекции смог уловить дух этой совсем особой страны — Святой Земли иудаизма, христианства и ислама. Разговаривая с Федоровым, он пристально рассматривал гостя. Его внимание привлекли волевая челюсть собеседника и горящие глаза, в которых сквозили ум и энергия. Пшеничные усы безуспешно прикрывали сломанный передний зуб. Гостю было лет сорок пять. В таком возрасте обычно на Восток не посылают… Внезапно Устинов понял, что перед ним тот самый человек, о котором ему говорила Ольга. К тому же он почувствовал хорошо знакомую повадку агента тайной полиции. Ясно было, что приезжий — не просто чиновник из консульства.

«Как вы сюда попали?» — спросил Устинов вроде бы невзначай, и гость ответил, что его направили сюда по завершении дипломатической миссии в Париже и в Швейцарии.

«У каждого поступка есть видимые и истинные причины, — произнес барон и чокнулся с гостем. — Я вас не спрашиваю о видимых причинах, по которым вы здесь. Меня интересуют причины истинные».

Осторожность разведчика заставила Федорова сказать, что он не ощущает разницы — послали его, и он поехал.

«Видимые причины поступка могут быть объяснены и оправданы положением вещей. Истинные причины ясны только самому человеку, да и то не всегда. Они коренятся в чувствах, тогда как видимые причины поступка часто служат самооправданием».

Федоров понял, что барон прощупывает его реакцию, и промолчал.

«Какое это имеет значение?» — спросил он наконец и поставил стакан на мраморный столик.

«Имеет значение, истина или ложь в вашем сердце. Ложь всегда найдет видимую причину, особенно когда в деле замешаны интересы, противоречащие истине. Когда идет борьба интересов, видимые причины скрывают истинные, которые могут быть прямо противоположны».

На Федорова произвела сильное впечатление искренность его собеседника — русского барона, оставившего дом, имение и религию предков. Его переполняло желание поговорить с этим человеком о наболевшем.