Если ты такой умный, почему несчастный. Научный подход к счастью
Шрифт:
И вот что мы обнаружили. На этом – первом – этапе исследования (который проходил задолго до сезона собеседований) внутренняя мотивация оказалась сильнее, чем внешняя. Внутренне мотивирующие рабочие места (например, в сети Whole Foods) получили более высокий рейтинг, чем внешне мотивирующие. Результаты также показали, что большинство студентов (73 %) считали внутренне мотивирующую работу с более низкой оплатой (работу Б) более подходящей для увеличения счастья, чем менее мотивирующую работу с более высокой оплатой (работа А). Иными словами, до начала сезона собеседований студенты, похоже, выказывали предпочтение той альтернативе, которая максимизировала счастье.
На втором этапе исследования, который проводился ближе по времени к сезону собеседований, мы просили студентов повторить то, что они проделали
Именно это и обнаружилось. В то время как средний балл трех внешне мотивирующих работ составлял на первом этапе 3,58, на втором он составил 3,25. (Обратите внимание, что более низкий балл означает большее предпочтение.) Аналогичным образом на первом этапе средний балл трех внутренне мотивирующих работ составлял 3,41, на втором же он составил 3,79.
К какому выводу подталкивают эти результаты?
Наиболее прямое следствие заключается в том, что хотя счастье является очень важной целью для большинства людей (как мы видели по результатам опросов о счастье), похоже, они также обесценивают его, идя по жизни. То есть люди привычно жертвуют счастьем ради иных целей.
Можно возразить, что это не единственная возможная трактовка результатов. Конкретнее, можно предположить, что участники наших исследований максимизировали счастье на свой лад. Например, студенты MBA в исследовании, посвященном выбору работы, могли пытаться максимизировать «будущее счастье», а не «нынешнее счастье». В конце концов, рабочие места с более высокими зарплатами обеспечивают больший потенциал для выплаты кредитов и откладывания средств «на черный день». Но заметьте, если бы это объяснение было верным, люди с большей, даже выдающейся задолженностью по кредитам должны были бы демонстрировать большее предпочтение высокооплачиваемой работы. Но этого мы не обнаружили. Вместо этого мы обнаружили, что даже выдающееся количество долгов по кредитам оказывало мало влияния на предпочтения в отношении рабочих мест; студенты с небольшими долгами по кредитам с той же вероятностью предпочитали высокооплачиваемые рабочие места, что и студенты с большими долгами. Однако другой результат исключает объяснение, что в исследовании, посвященном выбору работы, студенты пытались максимизировать свое будущее счастье. Вспомните, что предпочтения студентов менялись со временем. А конкретнее, предпочтение внешне мотивирующей работы становилось более выраженным на втором этапе. Этого не должно было случиться, если бы студенты пытались максимизировать будущее счастье на обоих этапах. Так что лучшее объяснение наших результатов заключается в том, что студенты в этом исследовании жертвовали счастьем ради какой-то другой цели – предположим, желания произвести впечатление на других. Тот факт, что похожий паттерн результатов был получен по целому ряду других сценариев (таких как «Салат-бар» и «Отношения»), предполагает, что фундаментальный парадокс счастья довольно распространен.
Результаты, полученные в ходе дальнейших исследований, в которых мы применяли проективный метод, подтверждают это предположение; число тех, кто демонстрировал фундаментальный парадокс счастья, было примерно вдвое больше того, о котором я говорил в начале этой главы. Еще одной причиной, по которой этот парадокс значимее, чем может показаться на первый взгляд, является то, что мы принимаем сотни, если не тысячи решений каждый день. Так что даже если мы демонстрируем фундаментальный парадокс счастья всего лишь в небольшой доле принимаемых нами решений, мы все равно отказываемся от значительной доли своего счастья.
Если фундаментальный парадокс счастья действительно так распространен, то возникает важный вопрос: почему люди обесценивают счастье – ту цель, которая, по их собственному признанию, является наиважнейшей?
Это вопрос, которым я займусь в следующей главе.
Первая
Яизучаю фундаментальный парадокс счастья уже несколько лет и все же временами ловлю себя на том, что попадаюсь на его удочку. Вот только на днях пошел покупать себе очки и узнал, что в салоне проходит рекламная акция: купи одну пару и получи вторую, равной или меньшей стоимости, с половинной скидкой. Вскоре я нашел прекрасные очки за 120 долларов и решил их купить. Потом, чтобы воспользоваться преимуществом рекламной акции, начал искать вторую пару – и нашел, причем в красивой оправе. Она смотрелась лучше, чем все остальные варианты. Я уже собрался было выбрать эти очки, но оказалось, что они стоят всего 70 долларов. Поскольку первая пара стоила 120 долларов, получалось, что я потеряю 50 долларов, выбрав пару за 70. В то же время я понимал, что ни одни другие очки не сравнятся по красоте с этими, стоящими 70 долларов. Что мне было делать? Выбрать красивую пару, стоившую всего 70 долларов, или выбрать такую, которая обеспечит мне более рациональное расходование средств?
Только после десяти минут обдумывания до меня дошло, насколько близок я к тому, чтобы пасть жертвой фундаментального парадокса счастья! Я тут же выбрал пару за 70 долларов и вышел из магазина счастливый. Но этот опыт показал мне, что преодоление склонности обесценивать счастье – долгий и непростой процесс, включающий выяснение причин, по которым мы обесцениваем счастье.
Итак, почему мы все-таки обесцениваем счастье – цель, которая, по нашему собственному признанию, для нас важнее всего?
Оказывается, для ответа полезно вспомнить «вопрос Духа». Как правило, после «вопроса Духа» я задаю еще один вопрос. Я прошу тех, кто не загадывает желания о счастье, объяснить отсутствие этого желания в их списке. Объяснения, которые дают эти люди, выявляют три основные причины, по которым мы обесцениваем счастье (см. полный список причин, по которым люди не просят у Духа счастья, на сайте: www.happysmarts.com/book/The_Genie_Question/Reasons).
Прежде всего многие люди считают понятие счастья слишком «абстрактным», особенно по сравнению с деньгами, славой и статусом. Как выразился один из моих студентов, «я не стал бы просить Духа о счастье, потому что не знаю, что получил бы, зато я точно знаю, что получил бы, если бы попросил деньги, славу, статус или физическую привлекательность». Иными словами, серьезной причиной обесценивания нами счастья является то, что у нас нет четкого и конкретного представления о том, что такое счастье. Этот довод звучит очень разумно, если учесть результаты исследования, посвященного так называемому эффекту беглости. Они показывают, что мы склонны обесценивать вещи, когда они абстрактны, туманны или еще по каким-то причинам их трудно понять.
Другая причина, по которой мы обесцениваем счастье, – это некоторые негативные убеждения, которые есть у нас в отношении счастья. Эти негативные убеждения делают счастье не таким привлекательным для нас. Распространено негативное убеждение в том, что счастье сделало бы нас ленивыми. Как сказал один из моих студентов, «я не стал бы просить Духа о счастье, потому что, если я счастлив, зачем мне тогда работать? Я стал бы лентяем!» Подозреваю, главная причина, по которой многим из нас кажется, что мы обленились бы, если бы были счастливы, – это то, что при лихорадочном темпе нашей жизни единственные моменты, когда мы чувствуем себя расслабленными и счастливыми, – это когда у нас есть свободное время, например в отпуске. Поэтому мы начинаем ассоциировать счастье с «расслабухой». Но оказывается, представление о том, что мы обленились бы, если бы были счастливы, неверно. Вот небольшая подборка открытий, связанных с воздействием счастья на продуктивность и успех:
• Счастливые служащие объективно лучше выполняют задачи (включая задачи, которые подразумевают руководство и креативность).
• Счастливые служащие больше зарабатывают.
• Более счастливые (оптимистичные) менеджеры высшего звена способствуют более позитивному рабочему климату, что, в свою очередь, повышает продуктивность организации.
• Более счастливые менеджеры высшего звена получают более высокие рейтинги эффективности от своих советов директоров и глав компаний с большей отдачей на вложения.