Если ты, то я

Вун Ивонн

– Преподаватели? Многие?

Я, конечно, отставала по нескольким предметам, но не подозревала, что другие учителя тоже озабочены моей успеваемостью.

Ларс кивнул.

– Но почему же они молчали?

– По словам миссис Перес, ты так редко появлялась в классе, что она даже не успевала с тобой поговорить. А мистер Фарадж неоднократно писал тебе в тетради замечания и просил зайти к нему, но ты не сделала этого.

Я столько раз сдавала мистеру Фараджу незаконченные работы, что даже не читала его комментарии, поскольку и так догадывалась, о чем в них говорится.

– Но у меня ведь такой высокий курс акций, – сказала

я. – Мне приходится пропускать уроки ради встреч с важными людьми. Я же не просто баклуши бью.

– Послушай, я все понимаю, но это все-таки школа, и, чтобы закончить учебный год, тебе необходимо доделать все задания.

Я похолодела.

– В смысле чтобы закончить учебный год?

– Если ты продолжишь в том же духе, мы не засчитаем тебе учебу на Фабрике.

– Мне что, придется заново проходить этот год в обычной школе?

– Если твои работы по всем предметам останутся недоделанными, то да.

Этого не могло быть.

– Но я занимаюсь тем, чем вы сами велели. Ищу финансирование, чтобы открыть компанию.

– Да, но это надо делать одновременно с учебой, – заметил Ларс. – Все наши ученики прошлых лет успевали и то и другое, поэтому я точно знаю: это возможно.

– Но вы же говорили в своей приветственной речи, что уроки посещать не обязательно.

– Уроки – не обязательно, а выполнять задания – обязательно. Мне кажется, у нас и так довольно мягкие условия для учеников.

Он что, намекал, будто я вела себя неразумно, хотя сам уверял весь класс, что значение имеет только наш продукт?

– И как же мне быть? Заново сделать все незаконченные работы с прошлого семестра? Но ведь на это уйдут месяцы.

Ларс откинулся в кресле, словно я подтвердила его мысль.

– Преподаватели согласились выбрать лишь некоторые задания из пройденного, которые ты должна выполнить. Сдай их до выпускного экзамена, и все будет в порядке.

Должно быть, я выглядела расстроенной, потому что Ларс добавил:

– Это хороший вариант. Всем остальным твоим одноклассникам пришлось подготовить полный объем работ.

– Спасибо, – пробормотала я, хотя не ощущала никакой благодарности.

Наоборот, мне казалось, что все против меня.

глава_26

Вечером, вместо того чтобы взяться за невыполненные задания, я заново перечитала сообщение ПостоянствоОбъекта, пытаясь найти хоть какие-то знаки, указывающие на Майка или Аруна. Мог ли один из них очень сильно обидеть кого-то на вечеринке? Во время игры Арун нередко давал правдивые ответы в очень грубой и неприятной форме, а Майк посмотрел на меня, когда Кейт спросила про поцелуй, но ничего другого я вспомнить не могла. Можно ли такое поведение счесть за непростительное оскорбление? Я сомневалась. Не найдя другого выхода, я открыла новое окно в ноутбуке и написала сообщение.

Отправленное сообщение от ЛучСвета:

Мне очень хочется ответить, что я сочувствую тебе из-за неудачной вечеринки. Что отлично понимаю, каково это – обидеть человека и быть не в силах изменить случившееся. Что ты найдешь правильный выход из ситуации. Все это так, но каждый раз, начиная набирать тебе, я смотрю на курсор и не могу подобрать слов, поскольку любой из ответов кажется мне неискренним.

Надеюсь, ты простишь меня за то, что скрывала от тебя кое-что. Ты здесь, на Фабрике. Мне это точно известно, потому что я тоже тут. Я догадалась

не так давно и пыталась выяснить, кто же ты. Мне даже показалось, что у меня получилось, но теперь я снова не уверена в этом. Извини, что не призналась сразу.

Может быть, встретимся лично?

Ни одно другое сообщение, которое я когда-либо писала, не пугало меня так сильно. Я отправила письмо щелчком мыши и захлопнула ноут, представляя, как оно летит сквозь пространство и мгновением позже с тихим звоном падает в чей-то почтовый ящик.

Прошла неделя, потом еще одна. Ответа не было. Мне вообще практически не поступало сообщений. Митци куда-то пропала. Я не получала от нее писем после напряженной переписки из-за фото с Эй Джеем. Я звонила и писала ей, чтобы узнать, не предстоят ли новые встречи по поводу финансирования, но она не отвечала и не перезванивала, хотя мои сообщения становились все более отчаянными. Может быть, мне следовало согласиться на предложение Эллы Айснер? Захочет ли кто-нибудь еще инвестировать в мое изобретение? Или придется униженно вернуться домой и пойти второгодницей в старую школу, где все будут знать, что я завалила учебу на Фабрике?

В свободное время, когда не пыталась нагнать все пропущенное за семестр, я возилась с Умницей, но установка рекламной программы продвигалась с трудом. Смутно припоминалось, что Ковальски на одном из своих уроков рассказывал что-то про выпуклую безусловную оптимизацию и про то, как она помогает улучшить алгоритм обработки данных, однако больше ничего в памяти не всплывало.

Совсем измучившись, я открыла «БитБоп», но папка «Входящие» была по-прежнему пуста. Наверное, ПостоянствоОбъекта перечитывал письма и прочесывал историю моих публикаций, чтобы вычислить меня. Так же как когда-то делала я, пытаясь понять, кто он. Разница заключалась лишь в том, что на Фабрике училось всего пять девочек, то есть выбор был гораздо уже. Вдруг он понял, что это я, и разочаровался, поэтому и не писал?

Я так отчаянно ждала ответа, что заглянула даже в обычный почтовый ящик, который не открывала больше месяца – все равно туда кидали только всякий бумажный мусор. Ящик был набит до отказа каталогами и надорванными по краям рекламными флаерами. Я принялась перебирать их, и тут из стопки выпал конверт.

Он был основательный на вид, из плотной фактурной бумаги, надписанный изящным рукописным шрифтом и адресованный мне. Отправителем значилась консультант по имиджу Вероника Дюшамп. Я подумала, что это, может быть, приглашение на какое-нибудь модное мероприятие или частную вечеринку, и с приятным волнением стала представлять, кто там будет и что я надену. Но стоило мне открыть конверт, как у меня упало сердце.

Это был счет на двенадцать тысяч пятьсот сорок один доллар восемьдесят девять центов.

Я заморгала. Наверное, неправильно прочитала сумму. Но нет, и пятизначное число, и запятая были на месте.

В голове вдруг стало удивительно легко. Это, должно быть, ошибка. Вероника отправила счет не на тот адрес. Как я могу быть должна ей двенадцать тысяч пятьсот сорок один доллар восемьдесят девять центов?

Я просмотрела детализированную квитанцию. Пять тысяч долларов – за услуги, оказанные Вероникой Дюшамп. Семьсот пятьдесят долларов – за услуги, оказанные Самантой Вайнс. Тысяча пятьсот долларов – за два с половиной часа пользования студией. Пять тысяч двести девяносто один доллар восемьдесят девять центов – за товары.