Если у нас будет завтра
Шрифт:
Я улыбнулся в трубку.
– Знаешь, я люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю. А что еще? Как дела с предками?
– Пройденная локация: ужин с мамой.
Дарлин издала какой-то звук, а я представил, как она резко подскочила и отвела с лица длинные темные волосы.
– Черт, она наконец-то появилась? И что? Как все прошло?
– Нормально, – проговорил я. – Не так хорошо, как хотелось бы, но и неудачной я бы встречу не назвал. Она попыталась объяснить семь лет отчуждения тем, что «все случилось так быстро».
– А твой
– Она хотела с ним поговорить. Я сказал, что он должен мне позвонить. Я умолять не стану, – я почувствовал ком в горле и закашлялся, но Дарлин все поняла.
– Ох, милый, – проговорила она. – Ты невероятный и удивительный. И если кто-то этого не понимает, будь то хоть сам полубог, клянусь, он ни черта не стоит. Правда. Знаю, что мои слова не помогут, но…
– Я буду иметь их в виду.
– Как бы я хотела тебя сейчас обнять.
– Я тоже. Но, черт возьми, ты не хуже Опры можешь заставить людей плакать. – Я тяжело вздохнул. – Как дела с адвокатом Сократом?
Дарлин жила в доме Викторианской эпохи по соседству с отцом-одиночкой, боровшимся за опеку над маленькой дочкой. В типичной для себя манере Дарлин прикипела сердцем и душой к ним обоим.
– Тебе лучше не знать, – пробормотала она.
– Потому что ты безумно счастлива? – спросил я. – Об этом я точно хочу знать. Мне никогда не станет хуже от твоего счастья.
– Да, Макс, – призналась она. – Знать, что ты нашел подходящего для себя человека… Ничто не может быть лучше, в буквальном смысле.
Я прислонился лбом к стеклу.
– Я не такой, как ты, Дар. Я бы тоже хотел попробовать. Но сколько раз мне разобьют сердце прежде, чем я сдамся?
– Шестнадцать, – проговорила Дарлин.
Из меня вырвался смешок.
– Повтори еще раз.
– Прежде чем все станет по-настоящему плохо, тебе могут растоптать сердце шестнадцать раз.
– Серьезно?
– Ага. Это наука. Итак, а у тебя… сколько? Три?
– Настоящих три. Трэвис, смерть Карла, родители.
– По моим подсчетам, осталось еще тринадцать. И только тогда стоит бояться поскользнуться.
– А за сколько идет полубог?
– За пять, – авторитетно заявила она. – Так что осторожней с этим парнем.
Я рассмеялся, хотя при мысли о том, что Сайлас окажется в списке потенциальных разбивателей сердец, у меня екнуло в груди.
– С математикой не поспоришь, так ведь?
– Не я создаю правила науки.
Я засмеялся еще громче.
– Ну, кажется, я свое дело сделала, – проговорила она. – Черт, опаздываю на репетицию. Мне нужно идти, но только если ты и правда в порядке. Я могу ее отменить. Или сказать, что опоздаю?
– Ни за что. Иди. Они же не смогут начать без тебя.
– Ладно. Я люблю тебя, Максимилиан. Будь осторожен и позвони мне на днях.
– Конечно. Я тоже тебя люблю.
Я повесил трубку и улыбнулся про себя. Если с отцом ничего не выйдет, у меня есть Дарлин. И Даниэль. И Малькольм. Друзья, которых я люблю. И я им тоже
Я направился в кухню. Как обычно, там находилась Рамона с тремя помощниками. Мне нравилось, что она обходилась со мной по-матерински ласково. И, кажется, единственная из всех служащих не боялась Маршей. Сезар говорил, что она проработала в семье почти тридцать лет, и наняла ее сама миссис Марш.
– Доброе утро, Макс, – с улыбкой проговори- ла она. – Как устроился? Запомнил, где что находится?
– Спасибо, более-менее, – произнес я. – Вчера я заблудился всего десять раз. Надеюсь, сегодня получится вполовину меньше.
Она рассмеялась.
– Ну, если снова потеряешься, меня ты всегда сможешь найти прямо здесь. Если что-то будет нужно, только скажи.
– Спасибо.
– Какие на сегодня планы?
– Хочу съездить в город, пока не началась смена. Вам что-нибудь привезти?
– Какой же ты милый. Нет, спасибо, ничего не нужно.
В кухню вошел Сайлас Марш. В строгом твидовом костюме, жилете и шелковом галстуке медного цвета. Золотистые волосы все еще не просохли после душа.
– Рамона, мне нужно… – заметив меня, он замолчал, широко раскрыв глаза. На один короткий миг их льдистая синева растаяла, сменившись чем-то более теплым, затем снова замерзла. – Э-э-э… привет.
– Мистер Сайлас, вы знакомы с Максом? – спросила Рамона, окинув нас обоих острым взглядом.
– Да, – ответил он, не глядя на меня. – Где, черт возьми, Джером?
– Сегодня День труда [13] , – пояснила Рамона. – У него выходной.
– Черт. Ладно. Я сам поведу машину.
– Макс сказал, что тоже собирался в город, – проговорила Рамона. – Может, подвезете его?
Сайлас протянул руку, чтобы взять яблоко из стоявшей на столе стеклянной вазы. Но, услышав слова Рамоны, замер.
13
День труда – национальный праздник в США. Традиционно отмечается как символический конец лета, празднуется в первый понедельник сентября.
Я почувствовал, как он сверлит мне взглядом затылок.
– Нет, не стоит. Я вызову «Убер».
Сайлас взглянул на Рамону. Казалось, она приглядывала за всем и сразу, но при этом умудрялась ничего не упускать.
– Я тебя отвезу, – бросил Сайлас. – Выезжаю прямо сейчас. Ты готов?
– Конечно, но не нужно…
– Пошли.
Он вышел, и я последовал за ним. Рамона помахала мне вслед рукой и по-матерински понимающе улыбнулась.
Я догнал Сайласа по дороге. На длинных ногах он стремительно шагал по комнатам, направляясь к гаражу. Так, словно дом горел.