Если у нас будет завтра
Шрифт:
Наконец-то я осознал себя.
Когда отец прогнал из моей жизни Трэвиса, а следом вышвырнул из дома и меня самого, стрелка компаса вновь нерешительно закачалась.
И дергалась до сегодняшнего дня.
Сайлас Марш вошел в ту комнату, словно ответ на вопрос. Только вот я не знал, что его задал. В сердце билась странная мысль: «это он».
На долю секунды, пока его не захватила собственная паника, казалось, Сайлас обрадовался, увидев меня. Точнее, нет, он испытал облегчение.
– Это безумие, – пробормотал я
Сайлас оказался засранцем. Первоклассным, как и его отец. Безукоризненный богатей, который совершил ошибку, подсев на таблетки. А теперь страшился, что, если правда выйдет наружу, обеспеченной жизни придет конец.
Но подобные мысли не помогли. Вместо этого вспоминались сила Сайласа, твердость его тела. В дорогом костюме он выглядел воплощением мужского совершенства. И этот образ все еще был со мной, как и остатки его одеколона. Как будто я надел одну из его рубашек и теперь этот запах прилип к коже.
«Сейчас мне не до этого».
Через семь лет, после десятков звонков и нескольких неудачных попыток я наконец-то уговорил маму поужинать со мной сегодня вечером. Нужно расставить все по местам. Если и эта встреча пойдет псу под хвост, мир перевернется дважды за день.
«Спасибо, на сегодня достаточно и одного эмоционального потрясения».
Я очень долго стоял под холодным душем, затем надел джинсы и полусапоги, рубашку на пуговицах и кожаную куртку. Правило в доме Маршей гласило, что такси придется ждать на задней подъездной дороге. Жалованье обещали приличное, так что, вероятно, стоило подумать о покупке машины, но, черт… Смогу ли я сохранить эту работу? Спускаясь вниз, я за каждым углом ожидал наткнуться на Сайласа, и живот сводило от предвкушения. Или от страха. А может, и того и другого.
«Учитывая, как давно я здесь живу».
И все же мысль о столь скорой смене работы вызывала неприятный привкус во рту. Нужно оставаться профессионалом, а не сбегать из-за симпатичной мордашки.
«Да уж, Сайлас «симпатичный», – усмехнулся я про себя. – А Джейсон Момоа лишь «слегка привлекателен».
Я фыркнул и немного пришел в себя. Вызванное Сайласом потрясение проходило. И пока «Убер» вез меня через озеро Вашингтон в город, живот скрутило от нервного напряжения. Вся эта суматоха с переездом и новой работой не оставила даже времени, чтобы осознать – мама действительно согласилась со мной встретиться.
Я заказал столик в итальянском ресторане неподалеку от рынка «Пайк-Плейс». Из маленького бистро открывался вид на залив, где в темной воде золотыми огнями светились лодки.
Мама еще не пришла.
Я занял столик на двоих. Сердце колотилось в груди, а пальцы постукивали по телефону, ожидая сообщения, что она передумала. Она уже откладывала и переносила встречу десяток раз, и чем дальше, тем более уязвимым становилось сердце. Почему сегодня должно быть иначе?
Но она все же появилась. Я увидел, как Барбара Кауфман
Я поднялся на ноги и часто заморгал, когда глаза зажгло от внезапно нахлынувших слез. Я не видел ее почти десять лет. Но, несмотря на прошедшие годы и обстоятельства прошлого, она по-прежнему оставалась моей мамой.
Сейчас ей было уже за шестьдесят – они с отцом не особо со мной торопились. В некогда каштановых волосах преобладали седые пряди. Мама надела брючный костюм из полиэстера; подобные она любила носить еще во времена моего детства. Длинные волосы, большие очки и красная матовая помада. Словно видение прямиком из 1983 года.
«Она прекрасна».
– О, мой мальчик, – воскликнула мама, когда метрдотель ушел. Она бросила сумочку на стол и протянула ко мне руки. – Посмотри на себя. О, Макс…
Я крепко обнял ее, борясь с желанием полностью сдаться. Я не мог доверять материнским объятиям, хотя они и должны быть безопасными и безоговорочными.
Она хмыкнула.
– Столько времени прошло.
«Не по моей воле».
Я пододвинул ей стул, чтобы сесть.
– Но теперь мы здесь, – проговорил я и устроился напротив.
– Да, – согласилась она, слабо улыбнувшись.
Семь лет неприятия, боли и одиночества. Я попытался их проглотить. Нужно попробовать еще раз, иначе для чего все это?
– Мама, – проговорил я, взяв ее за руку. – Спасибо, что пришла.
– Я… да. Конечно. – Голос ее задрожал. – Ты такой красивый. Боже, как говорится, просто загляденье. И здоровый. Такой подтянутый и сильный…
– Да, со мной все хорошо, мам.
Она кивнула, натянуто улыбаясь и сдерживая слезы. Наконец, она убрала руку и схватила меню, закрыв им лицо. Плечи ее задрожали.
– Мама…
– Все хорошо. Я в полном порядке, правда.
Через пару минут она прочистила горло, отложила меню и промокнула глаза льняной салфеткой.
– Ты выбрал очень красивое место, – проговорила она, шмыгая носом. – Похоже, неплохо устроился. Ты ведь работаешь в больнице?
– Я на время ушел из отделения «Скорой помощи», – признался я. – Может, и навсегда. Пока не знаю. У меня новая работа.
– Правда?
– Я личный медбрат одного богатого бизнесмена из Белвью.
– Белвью? Билла Гейтса? Он живет вон там, на озере.
Я усмехнулся.
– Если бы мне давали по доллару… Но нет. Кое-кого другого. Хотя и не могу сказать, о ком речь, иначе меня засудят по полной.
– Звучит важно, кем бы он ни был, – проговорила мама. – Это просто замечательно. Я рада, что у тебя все в порядке.
Я покрутил в пальцах стакан с водой.
– Так было не всегда.
– Я знаю, и я…
Но прежде чем момент стал напряженным, нас прервал официант. Он подошел, чтобы принять заказ на напитки.