Если я исчезну
Шрифт:
У меня на телефоне есть все твои эпизоды, и я засыпаю под звуки твоего голоса из эпизода № 7: «Деревья здесь кажутся живыми. Не знаю, как объяснить, это нужно почувствовать. Это место просто… – ты вздыхаешь, – безумное».
А потом ты рассказываешь мне о пропавшей Мисси Шуберт. О том, как она танцевала. Где она танцует теперь?
Эпизод № 9: Не в том месте не в то время
Дейзи Куин появилась на пороге особняка в 12:45; ей как консультантке фирмы LuLaRoe [22]
22
Американская фирма, которая с помощью сетевого маркетинга занимается продажей женской одежды через независимых дистрибьюторов.
Я просыпаюсь среди ночи от звука голосов; кто-то ругается, при этом спорящие могут быть как в десятках миль от меня, так и прямо за стеной. Голоса могли просочиться из моих снов, стократно усиленных неестественной, кромешной темнотой. Забыв, что нахожусь не в своей кровати, я тянусь к телефону, но, услышав скрип старых пружин бугристого матраса, вспоминаю, где я. В доме стоит такая невыносимая вонь, что у меня стучит в висках. Я пытаюсь разобрать, что говорят ругающиеся, но ничего не выходит. Я слышу дикий крик, словно кто-то бросает вызов тьме; ревет двигатель, а затем его звук постепенно удаляется. Мне наконец удается отыскать телефон в складках запутавшегося в ногах одеяла.
3:37 утра.
Я отмечаю время, словно эта информация сыграет свою роль позже. Она услышала, как в 3:37 утра на улице остановилась машина. Она приехала в 15:37, а в 3:37 услышала ссору. Можно подумать, у жизни есть какой-то алгоритм, который можно просчитать.
Лежа на спине в темноте, в тишине я слышу лишь одно – где-то скребутся грызуны. Снилась мне тоже ссора – я ругалась со своим бывшим мужем. О чем? Вспомнив, я цепенею.
Мне кажется, будто у меня нет цели в жизни.
Если бы ты тогда завела ребенка, то цель была бы.
Ребенок умер. В моем сне. Почему это должно мне сниться? Неужели мало того, что это случилось на самом деле?
Ранчо затихает, крысы перестают копошиться, и я начинаю задумываться, не послышались ли мне вообще те голоса.
Начало седьмого. В утреннем свете становится видно, что одеяло грязное, а матрас весь в пятнах. Крысиным пометом несет так сильно, что, едва выбравшись из кровати, я открываю все окна в домике, попутно уничтожая паутину и слыша, как хрустят закостеневшие, застрявшие между рамами жучки.
Холодно, но голод вынуждает меня выйти на улицу. В машине осталось полпачки чипсов, а еще там лежит куртка и пара перчаток. Больше я ничего не взяла с собой. Я не думала, что все так далеко зайдет. Даже садясь вчера утром за руль, я думала, что на полпути пойму, что все это – безумие, и развернусь. Пойму, что я найду свое место в жизни где-нибудь еще.
Почти весь прошлый год я провела в своей спальне. У меня не было сил. Не было сил куда-то выходить. Не было сил на свидания из тиндера, как только я поняла, что это приложение по поиску партнеров для секса. Не было сил встречаться со старыми друзьями, которым не с кем было оставить своих детей, так что они оставляли этих детей под моим присмотром. Точнее, я присматривала за тем, как они присматривают за своими детьми. Не было сил выносить их телефонные
Ты никогда не хотела детей. Никогда. Ты просто этого не понимала. Как можно приводить детей в такой мир? – сказала ты. – В мир, в котором повсюду зло.
Весь прошлый год я провела, одержимо, по шесть, восемь, десять (четырнадцать?) часов проверяя свои любимые форумы о настоящих преступлениях, просматривая видео на ютубе о нераскрытых преступлениях, читая материалы дел и, наконец, слушая тебя снова и снова, пока твой магнетизм не заворожил меня и не погрузил в твой мир. Я настолько увлеклась, что для меня вполне естественно и правильно оказалось стать частью этого мира, который, ты заверяла, я не пойму, не присоединившись к нему.
Мне всегда было интересно, что было бы, если бы я исчезла. Если бы просто продолжила ехать дальше. Что, если бы это был мой сознательный выбор? Что, если бы, вместо того чтобы покорно растворяться день ото дня, год от года, я бы продолжила путь, до точки невозврата на краю мира, до того места, куда люди бегут, чтобы исчезнуть?
И тогда я нажала на газ и поехала кружить по дорожному серпантину, держа путь к изоляции, к одиночеству, к своему самому большому и неизбежному страху. Я поехала к тебе.
Воздух на улице холодный тем особенным холодом, который бывает только в дикой природе, где нет никаких искусственных источников тепла. Холод успокаивает мои ноющие пальцы. Я осторожно и очень тихо открываю дверцу машины, хоть дом твоей матери и стоит на другом конце ранчо. Я знаю, что звуки здесь появляются и утихают таинственным образом. Из багажника я достаю джинсовую куртку на флисовой подкладке. Когда-то это была куртка моего мужа; она мне велика. И не пахнет ничем, прямо как он. Потом я нахожу теплые спортивные перчатки и ту пачку чипсов. Откуда-то доносится лошадиное ржание.
У меня меньше часа до встречи с твоей матерью, и я планирую провести это время с пользой. Я найду твой желтый домик. Я выйду на основную дорогу и пойду от въезда, от дома твоей матери в сторону домика Джеда и дальше, к дальней части ранчо. Между деревьями за мини железной дорогой вьется узенькая тропинка, и я выхожу на нее, думая, что никто меня не увидит.
Тропинка мокрая от росы, заросшая, тут и там на ней попадаются камни. По одну сторону от нее – отвесный обрыв над шоссе. Я пересекаю пустынное поле и выхожу к домику Джеда. Там тропинка извилистым серпантином уходит вниз по склону.
Я останавливаюсь. На краю обрыва лежит большой валун, на котором должно быть удобно сидеть и наблюдать, как за деревьями и шоссе широкая бурая река вьется между гор. Я присаживаюсь на валун. Вокруг него, как часть какого-то ритуала, разбросаны окурки со следами жевательного табака. Не отрывая взгляда от реки, я доедаю свои чипсы.
Где же твой желтый дом?
Доев чипсы, я прячу пустую пачку в карман, чтобы выбросить ее позже. Сделав глубокий вдох, я направляюсь вниз по тропинке. В долине внизу бежит ручей, который несет с собой первозданную чистоту пейзажа, отчего все вокруг выглядит по-ирландски зеленым и вечно цветущим.