Если завтра наступит не завтра...
Шрифт:
В глаза мне ударили ослепительные лучи света, так что первые несколько секунд я продолжала ничего не видеть, потом зрение начало проясняться и мало-помалу передо мной возник оконный проем в старинном переплете деревянных рам. Дерево было темным и растрескавшимся, а стекло, разделенное на небольшие квадраты, кое-где потемнело, я подумала, что в наш век пластмассовых окошек редко встретишь такие благородные рамы и бронзовую патину стекла.
За разглядыванием этих элементов меня и застал следующий Ленкин звук, больше похожий на громогласныйвдох.
Я расфокусировалась с рамы и сфокусировалась на картинке
То что я увидела за стеклом, не влезало в рамки моей реальности, как не влезает в пакетик-майку африканский бегемот. Перед глазами до самого горизонта простиралась необъятная водная гладь, цвета стали, кое-где разрезанная белыми полосками пены, а небо над всем этим великолепием было цвета золотистой пудры.
Что, как вы думаете, должен сделать человек, увидевший такую панораму, на месте старого шкафа? Правильно! Заорать, как сумасшедший, рвануть занавеску обратно, пулей выскочить из дьявольской комнаты и захлопнуть, как можно скорее дверь.
Когда я примчалась на кухню, Ленка была уже там, она сидела на подоконнике, между старой хлебницей и горшком с алоэ, крепко обхватив себя за коленки, и дико таращилась на меня.
Для пущей безопасности я захлопнула кухонную дверь, подперла ее табуреткой, а сверху уселась сама, судорожно хлопая себя по карманам в поисках сигареты. Потом я вспомнила, что вчера, поддавшись здравому намерению, я решила искоренить дурную привычку с помощью отказа от приобретения виновниц этой самой привычки и обозвав себя последними словами, засунула в рот вафлю. Курить вафлюне удобно. И я стала ее жевать. Все эти нехитрые манипуляции помогли мне немного собраться и начать придумывать оправдание случившимся событиям.
– Красивый там вид из окошка, - я подняла глаза на Ленку.
– А как ты думаешь, такая избыточная влажность не повредит паркету, все таки наш дом строился в расчете на другую географию. Ленка продолжала таращиться на меня своими огромными голубыми глазами. И молчала, как рыба.
– Да ладно тебе, Ленка, - попыталась я успокоить подругу, - ну подумаешь море за окошком, да треть населения Земли живет в прибрежной полосе. Эка невидаль...
– Эта невидаль, хочу заметить, - подала голос Ленка, - разлилась в центре нашей средне-русской полосы. Больше тебе скажу, в самом центре города, на оживленной улице и если я правильно сориентировалась на месте старой аптеки. Тебя по прежнему ничего здесь не удивляет?
– Ленка сощурила левый глаз.
– Фух, отмерзла, а я уже испугалась, что тебя придется заново учить ходить и есть ложкой. Какие будут соображения? - Есть хочу. И сладенького, а у нас шаром покати, кроме плавленных сырков и морской капусты, - обозначила план дальнейших действий обжора- Ленка.
Мы быстренько собрались и выскочили из дома в серое московское утро.
Глава 4
Путь наш лежал в нежно любимое заведение дядюшки Мо, старого корейца, который на заре новый эры перебрался с дальневосточных островов в столицу, выкупил небольшое полуподвальное помещение недалеко от зоопарка и открыл ресторанчик своей национальной кухни для любителей. Любителей было не много,
Изрядно продрогнув и отсырев по дороге мы наконец добрались до места. Дядюшка Мо сам вышел на встречу, как только мы распахнули створки дверей, украшенных тиграми и длиннохвостыми павлинами. Он приветливо раскинул руки и засеменил в нашу сторону улыбаясь и часто кивая головой.
– О, какой волшебный сюрприз, в такую наисквернейшую погоду, да усохнут ее хляби, проходите, мои милые, располагайтесь, Дядюшка Мо вас кормить будет!
Мы давно привыкли к такой его манере разговора и между собой называли - Наш Хоттабыч. Ленка даже подарила ему тапочки с загнутыми носами, которые он теперь носил на босу ногу.
Мы уселись за низенький круглый столик, укрытый цветастой клеенкой. Интерьер заведения представлял из себя дикую смесь резного дерева, современной аппаратуры и разноцветных пластиковых цветов, свешивающихся с потолка.
Но ничто, даже алюминиевые приборы не могли испортить впечатление от кухни Дядюшки Мо. Особенно, когда хочется чего-то пряного и согревающего. Спустя несколько минут мы уже уплетали огненно-острую кимчи, в исполнении одной из дочерей дядюшки Мо. У Дядюшки Мо было семеро дочерей. А Дядюшка Мо всегда хотел сына. Но корейские боги видимо решили иначе и семь раз подкидывали ему пищащий розовый сверточек. После седьмой попытки он плюнул на свои желания. Все дочери Дядюшки Мо помогали ему в ресторане, и каждая имела свое собственное мнение о составе блюд корейской кухни.
После кимчи, уговорив и блюдо нежных, плачущих жемчужинами янтарного масла пянсе, которые были специалитетом Дядюшки Мо, жизнь нам показалась чудесной и удивительной.
Посидев еще с полчасика, разморенные и осоловевшие, мы собрались было уходить, как вдруг обнаружили, что все денежные средства, необходимые для оплаты уже съеденного обеда, каким-то непостижимым образом исчезли вместе с кошельком. Делать было нечего и мы пошли виниться к Дядюшке Мо, тот внимательно выслушал весь наш лепет, отмахнулся от, казавшейся такой огромной, проблемы и пропел:
– Да пошлют мне цари богов здоровья и терпения, безвозмездно кормить моих дорогих и любимых гостей, как посылают они мне мудрости безропотно сносить все шалости моих негодниц-дочерей. Вот и сегодня притащили мне "подарочек", да иссякнет у них желание безобразничать. Уж и не знаю, что с ним делать, будь неладен тот день, когда я взял в жены женщину, приносящую лишь сливу, и никогда миндаль.
– А что случилось?
– тут же ринулась на выручку дядюшке Мо Ленка. Она всегда попадалась на его уловки, расставленные с восточной мягкостью и хитростью. Я же предпочла бы завести деньги за обед чуть позже.
– О, Елена Прекрасная и Софья Мудрая, избавьте меня от этой непосильной ноши, что будет последней соломинкой, сломавшей хребет уставшего мула.
Ленка со слезами на глазах заверила хитрого ресторатора, что мы готовы на все, мне же показалось, что "уставший мул" несколько переигрывал, потому как тот с неожиданной прытью метнулся в сторону кухни и вскоре шаркая выбежал оттуда с коробкой в руках. Коробку он сунул Ленке, заверил ее, что без нашей помощи ему и жизнь больше не мила, и неизменно улыбаясь, кланяясь и качая головой, быстро выпроводил нас за дверь.