Если завтра не наступит
Шрифт:
– Вот как?
С этими словами Ара склонился над ногами пленницы и принялся перерезать липкие ленты, стягивающие ее щиколотки и колени.
– Теперь руки, – попросила она.
– Руки потом. Они мне не мешают.
– Эй, что ты делаешь? – взвизгнула Вероника.
– Сама знаешь, – пропыхтел Ара, раздвигая ее ноги коленями и руками. – Бесплатно в этом мире ничего не бывает, извини.
Его взгляд, устремленный вниз, приобрел маниакальный блеск. Но не это испугало Веронику сильнее всего. Прежде чем отложить нож, насильник внимательно посмотрел на ее шею, и это было красноречивее всяких речей. Добившись своего, он намеревался прикончить свидетельницу, чтобы сохранить в тайне свое вторжение в дом Гванидзе. Лихорадочно оценив свои
– Не держи ноги, я так не люблю.
– А как ты любишь? – удивился Ара, успевший расстегнуть штаны.
– Я тоже хочу получить удовольствие, – сказала Вероника.
– На здоровье.
– Тогда подними мне ноги повыше.
– Как это? Зачем?
– Просто закинь себе на плечи, глупый. – Вероника заерзала, изображая нетерпение. – Пожалуйста, – шепнула она. – Тебе понравится, вот увидишь.
Так и вышло. Если грязные, изрезанные ступни пленницы не вызвали у Ары особого энтузиазма, то открывшийся между ними вид заставил его позабыть обо всем на свете. Мостясь поудобнее, он повертел головой, давая понять, что ноги Вероники чересчур сильно обхватили его шею. Вместо того чтобы ослабить хватку, она приподняла нижнюю часть туловища и переплела лодыжки за его спиной. Аре почудилось, что при этом она то ли что-то произнесла, то ли просто вскрикнула от напряжения, но определить точно было сложновато, поскольку Арины уши оказались закупоренными. Чувствуя, как гулко застучала кровь в висках, он возмущенно прохрипел:
– Перестань, глупая женщина!
Издав новый возглас, пленница поднатужилась и повалила его на бок. Перед глазами Ары поплыли багровые круги. Он понятия не имел, что артистическая карьера Вероники начиналась на цирковой арене, и еще не до конца осознал всю опасность своего положения. Барахтаясь на полу, он делал отчаянные попытки изменить позу, которая казалась ему чересчур унизительной. Возбуждение сменилось отвращением, постепенно переходящим в настоящую панику. Нащупав стиснутые бедра Вероники, Ара попытался раздвинуть их, но вялые пальцы соскальзывали с кожи. Из носа хлынула кровь, легкие разрывались от недостатка кислорода, дышать стало нечем… да и незачем.
Последнее, что увидел конвульсивно подергивающийся Ара, это невероятно чужое и в то же время до боли знакомое лицо, проглянувшее сквозь тучи клубящегося мрака. Существо бесстрастно смотрело на Ару, ожидая, когда тот поймет, что дальнейшее сопротивление бесполезно…
Утро вечера муторнее
Новый день обещал стать теплым и ясным, но на душе у Тамары было тягостно, словно за окошком ее кабинетика лил бесконечный дождь, которому не видно ни конца ни краю. Ночные приключения не прошли бесследно, оставив под глазами Тамары темные полукружья и состарив ее лет на пять, как решила она, в очередной раз посмотревшись в зеркало.
Хорошо, что ее сейчас не видит Женя Бондарь…
Но плохо, очень плохо, что она не видит его…
«Прекрати, – осадила себя Тамара. – Нашла время влюбляться! Вспомни о Павлике, о дочурке. Вспомни о гибели товарищей на кладбище. Думай о работе. Ты ведь журналист, верно? Так займись делом. Доноси до людей правду, пока тебе окончательно не закрыли рот. Стисни зубы покрепче и пиши, пиши, пиши. Пусть каждая твоя статья будет репортажем с петлей на шее. Сегодня нельзя иначе. Беснующиеся на площадях пособники беззакония подлецы, но отмалчивающиеся и отсиживающиеся по норам ничем не лучше, потому что во все времена преступления совершаются с молчаливого согласия обывателей».
Усевшись поудобнее, Тамара замерла с руками, занесенными над клавиатурой компьютера. В этот миг она походила на пианистку, прислушивающуюся к зарождающемуся в ней вдохновению. Потом ее пальцы стремительно забегали по клавишам, а по экрану поползли ровные строчки текста.
В связи с последними
Закончив абзац, Тамара сделала паузу, не сознавая, что задумчиво смотрит туда, где вчера сидел Бондарь. Ее большие глаза увлажнились сильнее обычного, а губы шевельнулись, как бы силясь что-то прошептать. Поймав себя на этом, Тамара нахмурилась, забросила волосы за плечи и вновь склонилась над клавиатурой, торопясь сформулировать роящиеся мысли.
Перерастание югоосетинского и абхазского кризисов в полномасштабные военные действия власти не допустят, ибо у них нет идей, за которые бы они были готовы умереть, даже в политическом смысле. Грузия хотя и изображает из себя мини-империю, на самом деле таковой не является, да и не может ею быть. Маленькие страны, расположенные в точках сосредоточения интересов сверхдержав, обречены быть объектами манипуляции, а не равноправными субъектами. Самостоятельной политики у Грузии никогда не будет. И при выборе хозяина Россия – не самый худший вариант. Все-таки страна не совсем чужая в отличие от США, которым по большому счету на Грузию наплевать. Подавляющая часть нашей криминально-политической элиты продолжает делать ставку на американцев. Но Америка сейчас представляет собой пугало с оскаленной пастью, которое маячит на горизонте, внушая страх лишь трусам по натуре. Любой смелый, честный и просто порядочный человек воспринимает угрозы США так, как их и следует воспринимать – с гневом и готовностью дать отпор.
Напечатав последнюю строку, Тамара откинулась на спинку стула и закрыла глаза. Слова «смелый, честный и просто порядочный» отчего-то ассоциировались у нее с Женей Бондарем, хотя в сущности она совсем его не знала. Как он к ней относится? Вчера казалось – с явной симпатией, переходящей в нечто большее. Почему же он оттолкнул вешающуюся ему на шею Тамару?
Господи, как стыдно!
Она спрятала лицо в ладонях, когда вкрадчивый звук открывшейся двери заставил ее встрепенуться и вскинуть голову.
– Привет, – произнес Гоги, не решаясь переступить порог. После вчерашних процедур выглядел он не лучшим образом, но его сходство с хорьком от этого не пропало, а даже усилилось.
– Чего тебе? – подчеркнуто недружелюбно спросила Тамара.
– Дело есть, – сказал Гоги, скаля мелкие зубы.
– Какое у тебя ко мне может быть дело?
– Важное.
– Так говори и проваливай, – прищурилась Тамара.
Проскользнув в комнату, Гоги приблизился и первым делом попытался прочитать электронный текст, светящийся на экране.
– Что пишем?
Выключив монитор, Тамара сердито проворчала:
– Все ходишь, все вынюхиваешь. Что за манера? Тут тебе не курятник.
– Курятник? – удивился Гоги.
От него попахивало так, как если бы он прятал в кармане дохлую мышь. Или цыпленка.
– Будешь говорить или нет? – прикрикнула Тамара.
– Буду.
– Я слушаю.
Гоги осклабился:
– Слушай, тебе не надоело строить из себя недотрогу?
– Это все, что ты собирался сказать?
Тамара встала и надменно вскинула подбородок, сцепив руки за спиной.