Если завтра случится
Шрифт:
Слава Богу, не пытается скрыть истинных мотивов своего визита. Сто процентов за мной послал отец. Дабы поторопилась.
— Мы закончили, — сообщает парикмахер, щедро сбрызнув причёску лаком.
— Оставьте нас, — командует мать, забирая с вешалки платье.
— Ты решила репетицию свадьбы устроить? Я же сказала, что это платье мне совершенно не нравится.
Оно… Броское. Излишне роскошное. Вычурное.
Фасон. Вот даже цвет. Насыщенно-алый. Совсем не моё…
— Не капризничай, Насть. Оно отлично на тебе сидит.
Встаю, снимаю с себя лёгкий хлопковый сарафан и подхожу к ней.
— Я помогу, чтобы не задеть причёску, — говорит с улыбкой.
— Чтобы не задеть причёску? — выгибаю бровь. — Вряд ли это важно, ведь задето куда более важное. Моя гордость, например.
— Перестань, милая. Становись-ка сюда.
— Что ты чувствуешь, мам? — намеренно не двигаюсь с места. — Пытаясь продать меня подороже.
— Ну хватит, не перегибай, — обиженно поджимает губы. Хотя кому тут впору обижаться, так это мне. Учитывая обстоятельства.
— Вы могли хотя бы подождать немного. Не выдавать меня замуж вот так сразу.
— А что изменится через месяц-два?
— Вы мне даже не даёте свыкнуться с мыслью, что скоро я стану чьей-то женой.
— Ты станешь женой Амирана Джугели. Вы хорошо знаете друг друга, давно встречаетесь, вы влюблены. Не вижу никакой трагедии.
— Влюблены?
Она с такой уверенностью это утверждает.
— Насть, — смотрит на меня с укором. — Ты, по-моему, совсем не понимаешь ситуацию.
— Всё я понимаю. Отец вчера целых два часа промывал мне мозги на тему своего бедственного положения.
— В этом бедственном, как ты выразилась, положении находится вся наша семья, — чеканит сухо. — Не забывай.
— Не начинай этот разговор по-новой. Тошнит уже, — терплю, пока она меня одевает.
— А ты, пожалуйста, думай не только о себе, но и о нас. В конце-концов, что плохого ты видишь в том, что выходишь замуж за взрослого, богатого, почитаемого человека, способного обеспечить тебе беззаботное будущее.
— А заодно и вам, — бормочу себе под нос.
— Если хочешь знать, мать Амирана была против вашего союза. Она видела рядом со своим сыном исключительно грузинку.
— Вот пусть бы и женился на грузинке.
Странно. Как-то ловлю себя на том, что совершенно не была бы против…
— Амирану нужна ты и он, как настоящий мужчина, сумел отстоять перед родителями своё право на выбор спутницы жизни.
— Красиво стелешь, мам… — невесело усмехаюсь.
— Что за выражения? — недовольно на меня смотрит. — Нужно застегнуть платье.
— Это у нас семейная участь, да? — поворачиваюсь к ней спиной.
— Ты о чём?
— Ну как… Ты же вышла замуж за отца по настоянию бабушки.
— Да, но ничуть не жалею. Всё сложилось именно так, как должно было.
— Если бы и жалела, то не сказала бы, — добавляю тихо.
— Достаточно острот, Насть.
— Не могу дышать в нём. Не затягивай пояс так
— Терпи, как никак балерина! — отзывается она мне в тон. — Ну всё, готово. Обувайся и можем идти.
Бросаю быстрый взгляд на своё отражение. Мать права, я выгляжу хорошо, но этот факт почему-то абсолютно не радует.
— Когда состоится свадьба? Мне нужна дата. Ты же в курсе естественно?
Предательница.
— Насть…
— Мам, — наши взгляды встречаются в зеркале. Она театрально вздыхает.
— Семнадцатого сентября.
***
Выход на публику в этот вечер — то ещё испытание. Советы психолога в топку. Ни одна из данных рекомендаций мне не помогает, когда я спускаюсь вниз.
Чувствую, как лихорадочно пульсирует венка на шее. Как тарабанит сердце о рёбра. Как потеют мои ладони от нервного перенапряжения.
Поднимаю глаза, хоть и до ужаса боюсь упасть с лестницы, запутавшись в длинном подоле своего пышного платья.
Музыка. Скрипка.
Кругом люди в вечерних нарядах.
Они беседуют друг с другом. Кто-то смеётся. Кто-то выпивает и ест. Все они чем-то заняты, но ровно до того момента, как замечают моё появление.
Фотовспышка. Вторая. Третья.
Сощурившись, моргаю от неожиданности.
— Анастасия?
В одно мгновение всё меняется. Музыкант перестаёт играть. Разговоры разом стихают. На меня обращены десятки лиц. Взгляды выражают диаметрально разные эмоции: сожаление, удивление, интерес, зависть.
— Дорогие мои гости! — отец берёт слово. — Бесконечно рад видеть каждого из вас здесь.
Мама уже по традиции сжимает мою руку. Якобы в знак поддержки. Сперва мне и впрямь казалось, что она сопереживает мне, но теперь… Этот её жест отчего-то неимоверно раздражает.
— Ни для кого не секрет, что некоторое время назад семья Зарецких переживала худшие времена. Моя дочь была похищена… — делает паузу, после чего продолжает. — Именно тогда мне, как отцу, удалось осознать, каково это: внезапно лишиться своего ребёнка. Испытать чувство абсолютного страха, подавляющей безысходности, прогрессирующей беспомощности и глубокого отчаяния.
— Тащите Оскар, — шепчу я.
— Прекрати, — цедит мать сквозь зубы.
— Даже врагу не пожелал бы подобной участи, ведь для любого родителя его дети — это самое ценное из того, что он имеет.
— Верно, — соглашается с ним кто-то из зала.
— Сегодня я безмерно счастлив оттого, что моя Настя здесь. Живая и здоровая, — подходит к нам. — Пожалуй, это и есть самый лучший подарок, преподнесённый мне Господом Богом, — целует меня в лоб и приобнимает, снова разворачиваясь к гостям. — Давайте же поднимем бокалы за самое важное: за то, без чего мы с вами неполноценны. За наши семьи. Пусть ваши родные и близкие всегда будут рядом с вами!