Если завтра в поход…

Невежин Владимир

Однако органы НКВД выявляли и «крамольные» высказывания, свидетельствовавшие о наличии в сознании военнослужащих признаков «красного империализма». Так, работник 3-го отдела Артиллерийского управления РККА майор Володин прямо заявлял: «Я заражен красным империализмом: нам нужно захватить Варшаву». Сходным образом мыслил сотрудник 5-го управления РККА майор Герасимов: «Ограничиваться только Западной Белоруссией и Западной Украиной не следует. Необходимо во что бы то ни стало обеспечить за СССР площадь хотя бы до Вислы. Варшава тоже должна быть наша, ведь это слово русское (sic! – В.Н.). Сейчас наступил благоприятный момент, чтобы вернуть всю территорию, отнятую у нас несколько лет тому назад». Заместитель политрука Неверов говорил: немцам «Варшаву отдали – это тяжелая потеря».

Вольные или невольные приверженцы идеи «красного империализма» в рядах Красной Армии в конечном счете выступали как антагонисты официальной советской пропаганды, настроенной

после 23 августа 1939 г. на сближение с «дружественной» нацистской Германией. Это, в свою очередь, квалифицировалось сотрудниками НКВД как признак «нездоровых» настроений. Например, их не могло не «заинтересовать» мнение красноармейца 283-го стрелкового полка по фамилии Рудавка, который ставил вопрос так. Вначале советско-германскую границу намечалось провести по реке Висла, а затем – по реке Буг, не есть «ли это уступка СССР Германии?». Помощник командира 14-го стрелкового полка Щепланов утверждал, что советское правительство напрасно «уступает этому прохвосту» (Гитлеру), поскольку он все равно нападет. А младший командир 60-й стрелковой дивизии Растягаев с тревогой заявлял по поводу советско-германского соглашения от 28 сентября 1939 г.: «Мне кажется, что здесь неладно что-то, мы много уступили (территорий. – В.Н.) Германии». [395] Наконец, командир в/ч 296 Харьковского военного округа капитан Гороховик полагал, что «Польша для Германии семечки. Гитлер хочет быть вторым Наполеоном. Вот забрал Чехословакию, а теперь Польшу; в 1939-1940 гг. Францию, а в 1941 г. – СССР (sic! – В.Н.). Гитлер с головой – он вот заключил договор с нами, а сам будет всех щелкать поодиночке, а там доберется и до нас». [396]

395

Мельтюхов М.И. Советско-польские войны… С. 451-453.

396

Мельтюхов М.И. Материалы особых отделов НКВД… С. 309.

Между тем по окончании боевых действий в Западной Украине и в Западной Белоруссии Л.З. Мехлис распорядился к 15-20 ноября 1939 г. обобщить опыт партийно-политической работы с личным составом. При этом следовало подробно остановиться на характеристике каждого этапа «освободительного похода». Начальник ПУРККА также требовал всестороннего изучения опыта идеологической обработки личного состава армии противника. Военные советы и начальники политуправлений фронтов должны были представить сведения о составе должностных лиц и о тех конкретных структурах, которые отвечали в польской армии за идеологическую работу, о роли католических священников в ней и т.д. и т.п.

31 октября 1939 г., т.е. в тот день, когда В.М. Молотов публично назвал Польшу «уродливым порождением Версальской системы», Ленгорлитом была составлена «сводка вычерков и конфискаций» на основании просмотра готовившихся к изданию печатных материалов. В учебной программе по экономической географии ЛГУ им удалось обнаружить явную «крамолу»: Польское государство рассматривалось «неправильно», поскольку составители методического пособия ни словом не обмолвились «о его несостоятельности и распаде». [397]

397

Цензура в СССР… Док. N 238. С. 286.

В целом первый опыт освоения «сфер интересов» СССР, оговоренный в секретных дополнительных протоколах к советско-германским соглашениям 1939 г., оказался успешным. Свою действенность показал комплексный подход к пропагандистскому обоснованию территориальных приращений за счет Польши, сама законность дальнейшего существования которой была поставлена под сомнение сталинским руководством. Поражения поляков в боевых действиях против Германии в 1939 г. позволили советской пропаганде изобразить лидеров Речи Посполитой в весьма невыгодном свете. Наконец, довольно удачной для восприятия общественным сознанием в СССР оказалась идеологическая подоплека продвижения Советского Союза на запад, а именно: лозунг «освобождения единокровных братьев, украинцев и белорусов», которые длительное время находились «в ярме польских панов».

В ходе антипольской политико-идеологической кампании 1939 г. были на практике опробованы формы и методы пропагандистского обеспечения внешнеполитических акций Кремля, сложился своеобразный механизм практического осуществления подобного рода акций.

4.2. Жестокое отрезвление: «Зимняя война»

Советский Союз и Финляндия формально заявили о своем нейтралитете в условиях начавшейся Второй мировой войны. В то же время внешнеполитические и стратегические позиции СССР значительно усилились в результате «освободительного похода» 1939 г. и присоединения Западной Украины и Западной Белоруссии. Их дальнейшему упрочению способствовало подписание Советским Союзом договоров

с Латвией, Литвой и Эстонией (конец сентября – начало октября 1939 г.), которые позволили разместить на территории этих стран контингенты Красной Армии. В Хельсинки понимали, что эти договоренности привели к нарушению баланса сил на Балтике в его пользу. В случае ужесточения позиции Москвы, как предполагало финляндское руководство, оно могло найти опору в лице Германии. Однако на практике Гитлер в тот период посчитал свое вмешательство «излишним». [398] Столь же эфемерными представлялись надежды Финляндии на активное содействие военных противников фюрера – Англии и Франции.

398

Оглашению подлежит… Док. N 78, 79.

В этих условиях Сталин мог рассчитывать путем прямого давления добиться от финляндской стороны территориальных уступок. Он предложил финнам заключить договор, аналогичный тем, которые Советский Союз подписал до этого с тремя Прибалтийскими республиками. Согласие финляндской стороны на это предложение привело бы к созданию военных баз и к размещению советских воинских контингентов на финляндской территории, чего так опасались в Хельсинки. Естественно, оно было отвергнуто.

Тогда Сталин выступил с инициативой передачи СССР ряда островов в Финском заливе и части полуостровов Рыбачий и Средний в Баренцевом море в обмен на предоставление финнам вдвое большей по размерам территории Советской Карелии. Но отношение финляндского руководства к вопросу об аренде либо продаже Советскому Союзу полуострова Ханко с целью строительства там военно-морской базы оказалось сугубо негативным.

В начале ноября в Москву прибыла финская делегация во главе с В. Таннером и Ю.К. Паасикиви для ведения дипломатических переговоров с советскими представителями. Одновременно в газете «Правда» появилась статья, из которой следовало, что министр иностранных дел Финляндии Э. Эррко якобы призвал к войне против СССР. [399] На самом деле Эркко в своей речи 1 ноября решительно подчеркнул: «Финляндия не может пойти на предложение Советского Союза и будет защищать любыми средствами свою территорию, свою неприкосновенность и независимость». Данное высказывание было воспроизведено в «Правде». Финляндского министра иностранных дел Финляндии тут же многозначительно стали сравнивать в Москве с его коллегой из прекратившей существование Польши Ю. Беком, который якобы совершил ошибку, ориентируясь в политике на западные державы. В упомянутой статье содержалась неприкрытая угроза в адрес самой Финляндии: «Наш ответ (Финляндии. – В.Н.) прост и ясен. Мы отбросим к черту всякую игру политических картежников и пойдем своей дорогой, несмотря ни на что, ломая все и всякие препятствия на пути». [400]

399

Правда. 1939. 3 нояб.

400

Правда.1939. 3 нояб.

В.М. Молотов разъяснял советскому посланнику в Швеции А.М. Коллонтай, приехавшей в Москву накануне третьего этапа советско-финляндских переговоров, что в случае начала военных действий против Финляндии войска Красной Армии уже «через три дня будут в Хельсинки». И именно там, подчеркивал глава советского внешнеполитического ведомства, упрямым финнам придется «подписать договор, который они отвергают в Москве». [401] Подобного рода недвусмысленные формулировки свидетельствовали о том, что в ответ на уже развернувшуюся в Финляндии антисоветскую кампанию Кремль намеревался приступить к адекватным пропагандистским акциям.

401

Зимняя война 1939-1940. Кн. 1. С. 126.

3 ноября, когда была опубликована правдинская передовица, Молотов безапелляционно заявил представителям финской делегации: «Мы, гражданские люди, не видим возможности дальше продвигать дело: теперь очередь военных сказать свое слово». [402] Личный состав пограничного с Финляндией Ленинградского военного округа был настроен весьма решительно. В донесении политуправления округа сообщалось, что после антифинляндской публикации «Правды» от 3 ноября среди красноармейцев стало распространяться убеждение: «Мы, если понадобится, продвинем границу от Ленинграда не только на десятки, но и на сотни километров». [403]

402

Зимняя война 1939-1940. Кн. 1. С. 127.

403

Хрестоматия по отечественной истории (1914-1945 гг.). М., 1996. С. 485.