Если завтра война
Шрифт:
Жуков добавил, что с помощью агентуры и воздушной разведки следует держать под контролем все немецкие приграничные аэродромы. Непосредственно перед нападением на них появится в большом количестве немецкая авиация.
Подводя итоги совещания, Сталин сказал: «Учитывая, что сейчас подвижные соединения Германии заняты на Балканах, нападение на СССР не может состояться ранее 30 мая. В конце апреля мы должны точно знать дислокацию немецких подвижных соединений и авиации. Давайте запишем в протокол следующие поручения:
1) Разведуправлениям Генерального штаба и НКВД отслеживать перемещения немецких танковых, моторизованных и авиационных соединений.
2) Войсковой разведке западных военных округов отслеживать появление указанных соединений в 100-километровой приграничной зоне.
3) ВВС наладить воздушную разведку приграничных аэродромов противника.
4) ВВС сбивать все самолеты — нарушители границы. Разместить для этой цели вдоль западной границы 7 истребительных авиаполков. [96]
96
В
5) Гарантированно прикрыть от воздушной разведки главную стратегическую оборонительную полосу. Все неприятельские самолеты, приближающиеся к ней, должны быть уничтожены.
6) НКВД обеспечить пресечение всех действий вражеской разведки перед главной оборонительной полосой.
7.5. Капитан Покрышев П. А. Из воспоминаний ветерана, записанных А. Травкиным
В начале апреля 1941 года мой 116-й истребительный авиаполк был включен в состав только что сформированной 14 смешанной авиадивизии и переброшен из под Смоленска на новый аэродром вблизи поселка Коссово, расположенного на полпути между Брестом и Барановичами. Хотя аэродром был только что построен, грунтовое летное поле было в хорошем состоянии. Стоянки самолетов размещались на опушке небольшого лесного массива и были хорошо замаскированы от наблюдения с воздуха. Строители аэродрома добросовестно закопали в землю цистерны с горючим и склад с боеприпасами. Дощатые здания казарм, столовой и хозяйственных служб располагались в лесу. Наша авиадивизия состояла в оперативном подчинении общевойсковой армии, расквартированной в Брестской области. В состав дивизии, помимо нашего истребительного полка, входили еще два штурмовых полка.
Вскоре после перелета на новое место нас посетило высокое начальство — командующий армией, которой мы были приданы, генерал-лейтенант Серпилин и наш комдив полковник В. И. Бобров. Оба военачальника произвели на меня большое впечатление.
Имя комдива Владимира Ивановича Боброва [97] я слышал и раньше. Это был известный летчик, отличившийся в боях на Халхин-Голе. Знающие его летчики отзывались о нем очень высоко. Павел Федорович Серпилин — известный военачальник, позднее командовавший фронтами. Командарм по карте подробно обрисовал комсоставу полка дислокацию и задачи соединений армии и поставил задачу нашему полку. Мы должны были быстро освоить район прикрытия и пресечь разведывательные полеты немецкой авиации. Истребительные эскадрильи штурмовых полков тоже привлекались к решению этой задачи. По словам командарма, немцы совершенно обнаглели и совершали разведывательные полеты на большой высоте среди бела дня. Зенитная артиллерия армии, в основном малокалиберная, достать их не могла. Полк должен был рассредоточиться поэскадрильно на полевые аэродромы, которые уже были для нас подготовлены, и приступить к перехвату разведчиков.
97
В. И. Бобров — советский летчик, сбивший в Испании наибольшее количество самолетов противника — 13. Как и знаменитый советский подводник Маринеску, из-за независимого характера имел постоянные неприятности с начальством и партийными органами. Отечественную войну встретил командиром эскадрильи. Провоевал всю войну, лично сбил еще 30 самолетов противника, командовал двумя прославленными гвардейскими полками, воспитал 31 Героя Советского Союза, но сам Героя так и не получил. По той же самой причине. Во истину — нет пророка в своем Отечестве. В альтернативной реальности карьера Боброва складывается более счастливо. И он, и все другие летчики, ставшие асами в Испании, Монголии и Финляндии, получили назначения на руководящие должности уровня полк-дивизия.
Командарм приказал нашему комдиву срочно установить прямую связь со штабами всех соединений армии, рассредоточенных на большой территории, и пообещал издать приказ, обязывающий гарнизоны всех опорных пунктов вести наблюдение за воздухом и срочно сообщать в вышестоящие штабы о пролетающих самолетах. Штабы соединений должны будут передавать эти данные нам. Само собой разумеется, дивизия должна была получать целеуказания и от постов ВНОС системы ПВО и от пограничников.
Надо сказать, что незадолго до перелета в Коссово, в феврале 1941 года наш полк перевооружился со старых самолетов И-16 тип 10 на модифицированные. Замена боевой техники была организована образцово. Со своего аэродрома мы перелетели всем полком на аэродром окружных авиаремонтных мастерских восточнее Минска и сдали свои самолеты в окружные АРМ. На следующий же день, получив в ОАРМ новые самолеты, мы вернулись на них на свой аэродром.
Собственно говоря, «новыми» полученные самолеты можно было назвать лишь с некоторой долей условности. Как нам объяснили специалисты ОАРМ, это были такие же И-16 тип 10, но прошедшие капитальную модернизацию. Вместо двигателя М-25В на них установили значительно более мощный двигатель М-63, из имеющихся на самолете четырех пулеметов ШКАС, два заменили на пушки ШВАК калибра 20 мм, установили бронеспинки сидений и протектированные бензобаки.
Несмотря на то, что новые самолеты были значительно мощнее старых, техника их пилотирования изменилась мало. Однако, управлять новыми машинами было куда приятней. Они быстрее взлетали, круче набирали высоту. Да и максимальная скорость заметно выросла. Ну, а новое вооружение просто ласкало душу. С такими пушками можно было любой бомбардировщик завалить с одной очереди. Реактивные снаряды РС-82 мне уже приходилось применять в Финляндии — это было мощное оружие.
За февраль и март летчики полка еще на старом аэродроме успели потренироваться на новых самолетах в учебных боях и в стрельбе по конусу. Еще с сентября месяца 1940 года полк перешел на парную организацию звеньев согласно новым тактическим наставлениям. Некоторые боевые летчики, и я в том числе, еще в ходе боев в Монголии и в Финляндии, в 1939 году предлагали отказаться от звеньев из трех самолетов и перейти на парную структуру звеньев. Однако, переход произошел только в 1940 году, после того как на парную организацию перешли штурмовики. [98] У них переход к парам естественно вытекал из объединения в пару ведущего — одноместного штурмовика и ведомого — двухместного штурмовика. Вслед за штурмовиками на пары перешли и летчики истребительных эскадрилий штурмовых полков. Если уж штурмовики летали парами — то истребителям сам бог велел. Пара самолетов намного маневренней тройки. После этого перешли на пары и в чисто истребительных полках. Осенью 1940 года ГУ ВВС наконец утвердило тактические наставления по парной тактике истребителей.
98
В текущей реальности переход на парную тактику истребительной авиации произошел только в середине 1942 года. Хотя некоторые летчики — П. Покрышев, А. Чирков предлагали перейти на парную организацию звеньев еще в 1939 году во время войны с Финляндией. Отдельные истребительные полки перешли к тактике пары осенью 1941 года по собственной инициативе, вопреки действовавшим тогда уставам.
После трехдневных ознакомительных полетов по району прикрытия и освоения полевых площадок полк приступил к боевой работе. 1-я и 2-я эскадрильи перелетели на полевые площадки. Я с моим ведомым — штурманом полка ст. лейтенантом Сергеем Кудреватым, остались на основном аэродроме с 3-ей эскадрильей.
На третий день дежурства поступило сообщение от наземных войск о пересечении границы самолетом — нарушителем, который направлялся в нашу сторону. Около 6 часов утра мы взлетели шестеркой — звено лейтенанта Сенечкина и мы с Кудреватым. Разведчик пересек границу в 30 км южнее Бреста. После взлета я повел шестерку с набором высоты на перехват нарушителя. Когда мы набрали высоту 5000 метров, по радио поступило еще одно целеуказание. Разведчик прошел над городом Кобрин и двигался параллельно границе на северо-запад. По сообщению с земли, немец шел на большой высоте, поэтому я продолжал преследование с набором высоты, пришлось надеть кислородные маски. Утреннее небо совершенно безоблачно. Видимость, как говорят летчики — миллион на миллион. Примерно в 30 км от Кобрина Сенечкин, известный в полку своим острым зрением, сообщил, что видит нарушителя слева по курсу и чуть выше. Чтобы не спугнуть нарушителя и зайти со стороны солнца, я довернул направо, продолжая набирать высоту и держась на пределе видимости от него.
Поднявшись на 500 метров выше немца, я повел группу на него. Он продолжал следовать на северо-запад вдоль границы. Нам удалось занять позицию строго против солнца по отношению к нарушителю. Я дал команду атаковать парами последовательно. Немцы толи обнаглели от долгой безнаказанности, толи не заметили нас в солнечных лучах, но я, пикируя на него справа сзади сверху, беспрепятственно сблизился с ним на 300 метров и дал длинную очередь из всех точек. Мой ведомый еще добавил. Я видел, как трассы входили в фюзеляж и плоскости Хенкеля-11. Я узнал его по силуэту из учебного пособия. Немец шарахнулся в сторону, пытаясь уйти крутым левым виражом со снижением, но тем самым только подставил себя под очереди второй и третьей пар. Стрелок фашиста открыл огонь из верхнего оборонительного пулемета, но две другие пары не свернули с боевого курса и также хорошо отстрелялись.
Немец густо задымил и со снижением направился на юго-запад по кратчайшему пути к границе. Мы совершенно не собирались его отпускать. После второго захода всех трех пар он потерял управление и круто пошел к земле. Проводив его до удара о землю, мы направились на свой аэродром.
За первую неделю дежурства наша дивизия шесть раз поднимала самолеты на перехват и сбила еще 2 самолета — разведчика. Один сбила первая эскадрилья полка, и один — истребители из штурмового полка. После этого немцы сменили тактику. Они стали летать во второй половине дня на средней высоте, прикрываясь кучевыми облаками. Обнаруживать их стало значительно сложнее, а еще труднее сбивать, так как при любой угрозе они сразу ныряли в облака. Тем не менее, вести разведку мы им не давали, в мае месяце летчики полка регулярно вылетали на перехват и сбили еще один самолет.