Если живет Надежда
Шрифт:
— Как-то так. А ты где работал, Семен?
— На стройке. Вы архитекторы, а мы те, кто реализует ваши мысли. Во я сказанул, а! Цитировать можно.
— Это точно, надо запомнить. Буду тебя, Семен, цитировать.Только слушать меня один ты и будешь.
— Вова, подари картинку.
— Какую?
— Нет, не портрет, а вот дом этот, — он достал лист и показал Володе.
— Бери.
— Спасибо. Я его в рамку и на стенку повешу.
Он был счастлив, как ребенок. А Владимир думал, что тому проекту уже никогда не бывать.
— Твоя жена просила тебя сегодня вымыть.
— Семен, давай так, я лучше знаю, что мне надо. И о моей жене мы не говорим. А вот помогать ходить ты мне будешь. И до ванны мы с тобой сегодня дойдем. Я попробую сам помыться. Хорошо?
— Как скажешь, я понимаю, что нормальным мужикам всегда гниды достаются, и твоя не исключение. Я же не слепой, вижу, как она вся из себя куколка, а тебе ни сок не оставила, ни чайник не принесла. Ты голодный, наверно. Это я сейчас соображу. И накормлю я тебя.
— Семен, один я есть не буду, только с тобой за компанию.
— Так я завсегда за компанию согласен. Главное, чтобы компания была. А ты мне нравишься. А вот стерва твоя… — он опять обреченно махнул рукой. — Все эти бабы одним миром мазаны. Жаль, выпить с тобой нельзя.
— Да нет, не все. Знаю я одну, — Володя улыбался, вспоминая, — она другая, Вот такую бы в жены.
— Зовут как?
— Надежда.
— Так то Надежда, — Семен многозначительно покачал головой, — это тебе не тяп-ляп. Это имя какое! А ты встретил ее после аварии или до?
— После. Она мне жизнь вернула. Врач она. Совершенно необыкновенный человек.
— Так считай, что ты Богом целованный! Вот те крест. Он же не зря тебе Надежду послал.
Володе стало легче. Мужик был неплохой, с душой, по крайней мере. Тот помог ему подняться, дал костыль в левую руку, а с правой поддерживал его сам, так они дошли до ванной комнаты, и наконец Володя смог принять настоящий душ, самый настоящий, горячий. И почувствовать себя чистым. Ну прямо совсем чистым.
До кровати он еле дотянул. Устал. Невообразимо устал. Но понял, что может, что все не так плохо. А дальше его одолел сон, и он спал, первый раз спокойно, не думая ни о чем, в чистой постели.
А потом Семен приготовил ужин. И они ели втроем с Наташей.
Так уже можно жить, Семен оказался нормальным мужиком, с ним легко. Он понимает и принимает все, как есть, не выдумывая ничего и не брезгуя своей работой. А потом, с ним действительно можно говорить, пусть не на какие-нибудь заумные темы, а просто говорить о жизни. С живым нормальным человеком, ведь больше не с кем.
Перед уходом Семен оставил Володе карандаши и альбом. А еще завтра обещал сделать держалку для бумаги, чтобы не ездила и не скользила. Так
Он прибавил еще, что талант у человека не в руках, а в голове, а потому талант к рисованию никуда не делся. И его можно развивать в левой руке, а она привыкнет и слушаться будет.
— Мы с тобой, Вовка, еще такой дом построим! Все закачаются и скажут, рано мы их со счетов списали. А они вон вдвоем — сила.
Потом напоил Владимира чаем и ушел, чтобы вернуться утром.
А Володя проверил Наташины уроки и долго не мог уснуть, то ли днем выспался, то ли ждал возвращения Лены. Но так и не дождался…
========== Часть 10 ==========
— Ну что, с днюхой тебя, — Иван вручил Наде большой букет ромашек. Декоративных, с огромными головками, махровыми лепестками и серединкой в виде солнышка.
— Спасибо, Ваня. Часа в три чай попьем, я там пирожки принесла, торт. Шампанское.
— Если соберемся еще , то попьем. А то работаем вместе, а поговорить некогда.
— Так мы ж тут работаем, а не за жизнь говорим. Спасибо тебе, Ваня.
— Да, пожалуйста. Чтоб любимую коллегу с днем рождения не поздравить. Отмечать дома будешь?
— Буду. Влад обещал Илюшку привезти. Так что вот с сыном. Знаешь, какой мне подарок!
— Надолго Илюшка к тебе?
— Совсем. Ему через неделю тринадцать. И мама с папой приедут сюда к нам к Илюше на день рождения. А что он насовсем ко мне, так сын сам решил! — она улыбнулась совершенно счастливой улыбкой, и глаза засияли гордостью.
— Вырос мальчик.
— Вырос!
— Слушай, Надь, я все спросить хотел, Громов тебе не звонил? Как он там? Не знаешь?
— Нет, Ваня, не звонил… — она погрустнела как-то сразу, и легкие морщинки обозначились в уголках глаз, наполнившихся слезами.
Иван пожалел, что спросил. Ему вовсе не хотелось расстраивать ее, а то, что она прикипела душой к своему пациенту, было видно невооруженным глазом. И спросил только потому, что хотелось счастья для Нади, а тот мужчина — Владимир Громов — казалось, подходил ей как никто.
— Ты думаешь, ему до меня? — вдруг продолжила она, смахнув слезы. — Ему бы на ноги встать да научиться себя обслуживать. И вообще, женат он, Ваня, понимаешь, женат. Может, наладилось у него в семье все. Дай Бог, чтобы наладилось. Дочь у них. Понимаешь, Ваня?
Больше она ничего не сказала, поставила ромашки в вазу и, взяв истории болезней, пошла на обход.
На душе паршиво так стало.
Сколько пыталась выкинуть своего бывшего пациента из головы, из мыслей, сколько убеждала себя, что надо желать ему счастья в его семье, — а все никак. Все думала, что забрала бы его к себе, так на ноги давно бы поставила, и он бы рядом был. Рядом был бы…
Подумала — как присвоила. Ведь понимала, что чужой, а все вспоминала и… мечтала. Глупая одинокая женщина мечтала о несбыточном счастье.