Эссе: стилистический портрет
Шрифт:
Что-то автору очевидно и понятно, а что-то вызывает у него вопросы и сомнения: «в журналистике, видимо, образовались какие-то пустоты», что-то «размыло» «фундамент профессии - любопытство к жизни.»». Рассмотрение явления приводит к выводу: «Маятник нашей журналистики очень сильно качнулся от литературного, несвободного письма советской эпохи к текстам, холодно безразличным по принципу: «Меня послали - я написал». Так у автора родился «мыслеобраз» - «пластмассовые мальчики»».
В «мыслеобразе» («эссеме») отражается движение мысли автора от конкретных фактов к обобщающей идее. Чтение текста по методике декодирования помогает настроиться на автора, вести с ним мысленный диалог. Заголовок -
150
См. об этом подробнее: Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М., 1998.
Проследим движение публицистической мысли в этой статье. Составим тематическую сетку. Она выглядит примерно так.
Первенцы эпохи Интернета, не умеющие работать с живым материалом, пришли в СМИ.
Журналистика и журналисты всегда на виду. Позиция высказана через субъективно-оценочную информацию: «наш небосклон никогда не бывает «без звезд»; «читатель верит им (звездам.
– Л.К.) и платит деньги не только за то, чтобы быть в курсе событий, но и за общение с любимыми авторами»». И неожиданно резкая смена тональности, открыто выраженный гнев автора: «.как много паразитов слетелось на этот мед пусть маленькой, но общественной известности». В журналистике образовались «пустоты», которые «и заполнили пластмассовые мальчики и девочки».
Плохое знание жизни у молодых журналистов, отсутствие «любопытства» к ней ведет к серости текстов: «Читателю не передаются заключенная между слов и строк энергия, обаяние мысли, трепет - их просто нет, да и взяться неоткуда».
Идет развитие «эссемы»: «Пластмасса ведь не горит, она лишь плавится и при этом коптит». Одновременно расширяется и мировоззренческая позиция автора: «Копоть возникает на месте сенсаций», «пафос на месте смелости, шутки ниже пояса на месте чувства юмора; бесконечное «я» как рецидив полного отсутствия интереса к непластмассовому миру».
Риторический вопрос: «Может быть, есть биологическая загадка лишь в том, почему «пластмассовые мальчики» так медленно взрослеют». Дан и ответ: «Инфантильные дядьки» ленивы и циничны: они на все «забили. Меня послали - я написал».
««Пластмассовые мальчики и девочки» на виду потому, что им кто-то платит. За что?» Цепочка последующих риторических вопросов по этому поводу рассчитана на эмоции читателя. Нездоровая ситуация в профессии имеет и более глубокие социальные причины: «Наверное, не будь такого ажиотажа на рынке информации, не появись вместе с профессиональными издателями такие же пластмассовые миллионеры, чьи капиталы сформировались куда раньше вкусов, а чувство прекрасного остановилось на каталоге готовой одежды от Джорджи Армани, наша журналистика могла бы взрослеть немножко по-другому». Сослагательное наклонение и вводные слова - один из приемов эссеизации, и автор им не раз пользуется.
«Пластмассовые миллионеры» оказывают российской журналистике «медвежью услугу»: «Судьбы журналистов, престиж марки - все это не в счет». Утверждение усиливается фактами печальной участи газет и журналов.
В концовке - обращение к читателю, который для автора, в первую очередь, его коллега: «. у журналистики, как и у любой профессии, должен же быть внутрицеховой иммунитет. Хотя бы для того, чтобы всех не судили по «пластмассовым мальчикам». И еще - «Хотел бы быть гонятым». В сослагательном наклонении.
Декодируя текст В. Лошака, мы попытались
Философская аналитическая статья, казалось бы, наиболее консервативный тип текста, не очень охотно переходящий в русло личностной эссеистики. Тем не менее в стилистике текста Б. Орлова «Кто спасет Россию?» («Известия», 24 мая 2006) кардиограмма биения эссеистического пульса достаточно четкая. Отметим, какие приемы эссеизации мы обнаружили у автора.
Вопросы самому себе, размышления, аналогии, рассмотрение всех граней проблемы и уточнение в форме вставной конструкции: «она же российская и общечеловеческая». После этого, как будто попутно брошенного замечания, все сказанное ранее обретает иной смысл. Опыт сравнения национальных социальных программ с опытом аналогичных программ в других государствах в подтексте несет отрицательный заряд в оценке всех этих «новшеств» и требования «особого пути».
Само понятие «опыт» оказывается в тексте многозначным: совокупность знаний автора; его чувственное восприятие происходящего; опыт других стран; опыт - мысленный эксперимент в сопоставлении конкретной ситуации с исторически апробированными результатами и т. д.
Эссеистическое «я» автора чувствуется и в интонации текста, в обнаженных и нелицеприятных оценках, в паутине мыслей о сомнительной идее «особого пути» России. И оставленный читателю шанс домыслить недосказанное, продолжить разговор, который автор обрывает глаголом в сослагательном наклонении, предполагая возможность здравого решения проблемы: «Не хотелось бы очередной такой встряски. Остается надеяться на здравый инстинкт российского общества к самосохранению».
Отметим также эффективное использование метода «сократовской ловушки», о котором уже шла речь, и мягкую тональность реакций автора на его же профессиональные жесткие логические выводы. Эссеистические элементы в аналитической публицистической статье выполняют функцию «очеловечивания» текста и приближения его к читателю. Свойственный такому типу текстов эффект убеждения смягчается эффектами личного мнения и сопричастия.
Но, пожалуй, самый неожиданный эффект присутствия элементов эссе обнаруживаем в таком, совсем, на первый взгляд, не подходящем месте, как некролог. В последние годы эта тенденция проявляется все чаще. Как правило, предпринимается попытка осмыслить сделанное человеком, дать оценку его жизни на уровне философских или близких к этому рассуждений о земной жизни вообще. Конкретный пример - «прощание с философскими идеями» известного в прошлом диссидента философа А. Зиновьева в тексте критика Л. Анненского (Мужество мысли // «Известия». 15 мая 2006).
В жизни автор знал и «бесконечно уважал» А. Зиновьева. В эссеистическом плане он отдает дань его мыслям и идеям, доказывающим «фантастическую жесткость мыслителя и невероятного мужества человека». Выделив самые главные философские идеи, - не дела, поступки, факты биографии или жизненные ситуации, а именно идеи, автор делится с читателем личным восприятием этих идей. Дает их оценку и комментирует воздействие на собственное мнение. Затем предлагает читателю несколько идей, занимавших философа, которые требуют дальнейшего осмысления. «Москва - не русский город» есть «предмет очень горьких размышлений». Или «о самой России» он говорил «с поразительной безжалостной прямотой».