Эссенция пустоты
Шрифт:
Мы с Литессой переглянулись.
— Что-то подозрительно мало.
— Я бы не стал радоваться, — сказал я. — Мы всё же в тупике. И прохода дальше найти не удаётся. Есть путь, ведущий дальше на запад, но моё заклинание не может проникнуть туда. А завтра его, скорее всего, не будет.
— Завтра может оказаться, что этот тупик — вовсе не тупик. Как сегодня, — сказал Рэн.
Мы замолчали. В полной тишине Хелия зевнула, и остальные поневоле сделали то же самое.
— Как же хочется спать, — сказала пиратка, потерев глаза. — Честное слово, идти лучше, чем торчать
Удивительное дело, но архимагесса согласилась с ней, устало кивнув.
— У вас у всех глаза покраснели, — сказал Рэн.
— У тебя тоже.
— Сколько ещё ждать?
— Мы отдыхали часов восемь, потом шли часа четыре. Ещё полсуток.
— Ну и тоска! Я слышала, туземцы на южном побережье Южного моря пытают пленников, не давая им спать неделями. Мне казалось, что этим ничего невозможно добиться, но теперь понимаю, что можно.
— Мы не спали всего тридцать часов. Это не такая уж пытка.
— Мальчик, я посмотрю на тебя дня через три. Или четыре. Поверь, пытка самая настоящая.
— Может, не будем о пытках?
— Не думал, что эта тема тебе неприятна. Я видел, как ты ломал человеку пальцы один за другим, а потом сломал ему шею.
— И не забудь тех наёмников, которых он отправил голышом через Острохолмье.
— Вас послушать, так я сущее чудовище. Вы же не думаете, что мне приятно было это делать?
— Ха! По тебе не скажешь, что ты об этом сожалеешь. Я, между прочим, тоже помню, как ты готов был меня прикончить, лишь бы не брать с собой на материк.
— Трое против одного — это нечестно! Но хорошо, одолели. Я садист и убийца, обожаю смотреть на чужие мучения и смерть.
— Это уже ближе к истине.
— В свою защиту могу сказать, что делал это только в меру необходимости. А вот вы, леди Фиорана, за свою долгую жизнь совершали поступки намного худшие, я уверен.
— Не собираюсь оправдываться. Это политика. В ней праведники раньше других отправляются кормить червей.
— Теперь мы говорим об убийствах. Подходящая тема, Эн?
— Как нельзя более. Спасибо, что не вняли моей просьбе. Как любой уважающий себя садист, я просто хотел отвести от себя подозрения.
Такая вялотекущая беседа заняла нас на какое-то время. Хелия говорила меньше других — то ли потому, что устала, то ли потому, что заинтересовалась. Ручаюсь, из этого разговора она узнала о каждом из нас троих много нового.
Чем больше мы думали об усталости и головной боли, тем сильнее они на нас наваливались. Обитатели Лабиринта оставили нас в покое, убравшись куда-то за пределы освещённой люмиками области, хотя от ощущения их присутствия избавиться так и не удалось. Как знать, может и сонливость тоже являлась следствием влияния Лабиринта? В тот момент я готов был списать на него все свои неудобства.
Наконец, Рэн прервал бессмысленную перестрелку словами, задав действительно интересующий его вопрос:
— Что случится, если все эссенции окажутся возле Средоточия?
Я отпил из мехов и уточнил:
— Ты о потере притяжения возвратной энергии?
— Да.
Хелия
— Можешь соврать, — вдруг вклинился мой двойник. — В последнее время ты мастак выдумывать объяснения на ходу. Или уйти от ответа. В этом ты преуспел ещё больше. В любом случае, правду вряд ли кто-то оценит.
Я уже говорил, что чхал на его мнение?
— Миру конец.
— Совсем? — робко переспросила Хелия, явно надеясь услышать опровержение.
— Даже если предположить, что Грогган не расщепит его на энергию в первые же дни, это всё равно станет вопросом времени. Нирион замкнут. Если бы не это, у него был бы шанс. А так — ни малейшего. Возвратная энергия больше не будет очищаться и начнёт скапливаться в больших количествах везде, где преобладают негативные настроения. Появится столько выродков, что человечеству вряд ли удастся с ними справиться. Да даже если удастся — они всё равно не смогут в одночасье стать святыми. Убийство — выродок. Публичная казнь — сотня выродков. Война — миллионы выродков. Человечество, так или иначе, убьёт само себя.
— Ты умеешь обнадёжить, — хмыкнуло Отражение.
— Островитяне подписали нашему миру приговор. Теперь, чтобы превратить его в гниющую пустыню, не нужно изобретать хитроумных планов, можно просто сесть и подождать. Люди сами его уничтожат.
— Ты думал, почему происходит именно так? — не сдавался Рэн. — Негативная энергия приводит к негативным последствиям, позитивная — к позитивным. Кто установил правила?
— А кто создаёт бессмертные человеческие души? — улыбнулся я. — Ты задаёшь вопросы, на которые у меня нет ответа. Нет и взять неоткуда. Более того, у меня нет уверенности, что мы вообще способны понять эти ответы, даже если кто-то нам их даст.
— Но ведь бессмертие человеческой души — это бред русалочий, — сказала Хелия. — Если мы перерождаемся, то почему не помним ни черта из предыдущей жизни?
— Кто-то ещё совсем недавно прикидывался истовым явороверцем.
В ответ на это моё замечание пиратка только развела руками, мол, ты меня слушай больше, я тебе расскажу, что солнце встаёт на западе.
— Душа не привязана к разуму, — сказал я, немного подумав. — Она ничего не запоминает. Так что, если принять прорву религиозных допущений, бессмертие души более чем возможно. Из разговора с Явором мне показалось, что они там действительно управляют потоками душ, расставшихся с телом.
Пиратка непонимающе отшатнулась, потом оглядела других моих спутников, и, не увидев на их лицах ни тени смущения, переспросила:
— Погоди, мне показалось, ты сказал, что говорил с Явором. А он говорил с тобой.
Отражение громогласно заржало. Я, понимая, что в очередной раз подтверждаю статус душевнобольного, с серьёзной миной ответил:
— Именно это я и сказал.
Хелия недоверчиво усмехнулась, но, увидев вялый кивок Рэна, помотала головой, словно пытаясь утрясти в голове роящиеся мысли. В итоге она ещё раз окинула меня взглядом и сказала: