Есть так держать!
Шрифт:
«Я вас сейчас тряпкой», — думает Витя и намеревается встать, но в это время на палубе раздается сигнал побудки, и сразу так спать захотелось, что глаза закрылись сами собой.
— Витюша, слышишь? — спрашивает Курбатов, вставая с койки.
— Слышу, — отвечает Витя и нехотя сбрасывает с себя простыню.
«И зачем Василий Николаевич сам каждый день выходит на зарядку? — думает он. — Когда я буду командиром, то в выходной обязательно до завтрака буду спать».
Витя пополнел. Василий Николаевич говорит,
— Купаться!
— Опаздываешь, Виктор, — говорит Василий Николаевич.
И Витя, всунув ноги в большие ботинки, бежит наверх, позвякивая подковками по ступенькам трапа. Он понимает, что опаздывать нельзя: юнга, как и все другие моряки, обязан точно выполнять распорядок дня.
Едва Витя выскочил на палубу, как солнце ударило лучами ему в глаза и заставило зажмуриться. Почти белыми кажутся на берегу пески, а палуба, покрытая тонким слоем масла, блестит, как каток в праздничный вечер.
— Опаздываешь, юнга, — басит Николай Петрович и притворно-сердито командует: — А ну, марш!
Скинув ботинки, Витя бросается в воду, но не успел он полностью погрузиться, как сильные руки подхватили его и выбросили на поверхность.
— Каждая малявка еще на глубину лезет, — несется вслед.
Конечно, это Бородачев!
Хочется рассердиться. Ведь он, Витя, не маленький, но Захар плывет рядом и говорит, щуря глаза:
— А что я тебе сегодня покажу! Пойдешь со мной после обеда?
— А ку… — начал Витя, но вода неожиданно приподнялась, закрыла с головой, хлынула в рот.
Витя вынырнул и отплевывается, а Захар плывет рядом и, как ни в чем не бывало, спрашивает:
— Никак знакомого осетра с добрым утром поздравил?
Это уже слишком! Мало того, что сам за ногу дернул, так еще и смеется!
Витя устремился к Бородачеву, плывет изо всех сил, вот-вот схватит, но в самый последний момент Захар взмахивает рукой, ложится на бок и быстро удаляется, оглядываясь назад. Его глаза смеются и дразнят: «Что, взял? Мал еще за мной гоняться!»
Расстояние между ними увеличивается. Витя немного устал, но плывет следом: нельзя бояться трудностей, нельзя бросать начатого дела — так говорят все моряки.
— Окончить купание! — раздается команда, и Витя с Бородачевым возвращаются к катеру, мирно договариваясь о прогулке.
Начинается обычный день катеров-тральщиков. Давно спала вода, и теперь катера стоят не в лесу, а у обрывистого берега,
На Волге по-прежнему спокойно. Правда, изредка появлялись фашистские воздушные разведчики, но и они быстро уходили, встретив дружный отпор истребителей и зенитчиков. Матросы жадно хватали все новости с фронта и в ожидании настоящего дела изучали (который раз!) оружие, или, как говорили моряки, занимались боевой подготовкой.
Первые дни Витя все время проводил с ними, но однажды Курбатов остановил его и сказал:
— Если хочешь освоить специальность, то учись. С сегодняшнего дня до обеда ты будешь готовиться к сдаче экзаменов за четвертый класс, а потом можешь изучать либо машину, либо пулемет. Лично я советую тебе не метаться, а сначала как следует освоить одно и лишь потом браться за другое.
И Витя начал заниматься. Не хотелось ему учиться: матросы трал ставят, глубинные бомбы бросают, а ты сиди тут над книжками, решай примеры, зубри правила да жди, когда придет Курбатов и спросит: «Ну, как дела?»
Одно время была надежда, что учеба сорвется, так как не оказалось учебников, но подвел Захар. Он принес из увольнения большую стопку изрядно потрепанных книг и сказал:
— Оцени, юнга, мои старания! И вообще, ты за моей спиной хоть академию кончай: вызубришь эти учебники — другие достану.
Учиться Вите помогали все. На комсомольском собрании Николай Петрович Щукин так сказал:
— Мы все обязаны непрерывно учиться. Этого требует от нас партия. Но мы не должны забывать и о том, что у нас есть юнга. Комсомол, в первую очередь комсомол, должен помочь ему кончить школу. Партийная организация поручает комсомольцам это ответственное дело и надеется, что они оправдают это доверие.
Занимался Витя всегда в одном и том же месте — в красном уголке. Здесь на столе лежали журналы и газеты, а на стене висела на больших картонных листах фотовитрина, в устройстве которой и Витя принимал участие. Здесь находилась и часть собранных им снимков.
За Витиными занятиями постоянно наблюдали. Ведь кажется порой, что рядом никого нет, но стоит только Вите заглянуть в журнал или замечтаться, как откроется дверь, войдет кто-нибудь из моряков и скажет: «Занимайся, Витя… Или помочь надо?»
Невольно приходилось откладывать журнал в сторону. А если действительно встречалось непонятное, вошедший садился рядом и объяснял. Объяснял подробно, терпеливо, а если не мог этого сделать сам, то вызывал подкрепление.
Особенно много занимался с ним Курбатов. Он буквально старался использовать каждую минуту. Бывало, только сядет Витя за книжку, а Курбатов тут как тут и спрашивает:
— Слушай, Витя. Сколько мне нужно запросить топлива на весь отряд, если плавать мы будем семь дней, каждый катер сжигает топлива за сутки столько-то, а сейчас имеется…