Эстафета поколений

Шалимов Александр Иванович

– Здесь все готово, Ив, - сказала Элина.
– Я могу включиться в передачу через несколько минут.

– Комментарий уже идет, - объявил с экрана Ив.
– Сейчас рассказывают о предыдущих опытах. Потом покажут фрагменты из научных фильмов. Через шесть минут начнется твое время, и я смогу дать тебя в эфир в любой момент...

– Имей в виду, что я, может быть, не использую всего времени целиком, или мне придется выключиться на несколько минут... Герой передачи не совсем обычный...

– Не волнуйся. На эти случаи у меня приготовлены

фрагменты из хроники прошлого столетия.

– Тогда все в порядке, Ив, - сказала Элина, выключая экраны.

Несколько секунд она сидела молча, потом тряхнула головой, улыбнулась и кивнула Вилу:

– Давай его.

– Ты не беспокойся, в случае чего мы с Ником сразу будем здесь.
– Голос Вила прозвучал хрипло, и Элина удивленно взглянула на ассистента:

– Не вздумайте влезть мне в передачу...

– Это на всякий случай, - оправдывался Вил.

Элина расхохоталась:

– Неужели ты думаешь, что он станет драться со мной? Вы смогли его только оживить, - добавила она, сразу став серьезной, - понять его вы решительно не в состоянии. Предоставьте это нам, женщинам...

Выйдя из студии, Вил осторожно потрогал пальцами свой подбородок и пожал плечами.

Через минуту дверь в студию снова открылась. На пороге появился тот, встречи с кем ожидала сейчас вся планета. Его настороженный взгляд быстро обежал помещение: ярко освещенная комната без окон, два кресла, стол с кнопками и клавишами, экран... Всюду у них эти экраны.

– Входи, Джим, - крикнула от стола Элина.

Он нерешительно переступил порог, оглянулся на провожатых, но они остались в коридоре. Дверь бесшумно закрылась.

– Садись.
– Элина указала на свободное кресло рядом с собой.
– Поговорим.

– О чем?
– Он глядел на нее исподлобья, не двигаясь с места.

– О чем ты захочешь. Садись же. Знаешь, ты сегодня просто элегантен.

По его лицу промелькнуло подобие улыбки. Он оглядел свою пижаму, засунул руки поглубже в карманы куртки, подошел к креслу, сел. Взглянул на Элину и тотчас опустил глаза.

Она, улыбаясь, смотрела на него. Чисто выбрит, лицо свежее, моложавое, на голове уже поднялась густая поросль рыжеватых с проседью волос. Вот только уши слишком оттопырены, и нос... не то расплющен, не то такой от природы. Конечно, не красавец, но что-то в нем есть истинно мужское. Сейчас это встречается все реже... И подумать только, сто лет пролежал в ледяном саркофаге. Она невольно вздрогнула. Он быстро взглянул на нее и отвел глаза.

– Джим, расскажи что-нибудь о себе...

Он нахмурился.

– Что сам захочешь.
– Ее голос звучал вкрадчиво, почти нежно.
– Может быть, о своем детстве?

– Зачем?

– Мне интересно... Знаешь, мне почему-то кажется, тебе до сих пор не особенно везло в жизни...

– Как сказать. А в общем, пожалуй, ты права.

– Так расскажешь?

– Ладно...

Она положила руку на клавиши пульта:

– Ты не будешь возражать, если

я включу это?

– Зачем?

– Пусть они тоже слышат - кому это интересно.

– А сейчас они не слышат?

– Сейчас нет.

– И не видят нас?

– Конечно нет.

– Ладно, включай... А выключишь, когда я скажу?

– Тотчас же, Джим.

Некоторое время он молча всматривался в посветлевший экран. Потом повернул к ней встревоженное лицо:

– Разве я их не увижу?

– Нет. Это только приемный видеоэкран. Передающего здесь нет. Их ты увидишь позже.

– А когда?

– Когда сам пожелаешь.

– Когда сам?
– Он усмехнулся.
– А если не пожелаю?

– Тогда ты будешь встречаться только с профессором, его помощниками и... со мной.

– Шутишь?

– Нисколько, Джим.

– Не зови меня Джимом.

– Но почему, Джим?

– Это... это имя мне не нравится...

– Как же называть тебя?

– Том.

– Сколько же у тебя имен?

– Много... Но Томом меня называла мать.

– Хорошо. Я тоже буду звать тебя Томом. Расскажи о своей матери, Том.

Губы его зашевелились беззвучно. Потом он опустил голову и тихо сказал:

– Нет, я не могу рассказывать о ней сейчас...

– Почему? Тебе так тяжелы эти воспоминания?

– Нет... Просто я никогда, никому не рассказывал о ней. Это ни к чему...

– Хорошо, Том. Тогда расскажи о себе, как обещал. Ты родился...

– Я родился на дальнем Западе. Помню пустые, сожженные солнцем равнины и маленькие пыльные поселки около рудников. Мой отец работал в шахте. Мать рассказывала, что он там и погиб. Отца я не помню... А мать... Нас было у матери шестеро. Братья и сестры вырастали и уходили. Но они уже никогда не возвращались в наш поселок. Потом я встречал некоторых из них. Они нашли, что искали...

– А ты, Том?

– Я ушел из дома последним, когда умерла мать. Стал работать в городе. Потом меня взяли в армию и послали воевать за океан.

– И ты был на настоящей войне, Том?

– Да. Меня научили убивать, и я убивал. Я научился очень хорошо убивать. Меня сделали за это сержантом. Потом меня ранило, и я должен был возвратиться домой. Но дома у меня не было. И я ничего не умел делать. Только убивать...

Он замолчал.

– Что же потом, Том?

– Это все.

– Нет, после того как кончилась война?

Он удивился:

– Разве она кончилась? Война не может кончиться. Люди не могут жить без войны...

Элина мысленно ликовала: вот когда он начал раскрываться, вОт какие они были в действительности. В то же время она испытывала острую жалость: "Бедный Том... Представляю, что сейчас творится у стереоэкранов".

– Ты глубоко заблуждаешься, Том.
– Она положила руку на его плечо и почувствовала, как он вздрогнул.
– Все войны давно кончились. Человечество уже много десятилетий не знает, что такое война.