Естественная история Рая
Шрифт:
Надо признать, что с самого начала Еве не так-то просто догадаться, во что она впуталась со своей идеей и что, собственно, выкармливает у своего очага, руководствуясь материнским инстинктом. Так всё и будет тянуться, вероятно, миллионы лет, прежде чем Адам сподобится проявить свой истинный характер. И будет уже слишком поздно поворачивать назад.
Поначалу всё выглядит вполне здраво и резонно. Он оплодотворяет ее яйца и берется за это с тщанием и деликатностью. Ей уже нет надобности выдавать на-гора столько же яиц, как в те времена, когда приходилось улаживать дела в одиночку, пуская при этом остальное на самотек. Ко всему прочему, экономия становится более экономной из-за того, что Ева по завершении его работы повторно использует всё вложенное в Адама питание. Следуя закону сильного, набрасывается на него и высасывает кровь, внутренности, мозг и т. п. Всё поглощается и потребляется, за вычетом кой-какой шелухи. Эта незначительная вамп-интрижка донельзя возбуждает Еву. То, как он извивается и с трогательной беспомощностью
По мере того как крепнет домашняя экономика, ему достается всё больше еды, так что Адам становится крупнее и сильнее. Это вызывает у Евы вполне понятную материнскую гордость, что, вероятно, и сыграло с ней злую шутку. Она, в общем-то, рассматривает его рост со своего рода радостью собственника. К этому добавляется ее ненасытная любовь, которая увеличивает ценность ее бессчетных побед. Ее, не иначе, подчиняет себе определенная жадность, ослепляя перед лицом опасности. Она не замечает, что бездельник, коему не нужно особо вкалывать для размножения, да ив остальном тоже, следует той же модели, что и сама Ева, норовя сэкономить свои ресурсы энергии и агрессивности, которые в один прекрасный день позволят ему выжить в акте любви, чтобы потом развернуть свои силы уже себе на удовольствие. Таким образом, целью, ради которой Адам всё более совершенствуется в схватках всякого рода, становится возможность сохранить жизнь в эротической стычке.
Уже просто поэтому любовная борьба делается всё более жестокой, но это односторонняя борьба. Ева не без основания упрекает Адама в коварстве, когда тот упорствует, никак не поддаваясь. Она будет бросаться на него со всей той стихийной и неуемной искренностью своего благоразумия и справедливости, что столь очаровательным образом характеризует ее пол. Для нее источник зла — в выживании козла. Это ясно и очевидно. Если она выигрывает, кое-что в тарелку перепадет всем на свете. Смертельная борьба любви всё более и более превращается в искусство. На стадии скорпионов эта борьба принимает характер смертельного танца, который длится часами, пока она не положит его на лопатки. Под именем тарантеллы этот танец дошел и до наших дней. Женщина обожает его, потому что с ним у нее связаны определенные воспоминания. На стадии богомолов она становится богомольной.
Адама эта ситуация смущает куда больше. Есть пределы тому, что он может себе позволить, когда Ева начинает безжалостно на него набрасываться. Он не может дать отпор с тем же стихийным буйством. Все те, кто попытался так поступить, вышли в тираж: что станется с ними, если они раздавят ту, что должна печься о детишках? В туже минуту падут и они, всё будет кончено. За попытку провернуть этот номер они будут дисквалифицированы, окажутся вне игры. Война для Адама — это не возможность раздавить гадину. Не, как для Евы, тотальная война. Это тонкая, справедливая борьба. Он не имеет права выиграть. У него остается лишь возможность не проиграть, только и всего. То, что для Евы является игрой, в которой она, кажется, не может ничего потерять, но может всё выиграть, для Адама не в пример серьезнее: тут он может потерять всё, а выиграть ему вроде бы нечего, по крайней мере в отношениях с Евой. Именно в этой борьбе Адам научится выверять точную середину между слишком и недостаточно. В дальнейшем этой способностью изрядно злоупотребляли, пытаясь углядеть в ней единственную цель своей мужественности, хотя речь шла просто-напросто о первичной потребности, ставшей отправной точкой в развитии своей свободы.
Изгнание из Рая
Изгнание из Рая приспевает в тот день, когда Ева уже недостаточно сильна и коварна, чтобы убить Адама после так называемого любовного акта. Она вынуждена оставить его в живых. И она подчиняется. Это подчинение подчеркивается тем странным фактом, что она делает вид, будто усвоила урок, почти всякий раз, когда ерепенится и получает взбучку. Спрашивается, как и почему возымел место подобный эффект? Быть может, путем естественного отбора? В любом случае примечательно, что сдержанная агрессия Адама по отношению к Еве, как правило, делает ее покорной и пресекает потуги к восстанию. Именно из-за этого, из-за своей покорности, Ева полностью превращается в женщину. Чем сильнее она сомневается, что продолжает оставаться женщиной, и хочет в этом увериться тем охотнее ищет столкновения, дабы оказаться наказанной. Такова защита, к которой женщина по своей женской воле прибегает против возвращения в Рай, если, напротив, не стремится напрямик туда вернуться. Тут весь диапазон.
Если женщина объясняет, что даже во сне женщине не под силу истребить самцов, психоанализ тут же усматривает в этом выраженное в негативной форме признание в глубинном желании. Психоаналитик К. Г. Юнг высоко ценим за то, что среди глубинных подсознательных позывов к действию выявил у людского рода так называемые архетипы. Причем некоторые из них восходят к эпохе между зачатием и рождением индивида, когда он проходит через все стадии эволюции животных. В процессе нашего осознания, который придает истокам некоторых мыслей и повадок женщины и мужчины точное, а не символически-абстрактное значение, наблюдение за упомянутыми стадиями эволюции приобретает особую важность из-за
История показывает, что ностальгия женщины по своему утраченному раю богини-матери постоянно пыталась найти себе выход в тех или иных притязаниях. В Малой Азии и Средиземноморье несколько тысячелетий назад в некоторых сообществах, как гласят мифы, обычай требовал, чтобы мужчина почитал за честь выложить на стол, прежде чем покинуть коллективные празднества оплодотворения, свои отчекрыженные тестикулы. Это рассматривалось как акт героизма. И кончилось, однако, плохо. В один прекрасный день кого-то из них в решающий момент вдруг охватила паника из разряда тех, что психоаналитики называют страхом кастрации. Предательски смалодушничав, он отказался явить себя по-настоящему мужественным и бесстрашным. Что оказалось заразительным, и Рай в очередной раз был уведен у Евы из-под носа. Сегодня мы в развитых странах стали гуманистами и обходимся инъекциями феминизирующих гормонов. Ритуальные церемонии заменяет научная квалификация.
Никто не мечтает истребить «мужчин». Но кажется, что этот вопрос четко и ясно не разрешить, если не уточнить, что же собственно понимается под этим словом, о «мужчине» говорится или о евнухе. Анкета в Соединенных Штатах показывает, что единственное, чего все жены единогласно требуют от своих мужей, это полный контроль за их мошной — естественно, в сугубо монетарном смысле. До чего удивительна эта цивилизация денежных евнухов.
Ева превращается в женщину, Адам в мужчину
Церковь и женщины любят похваляться, что это они своим благим примером и прекрасным галантным образованием привили варвару-мужчине дух благородства, доброты и сострадания. Естественная история преподносит нам куда более логичный источник подобного положения вещей, а история поведения средневековых королев, пап и папесс учит нас, что сей романтический образ несколько приглажен.
Рыцарский дух Адама, как мы уже видели, восходит к эпохе, когда он был обязан сохранять Еву в живых и в годном состоянии — и в то же время должен был втемяшить ей в голову, что, само собой, не стоит впредь пытаться его убить. Именно по причине этого необходимого для его существования занятия у Евы и накопилась совершенно оправданная злоба в отношении сего нахального пришлеца. Что для нее неестественно. Теперь она должна, более или менее помалкивая, скрытничать, хитрить, ненавидеть и бояться, делать ставку на тщеславие и слабость Адама, его ослаблять, поднимать на смех, разыгрывать и обыгрывать, по возможности манипулируя им при помощи шантажа, кокетства, героических улыбок и трогательных слез, чтобы несколько отомстить за свое унижение. Она более не свободна в своей игре. Но остается уйма возможных уловок.
Прежде всего между Адамами не возникает стихийной солидарности, подобной сговору между Евами. Они не способны отождествить себя друг с другом, напротив, их компетентность в борьбе, коль скоро Ева сдулась, требует дальнейшего поля приложения, и они развлекаются тем, что набрасываются друг на друга. Потасовка забавляет их как игра. Ева необходима и незаменима. Но не Адам. Его всегда слишком. Так что имеется выбор, и его можно реализовать, если удастся побудить их убивать друг друга, притворившись, будто предпочитаешь сильнейшего. Здесь мы присутствуем при первых шагах расовой борьбы. Такого рода рыцарские турниры особенно развиваются в эпоху тюленей и оленей. Но я слышал, как одна негритянка объясняла на американском телевидении, что борьба между белыми и черными мужчинами немедленно прекратилась бы, если бы белым женщинам не давали подзуживать стороны в ссорах. Именно женщины направляют вендетты в ирландских сагах и на Сицилии. Адама не интересуют цвета, разве что как желательная гамма в его добротно укомплектованном гареме. Говорят, что он по духу полигамен. Но если бы он мог, он не отпустил бы ни одну. Ева, напротив, обожает перемены. Ее верность всегда более или менее абсолютна и сосредоточена на сиюминутной страсти. С Адамом ее не связывает никакая жизненная необходимость. Она находит, что деньги играют очистительную роль, упраздняя борьбу полов. Она глубоко проституирована самим присутствием Адама, поскольку не может обладать им целиком. Единственная разница между теми, кто продает себя проституируясь, и теми, кто продает себя брачуясь, состоит в стоимости и длительности контракта. Это просто формула. Остаешься свободнее, обслуживая анонимную сообщность. Проституция — это экономическая система, которая позволяет наделить всеми правами непосредственно пристающего и ничем, кроме неправоты, отсутствующего. Что устраняет любую озабоченность прошлым и будущим. Существует только настоящее; его присутствие постоянно и воплощено в личности Евы. Она и есть настоящее, самое существенное существование, перед которым Другой, чтобы продолжить существовать, должен предстать в качестве клиента.