Естествознатель. Книга 4. Зловещие топи
Шрифт:
– Я назвал его так вовсе не потому, что он с готовностью кинулся выполнять приказ. А потому, что у него трусливая натура, это видно даже невооруженным глазом. Но сейчас вопрос состоит в другом – а ты кто такой? Откуда взялся?
– Из Беру, – сухо ответил главному Артур.
– По твоей франтоватой роже и так видно, что ты столичный! – захохотал вдруг задиристый Спайки, обнажая крупные, как у лошади, зубы.
– Тогда я не совсем понимаю вопроса.
– Я имел в виду, с какой ты ветки?
Артур усмехнулся.
– Какая разница?
– А ему просто стыдно говорить! – противным голосом вставил
– Опять ты всех задираешь, Спайк, – снова вмешался Азор. – Просто наш новичок, в отличие от второго, еще не разобрался, что к чему, ведь правда?
Однако мрачный взгляд строптивца, вызывающий и упрямый, явно показывал, что Артур как раз во всем разобрался, в отличие от остальных.
В свою очередь Джехар, кажется, вспомнил о своем первенстве среди других и вновь обратился к дерзкому новичку:
– Ну так что, будешь вычищать мою шконку?
– Нет, – упрямо отозвался клипсянин.
– Хорошо, – кивнул Джехар, как бы принимая такой ответ. – Тогда слушай второе правило Доргейма: настучишь начальнику – не доживешь до рассвета.
Произнеся эти мало ободряющие слова, он подошел к своей койке, прямо в сапогах залез на нее и тут же захрапел в голос, как ни в чем не бывало. Кстати, его кровать располагалась прямо над Артуром, так что засохшая грязь с его сапог комками сваливалась юноше прямо в постель, которая, впрочем, уже вряд ли могла стать грязнее.
Остальные ребята немедленно последовали примеру вожака.
– Если хочешь чего-то добиться в этом паскудном месте, слушай Джехара, он всему голова, – напоследок покровительственно проговорил Азор, как бы показывая новичку, что он со своей стороны всегда готов дать нужный совет. Что ж, рекомендация была принята к сведению, однако Артур вовсе не планировал чего-то добиваться в Доргейме. Он страстно хотел сбежать.
Свернувшись клубочком на своем грязном матрасе, юноша в изнеможении прикрыл глаза. Он думал, что лишь немного отдохнет, а потом примется бдительно следить за происходящим, но случилось прямо противоположное – смертельно уставший от всех бед, свалившихся на его голову, новоиспеченный преступник провалился в глубокий затяжной сон, походивший более на потерю сознания. Клипсянин не слышал, как тихонько вернулся его товарищ по несчастью, судорожно обнимая обеими руками пустой горшок, как охранник задул в коридоре свечи, как комары рьяно накинулись на желанную добычу, а на улице в грязных болотах протяжно заголосили дряхлые жабы. Это была его первая ночь в столь далеком от друзей и Дианы месте, да и вообще от всего, что составляло его прошлую жизнь.
Глубокий сон прервался неожиданно и весьма неприятно, хоть в целом подобный ход развития событий вполне можно было предугадать заранее. Юноша обнаружил себя лежащим на полу, кто-то грубо засунул ему в рот грязную тряпку, чтобы заглушить крики, а затем посыпались беспорядочные удары, которые человек только что проснувшийся вряд ли сможет отразить. Впрочем, то ли все произошло довольно быстро, то ли сам Артур быстро отключился, но тьма вновь начала преобладать.
Вот утро началось совсем отвратно. В шесть утра всех заключенных погнали на водные процедуры и завтрак, но так как Артур лежал на полу без движения, к нему подошел тюремный надзиратель.
– Это еще что? – с сомнением в голосе
– Тебя никак избили? – вновь дотошно поинтересовался надзиратель, как будто сам не мог догадаться об очевидном. Артур с трудом перевернулся набок и попытался встать; к счастью, ему ничего не сломали, хоть и знатно отбили почки. Его сильно подташнивало.
– Я упал с койки, – тихо пробормотал он, исподлобья глядя на надзирателя. Тот грозно нахмурился.
– Ты врешь, лживый шакал! Как твое имя?
– Артур.
– Снова спрашиваю: тебя избили?
– Я упал с койки, – упрямо повторил юноша, дрожащей рукой опираясь на стену.
– Я до рези в животе не люблю хитрецов. Посидишь несколько дней в карцере, может, одумаешься. Советую впредь с начальством быть более откровенным, а с сокамерниками – послушным.
Артур с раздражением прикрыл глаза. Да уж. Более откровенным. Чтобы не дожить до рассвета, как милостиво обещал ему Джехар?
Тогда его сопроводили к врачу, который весьма детально осмотрел пациента и даже дал кое-какие лекарства. А когда Артура прямо перед ним вывернуло наизнанку, тюремный лекарь, подумав секунду-другую, дал пострадавшему еще одно лекарство и сделал укол. Затем надзиратель, как и обещал, отвел юношу в карцер.
Это было маленькое, вырытое в земле сырое помещение по типу кувшина – внутри оно расширялось, а кверху сужалось, чтобы снизу нельзя было выбраться. Отличная разновидность тюремной камеры – кажется, полидексяне называли их «зинданами». Человек, в своем вечном желании ограничить волю других людей, порой идет на удивительные ухищрения. Несколько дней в карцере иных слабохарактерных бедняг сводили с ума, ибо находиться в полной темноте, такой оглушающей и ослепляющей, что, кажется, сами стены давят на тебя со всех сторон, было не просто неприятно, но даже мучительно.
В первый день юноша отлеживался после неудачного «знакомства» со своими сокамерниками, а на второй стал постепенно приходить в себя. Утром (наказуемый понимал, что наступало утро, по одной весьма нехитрой примете: в определенное время на веревке спускалась очередная миска с безвкусной кашей) юноша начинал делать интенсивную зарядку, которая задействовала все мышцы. Места для полноценной тренировки было ничтожно мало, однако упорный клипсянин не щадя себя придумывал различные упражнения, с наслаждением ощущая, как по телу разгоняется кровь. Потом он с аппетитом завтракал остывшей пресной кашей, мысленно вспоминал друзей, про себя разговаривал с Дианой, утешая ее, а пару раз даже обращался к своему единорогу, образ которого со временем становился все более расплывчатым. Затем он вновь с завидным упрямством принимался за усердные упражнения и делал паузу лишь тогда, когда сил не оставалось даже на то, чтобы просто лежать без движения.