Эстония. Взгляд со стороны
Шрифт:
У эстонцев, как и у большинства цивилизованных народов, не принято хвастаться своим благополучием. Это считается неприличным. Как нищета, так и выставляемое напоказ богатство, признаются пороками. Жизнь, правда, меняется и вносит свои поправки. Поэтому сегодня, встретив на улице Таллина пятисотсильный кабриолет «Феррари» или «Порше», уже нельзя с абсолютной уверенностью сказать, что за рулем русский. Это может быть и эстонец. Вероятность мала, но уже существует. Раньше не было никакой такой вероятности.
Для русского человека обращение по имени-отчеству естественно и понятно. Говорят даже, что такое
У эстонцев так обращаться не принято. Только по имени, независимо от разницы в возрасте и служебного положения. Обращение по имени — отчеству вызывает у эстонца растерянность и даже оторопь. Постоянное упоминание своего отца, да еще по-русски, эстонец воспринимает так же, как россиянин — упоминание невпопад твоей матери. Это надо учитывать при общении.
Эстонцы, как правило, настойчивы, последовательны и точны. Дотошны и скрупулезны. Разгильдяйство и эстонец — понятия совершенно несовместимые. Сначала все просчитают, а потом берутся за дело. И начатое, как правило, доводят до конца, не меняя решения по ходу реализации.
Такие же и законы. Принимаются навсегда, потому что выверены и продуманы со всех сторон. Но эстонские законы — это особая тема. Именно от них, оказывается, зависит уровень жизни народа. Поэтому о законах, об их создании и соблюдении речь впереди. Хоть это и может показаться скучным.
Русский голосует на трассе Питер-Таллин.
Водитель-эстонец останавливается.
— Подвезешь? — спрашивает русский.
— Подвезу, — честно говорит эстонец.
Через полчаса русский интересуется:
— Далеко ли до Таллина?
— Нет, не далеко, — отвечает водитель.
Еще через полчаса:
— Далеко ли до Таллина?
— Нет, не далеко, — говорит эстонец.
Еще через час.
— Далеко ли до Таллина?
— Вот теперь далеко, — соглашается эстонец.
Сегодня в России только и слышно, что о помощи нашим соотечественникам за рубежом. Как им там тяжко на чужбине. Как их там мучают, чуть ли не насильно удерживают в Эстонии.
В России даже программы специальные для помощи созданы, всесторонне продуманные и многомиллиардные.
Тут невольно задумаешься: а кто это — соотечественники? Кому это мы опять собрались помогать? И нужна ли им наша помощь? Где та грань, тот критерий, по которому можно определить — соотечественник ты или нет? Вот ты — да, ты нам подходишь, заходи! А ты, извини, ты уже не подходишь, не соотечественник ты нам вовсе! Как определять? По гражданству российскому? Или по национальности? Или по особому духу русскому? А почему не татарскому? Татары ведь тоже россияне. А крымские татары — соотечественники наши или совсем наоборот?
Вот, скажем, Иванов Василий Петрович, русский, и родители русские, а родился в Эстонии. Там и живет. Получил эстонское гражданство. Сдал экзамен по языку и получил. Он — соотечественник наш или нет? А если бы он родился в России при прочих тех же условиях. Изменился бы его статус?
Или, к примеру, Тийт Метсакюла, эстонец по национальности, но родился в России и гражданин России. Так получилось.
А если взять Джека Чемберлена, темнокожего баскетболиста, или футболиста, приехавшего из-за океана поиграть в России в любимую игру и сразу получившего российское гражданство. И такое ведь теперь нередко бывает. Он соотечественник нам или как? Когда он уедет обратно, к себе на родину, но уже российским гражданином, мы должны ему помогать как соотечественнику?
Или Катюха Рыжова, родившаяся в Смоленске, вышедшая замуж за француза, потому что не нашлось вокруг своих непьющих мужиков, и получившая французское гражданство. Она соотечественница? А во Франции таких соотечественниц уже не одна и не пять тысяч!
Ситуаций огромное множество. Достаточно постоять в очереди в нашем ОВИРе, теперь миграционная служба, — такого наслушаешься! И за каждой ситуацией — судьба человека, его семьи и родственников, разделенных государственной границей.
«Сегодня за рубежом проживает 30 миллионов наших соотечественников. Из них — 10 миллионов в дальнем зарубежье и 20 миллионов — в ближнем зарубежье и в странах Балтии».
Тридцать миллионов! Это ж почти четверть населения России. Так кто же они, наши соотечественники в Эстонии? Все русские? А татары, калмыки, буряты как же? Тогда, значит, все русскоязычные жители, для кого русский язык — родной. Но уже больше половины русских в Эстонии — эстонские граждане. Граждан другой страны разве можно считать соотечественниками? Или тогда считать таковыми всех бывших граждан СССР, не по своей воле разом оказавшихся за пределами России. Но эстонцы тоже были гражданами СССР, и тоже оказались за пределами России. И не хотят почему-то быть нашими соотечественниками.
Даже те российские чиновники, которые отвечают за программы помощи соотечественникам, и уже руки помыли, чтобы выделенные на это деньги правильно распределить, не знают, кто же такие соотечественники. И депутаты не знают, кому собрались помогать.
Чисто условно, с большой натяжкой, иначе из этого тупика не выйти, склоняемся к версии, что наши соотечественники в Эстонии — ее русскоязычные жители, независимо от национальности и гражданства. Будем считать, что разобрались. Условно.
С этим, возможно, не согласится достаточно большая группа русских, предки которых веками жили на этой земле, вместе с эстонцами перенося тяготы войн, лишений и унижений. Но эти люди заслуживают отдельного разговора.
Многие, конечно, знают, просто нелишне напомнить, что комендантом крепости Ревель был прадед Пушкина А. Ганнибал. И что с Эстонией связана жизнь фельдмаршалов М. Голицина, А. Суворова, М. Кутузова, Б. Миниха, М. Барклая де Толли.
Кстати, неподалеку от Тарту есть городок Отепя, известный всем любителям лыжного спорта. А под Отепя расположено местечко Йыгевасте. Именно здесь находится мавзолей прославленного русского полководца Барклая-де-Толли. Находится под охраной эстонского государства. И действительно охраняется. И все чисто и ухожено. Будто вчера его захоронили.