Эта гиблая жизнь

Коллектив авторов

«...Наша неодолимая сила заключается в единстве, в гражданском достоинстве, в духовной и нравственной позиции каждого гражданина республики.

Область выходит из кризиса и набирает обороты. Прирост объёмов промышленного производства продукции у нас по области в 1997 году превысил прогнозный показатель в два раза. Практически все отрасли, кроме топливной, добились положительных результатов. В сельском хозяйстве – на 13 процентов выращено больше скота и птицы. Производство молока возросло на 5 процентов.

Значительно вырос объём капитальных

вложении в развитие экономики и соцсферы. Удалось перевыполнить задания по вводу в эксплуатацию общеобразовательных школ, детских дошкольных учреждений, больниц, жилья. Очень важно то, что обеспечены плановые показатели по доходам бюджета области...

Наши расчёты показывают: в нынешнем году, по сравнению с 1997-м, в промышленности области будет обеспечен рост объёмов производства на 107–108 процентов. Выпуск товаров народногопотребления увеличится на 11 процентов. В этом году предусматривается ввести в эксплуатацию жилых домов площадью в 450 000 кв. метров, школ – на 1597 мест...

Область сохранила высокий научно-образовательный потенциал. У нас работают 24 научных и проектных организации, 7 вузов. Самое главное в нашей политике – обеспечить достойный уровень жизни людей за счёт возможности зарабатывать и вовремя получать заработанное. А всё это обусловливается общим состоянием экономики...»

Кроме того, что за счёт бюджета области финансируется здесь программа поддержки малообеспеченных слоев населения, из того же источника датируются жизнеобеспечивающие отрасли – службы быта, жилищно-коммунального хозяйства, пассажирского транспорта. Регулируются цены на некоторые виды продовольствия.

В отличие от стран Балтии, в республике установлены равные права белорусских и российских граждан на получение образования и трудоустройство, оплату труда и получение иных социальных и трудовых гарантий. Это к вопросу о демократии ложной – и истинной.

Но вернёмся к словам Николая Григорьевича Войтенкова:

«...Притягательную силу имеет эта земля. Какой бы ураган над ней не прошёл, летят журавли на Полесье. Возвращаемся и мы на родину из всех странствий. Потому что дороже земли у нас нет».

5. Зона

После холодных дождей в Минске весенний день этот, – яркий и приветливый, – как дар. От владыки Аристарха мы давно уже едем по лесной дороге Хойникского района всё время в одну сторону – в сторону АЭС.

Это – уже зона с правом на отселение. Половина жителей отсюда выехала в разное время. Другая половина уезжать по-прежнему не хочет, хотя такая возможность для них сохраняется.

У нас только дозиметр. Он не показывает тех параметров радиоактивного загрязнения, которое осело здесь 26 апреля 1986 года, отравив на сотни лет и земли, и воды, и растения, и самих людей. Чем дальше на юг, тем заражённость осевшим плутонием, цезием, стронцием тяжелее. Но дозиметр «берёт» лишь полевую дозу облучения – радиацию, разлитую поверху, вокруг. Он показывает повышенный фон – 17 микрорентген в час.

Всё в той же машине, которую ведёт Иосиф, – учёный-радиолог Анатолий Михайлович Скрябин, работавший многие годы до Чернобыля

в российских местностях с повышенной радиацией, и Сергей Беспалый, зам. главного редактора «Гомельской правды». Сергей – родом из этих, заражённых, мест, человек, знающий в районе каждую тропинку. И разговор в машине идёт немного необычный. «...Мы должны научиться жить в этих условиях с наименьшими потерями для нашего здоровья, – сквозь шум двигателя доносятся слова учёного. – Должны определить, как можно тут работать. Что – бросить все эти предприятия, дымящиеся заводы, заражённые земли и уйти жить на Луну?...»

Предварительный богатейший опыт учёных-радиологов собирался в Тоцких лагерях, на Новой земле, в Семипалатинске, Капустином Яре, уральском Атомграде. Однако их прогнозы не вполне оправдались в случае с Чернобылем. Они учитывали действие радиации на обычных, среднездоровых людей. Но Полесье – местность с недостатком йода, и увеличение «голодной» щитовидной железы среди здешних жителей – не редкость. Как раз в годы перед взрывом профилактические медицинские работы среди населения велись но этой части неважно. Случилось никем неучтённое. Щитовидка, которой периодически недоставало йода, начала мгновенно захватывать из окружающей среды и жадно поглощать йод радиоактивный. Рак щитовидной железы – посмертный диагноз многих жертв Чернобыля. Вот вычисления, сделанные медиками на щитовидках больных детей: «Елена Д. – доза 396 бэр, Андрей Г. – доза 738 бэр...».

И ещё одну, невычислимую, и уже – загадочную, особенность отмечает Анатолий Михайлович. Пагубное действие высоких доз радиации на человека в момент паники, стресса, страха возрастает многократно. – Так, представители просвещённой интеллигенции в самом Гомеле, облучившись значительно слабее, чем люди в Хойниках, принявших на себя основную мощь выброса, сплошь и рядом заболевали серьёзней и тяжелее. Но невозмутимость деревенских старух, не особо желавших понимать научной глубины происходящего, оказала ослабляющее воздействие смертоносных и беспощадных частиц на их здоровье.

Простенькие сельские бабушки, постоянно путаясь в произнесении слова «радиация», называют её как придётся – то адцией, то просто рацией, и осмысливают катастрофу на свой, уже совсем непредсказуемый, лад, по всем, однако же, древним законам мифотворчества. Наши попутчики вспоминают свои беседы с ними.

«– Как вам тут живётся? Авария атомная произошла – слышали наверно?

– Видала. Утром на огород вышла – а этого атому кругом!.. Ровно маку насеяно».

В самом деле, если атом – это мельчайшая частица, то что же может быть мельче макового зёрнышка?

«– Меняется что-то, бабуля, после взрыва у вас?

– А как же! Вот: перед крыльцом – верба росла. Так теперь она – груша!..»

«– Как радиация у вас тут, ощущается?

– Рация? С крыльца я смотрела, а она – летит. Летит-летит!» За дом, за угол, завернула, да вон там, на огороде, и села.

– ...И как же она летела?